Владимир Дружинин - Знак синей розы

• Название: Знак синей розы
• Автор: Владимир Дружинин
• Издательство: Печатное дело
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1995
• ISBN: 5-88763-055-8

Сборник составили неоднократно издававшиеся и полюбившиеся читателю военно-приключенческие повести известного ленинградского писателя Владимира Николаевича Дружинина.

Непредсказуемость и увлекательность сюжета, нешаблонность описываемых характеров, реализм в показе событий и времени, в которое написаны эти произведения, их большая человечность делают книги В. Дружинина необычайно интересными и познавательными для всех, кому не безразлична наша недавняя история. Выпуск издания приурочен к 50-летию Победы.

---

Она как-будто не спешила и пошла прямо и уверенно по дороге в направлении дровяного сарая, смутно вырисовывавшегося метрах в пятидесяти.

Поляков последовал за ней и прошел больше половины расстояния, как вдруг чьи-то крепкие пальцы схватили его сзади за шею и так рванули назад, что он упал. Он пытался сопротивляться, но не мог — свинцовая усталость мгновенно разлилась по его жилам, вошла в мозг.

Когда Поляков пришел в себя, дробь мотоцикла уже успела замереть. Нападавший исчез без следа. Поляков обошел вокруг запертого дровяного сарая, но и здесь не приметил никаких признаков присутствия лазутчицы или ее союзника. Большой тяжелый замок висел так же, как и днем, скважиной к двери. Видимо, никто не касался его. Отложив более детальные исследования, Поляков побежал в читальню и схватил трубку телефона. Аппарат не работал: линию, очевидно, перерезали.

Велев Петренко держать под наблюдением дом, лейтенант кинулся на армейскую метеостанцию, расквартированную на соседней улице. Там телефон оказался исправным, и Поляков вызвал первый по дороге к фронту контрольно-пропускной пункт. Дежурный, выслушав Полякова, записал номер мотоцикла, попросил подождать, потом вернулся и сообщил:

— Мотоцикл проезжал.

— Время?

— На часы не посмотрел, дорогой. Приблизительно, минут двадцать назад.

— Куда поехал?

— Вы шутите. Это же фельдъегерь из штаба фронта. Он нам не докладывает куда.

— Как фельдъегерь?

— Так точно, фельдъегерь.

— Позвольте! — крикнул в трубку озадаченный Поляков. — А женщина не проезжала разве?

— Какая женщина? — раздался возмущенный ответ. — Я вам говорю: фельдъегерь Перов с пакетом. Он вчера проезжал, сегодня проезжал, он каждый день…

— А женщины не видели?

— На мотоцикле? Нет, нет. Женщина не проследовала.

Выругавшись, Поляков бросил трубку. Куда теперь звонить? На других двух КПП по дороге к передовой еще не успели поставить телефон. Для очистки совести он позвонил и справился. Ему ответили, что действительно телефона еще нет. Поляков опять выругался и позвонил в штаб фронта:

— Фельдъегеря Перова.

— Нет его.

— Когда уехал?

— Кто это говорит?

Поляков назвал себя.

— Уехал в семь тридцать вечера.

— Номер машины?

— Прежний. Десять-десять-двадцать семь.

— Благодарю вас.

Да, тот же мотоцикл, на котором явилась лазутчица с повязкой. Форменная чертовщина! Точно фельдъегерь Перов, выехав в Аутсе, превращался в женщину, а тотчас по выезде из села опять принимал мужское обличье. Конечно, объяснений следует искать прежде всего у него самого. Поляков вызвал штабы частей первого эшелона, распорядился взять Перова под стражу, как только он прибудет, и вернулся в читальню. Все посетители разошлись. Петренко восседал в зале один. Лейтенант, не останавливаясь, бросил:

— Проверь линию связи.

Вот подшивка. Это «Известия» за первую половину тысяча девятьсот сорок первого года. Лихорадочно перелистав, Поляков насчитал семь окошек, проделанных бритвой. Шесть из них приходились на правый угол первой страницы, — это школьники вырезали портреты военных. Лазутчица — он видел это — выхватила небольшой квадрат из центра страницы.

Здесь.

Закусив губу, Поляков приник к изуродованной полосе. Лазутчица резала поспешно, криво. Она вырезала фотографию. Уцелевший кусочек подписи гласил: «Московские студенты на Ленинских го..» Очевидно, горах. На обратной стороне начало и конец статьи о курортном строительстве.

Что нужно было лазутчице? Если она ищет потайное хранилище чертежей и получила в газете ключ к нему, то где он, этот ключ, — на фотографии или в статье? Скорее, в статье, тем более что отсутствовала как раз цифровая часть ее. «Количество отдыхающих выросло за последние пять лет с… — Так обрезана фраза.

Цифровой ключ к какому-нибудь сейфу?.. Но Поляков не видел сейфа ни в доме, ни в дровяном сарае, где сложены беспорядочной грудой вещи, брошенные немцами. Надо будет порыться в сарае.

Вошел Петренко.

— Перекусили, сволочи, — сказал он. — В двух местах перекусили провод.

— Сделал?

— Можете разговаривать.

— Где перекусили?

— В саду под большой вишней и около сарая.

Поляков снял трубку, опять вызвал штаб передовых частей и спросил, заявлялся ли фельдъегерь. Потом трубка медленно выскользнула из огромной ручищи лейтенанта. Фельдъегерь Перов никому не показывался на глаза. А ведь прошел, по крайней мере, час. Стрелка показывала двенадцать, вот-вот должен был приехать Лухманов. Тем временем надо было наведаться в дровяной сарай.

Оглушительно визгнула на ржавых петлях дверь, выпорхнула в слуховое окошко летучая мышь. При свете фонаря все вещи казались неестественно большими: старая, засыпанная сеном фисгармония, прялка, ведро с овсом и торчащими из овса железными клещами, ручная мельница, птичья клетка. Поляков наступил нечаянно на педаль фисгармонии, от чего меха ее издали протяжный, тоскующий звук, переворошил кучу сена в углу, заглянул в пустой ларь.

Ничего…

Клекот лухмановского «виллиса» прервал поиски. Поляков побежал навстречу капитану.

Кончив рассказ, Поляков ссутулился и подпер подбородок своими могучими кулаками. Он вопросительно и виновато смотрел на Лухманова.

Лухманов рассекал ладонью клубы табачного дыма, как будто они мешали ему видеть. В эту ночь он выглядел похудевшим. Фельдъегерь Перов пропал. Всех, кого можно было, подняли на ноги, идет прочесывание. Потребовав бумагу, Лухманов написал несколько строк, сложил и подал лейтенанту.

— Передашь завтра на армейский аэродром. Пойдет самолет в Ленинград. Пусть привезет нам этот самый номер «Известий». В библиотеке или редакции какой-нибудь можно попросить. Чтобы мы знали точно, что она вырезала. Завтра же получим. Я не так уверен, как вы, лейтенант, что это цифровой или буквенный ключ, потому что агенту обычно заранее известно, где что лежит. Она пошла к сараю, а не дала тягу немедленно, скорее всего, потому, что встретилась там со своим напарником, передала ему вырезку и скрылась, а он уехал…

— Фельдъегерь Перов?

— Мы, Поляков, сейчас только приближаемся к истине. Помните тактику: сперва период сближения, потом наступления и, наконец, атака. Так вот, мы в первом периоде. Противника в этом периоде еще, как вы знаете, не видно. Перов или кто другой помогли лазутчице — точно сказать не берусь. Получила ли Синяя Роза — а это, весьма возможно, она — все, что ей нужно, тоже вопрос. Вообще история замысловатая. А поведение ее! Вырезала, на виду у всех положила в карман, вышла. Редкая наглость.

— Действительно.

Лухманов встал, отряхнул засыпанную пеплом гимнастерку и открыл дверцу книжного шкафа. На нижней полке лежали карты. Он выбрал одну, еще не перетершуюся на сгибах, как остальные, и развернул на столе.

Оба склонились над ней.

— Штаб фронта. — И карандаш Лухманова начал путешествовать по карте. — Отсюда выехал Перов. Сегодня в семь тридцать. Так? Его видели на первом КПП от штаба. От первого КПП до второго, куда вы звонили, пятнадцать километров. Местность лесистоболотистая, крупных населенных пунктов, за исключением Аутсе, нет. Вот здесь, — карандаш Лухманова остановился, не доходя Аутсе, — шоссе пересекается железной дорогой. В двух километрах отсюда — полустанок Тюекюля. Так… Где-то на этом участке, — карандаш пробежал взад и вперед расстояние от первого КПП, что у штаба фронта, до Аутсе, — Перов мог посадить Синюю Розу на свой мотоцикл. Подсадить или передать ей мотоцикл на время. Продолжим наше сближение с истиной. Перов слезает с мотоцикла в Аутсе или поблизости. Лазутчица одна подъезжает к читальне. Перов или другой сообщник прибывает сюда же, выводит из строя связь, следит за ней и за тобой. Она разделывается с газетой, выходит, за ней — ты. Так? Перов демонстрирует над тобой японский прием — зверский прием, должен тебе сказать, — принимает от лазутчицы вырезку и едет дальше. И если все, что я говорил, правильно, то он, конечно, не сдает никаких пакетов, а меняет облик, переходит в том или ином условленном месте линию фронта… сидите, сидите, лейтенант. Вы все рветесь в погоню. А кстати, вы знаете, откуда родом этот самый фельдъегерь Пе-ров? Из Дербента. Земляк Синей Розы. Ну, я думаю, что ему все-таки не удастся перейти линию фронта, хоть она и двигается теперь, эта линия.

— То-то и есть.

— Ничего. Я вас не виню.

Зазвонил телефон.

Капитан взял трубку, и по выражению его лица видно было, что произошло нечто непредвиденное.

— Перов попал под артналет, — сообщил он, кончив разговор. — Ранен осколком в голову. Лежит без сознания в медсанбате.

Перов не заговорил и на другой день. Осколок вынули, операция прошла удачно, но сознание не возвращалось. Лухманов условился, что ему сообщат, как только Перов заговорит, и уехал. Поляков же по приказу капитана отправился по маршруту Перова. Проезжал ли Перов, не встретился ли с кем-нибудь по дороге, не сворачивал ли с шоссе, где останавливался, — эти вопросы Поляков задавал то крестьянину из придорожного хутора, то дорожному инспектору, то строителям, возившим песок для засыпки колдобин. У шлагбаума, где шоссе пересекается железной дорогой, Поляков застал пожилую вахтершу и от нее получил существенные данные. Вахтерша видела мотоциклиста.