Юрий Иванов-Милюхин - Абреки Шамиля [СИ]

• Название: Абреки Шамиля [СИ]
• Автор: Юрий Иванов-Милюхин
• Жанр: Исторические приключения

Горные кручи вокруг и глубокие ущелья с дозорными Шамиля на вершинах. Терцы вышли в поход…

---

— И не одолеют, — поднимаясь во весь рост, стянул губы в белую нитку сотник. — Видать, чечены досе не понимают, что зло порождает зло.

— Со злом нужно бороться добром, — почуяв неладное, сделала шаг навстречу мужу Софьюшка.

Но Дарган уже поворачивался к Черноусу, пытавшемуся затолкать шашку в ножны:

— Сколько разбойников, говоришь, вы взяли в полон?

— С пяток имеется, — откликнулся хорунжий. — А что ты надумал, Дарган?

— Увели бы вы их, от греха подальше.

— Куда вести, кругом гольная ночь. Утром в москальский штаб и доставим.

— Москали немирных тут–же и отпустят, — усмехнулся кто–то из казаков. — Мол, дорогие абреки, идите в свои аулы и занимайтесь мирным трудом. А на левый берег больше не заявляйтесь.

— А разбойники москальского приказу так и послушались, — ощерился Савелий и повторил. — Так они и послушались…

Сотник подошел к окну, посмотрел на подсвеченное ущербным месяцем темное небо, на черные свечи раин вокруг усадьбы с круглыми черными же шарами от чинаровых крон. От перекосившей вдруг лицо дьявольской улыбки вздернулись вверх седые щетины усов:

— А ведь и правда зло порождает зло, — кинул он через плечо находившимся в помещении людям. — Да и куда тащить нелюдей, когда вокруг ночь непроглядная…

Он вспрыгнул на подоконник и пропал за стеной хаты, через мгновение оттуда донеслись гортанные крики горцев и растерянные восклицания охранявших их казаков. Но в спальне, чтобы остановить никчемную бойню, никто не пошевелился. Лишь дедука Федул подтянул толстый живот к хребту и пробасил на подобие станичного уставщика:

— Совсем Дарган умом тронулся, постарел, чи шо! Ни своих не слушает, ни чужих не щадит…

Станица гудела встревоженным ульем, такого еще не бывало, чтобы за короткое время бандиты дважды врывались в казачье поселение и пытались расправиться с семьей станичного сотника. Похороны Маланьи тоже прошли неспокойно, несмотря на азиатский уклад жизни, казаки женщин не обижали и в обиду чужим не давали. До этих двух случаев, когда к Даргановым наведался Муса, а потом отряд горцев во главе с дагестанцами, стычки с немирными происходили обычно на кордонах или при засадах. Здесь же проглядывало целенаправленное действие, говорящее о том, что о покое казакам надо забыть. Станичники удвоили секреты, усилили боевое охранение населенного пункта. Поначалу Дарган не вылезал из камышей, надеясь подстрелить кровника Мусу, но того будто след простыл. Потом угомонился, лишь чаще обычного посещая кордон, старшим на котором был Панкрат. Душу его не прекращали терзать сомнения, потому что к обычной в этих местах кровной мести прибавилась охота за сокровищами, о которых он сам давно перестал думать.

В один из дней сотник возвратился с база и с порога направился к Софьюшке, гремевшей в печке чугунками. Та обернулась к мужу встревоженной цесаркой:

— Что–нибудь случилось? — негромко спросила она. Она никогда не повышала голоса, даже в самых крайних случаях, приучая к нездешней культуре и своих детей.

— Я вот о чем подумал, — Дарган придвинул лавку, сел сам, усадил жену. — Казаки рассказали, что разбойники охотятся за бриллиантом французского короля Людовика Шестнадцатого и алмазным ожерельем какого–то итальянца, будто цены им еще никто не назначил. Разве они находятся у нас?

— О бриллианте я впервые слышу, а как выглядит ожерелье, сделанное ювелиром Николо Пазолини, не знаю, хотя имя известное, — пожала плечами Софьюшка, вскинула на сотника голубые глаза. — Прости, но сначала надо заострить внимание на том, откуда у бандитов появилась такая информация?

— Здесь ничего удивительного нет, — отмахнулся было Дарган, и взялся за пояснения. — Во первых, наш друг Гонтарь за кружкой чихиря мог проболтаться станичникам о раздобытом нами кладе, он часто бывает в лавке у армяна, куда наведываются мирные и немирные горцы. Во вторых, мы и правда живем не по средствам, а в казачьей среде это всегда бросается в глаза.

— Я как раз не об этом, тут картина более–менее ясная, — поправила на голове платок Софьюшка. — Абреки ищут бриллиант именно из короны короля Людовика и ожерелье знаменитого на весь мир ювелира.

— И тут все понятно, тот же Гонтарь, когда вернулся из похода, сказывал мне, что жена хозяина подворья проболталась о пропаже драгоценного камня величиной с детскую голову, будто он такого… как бы глубокого синего цвета. Я помню его рассказ до сих пор, наверное, он понравился и посетителям лавки, — покривил щеку сотник. — Кроме того, усадьба в Париже, где мы раскопали схрон, была расположена на стыке дорог со всех концов света, а у нас тоже караваны персидских купцов продолжают ходить древними путями — дагестанский Дербент с осетинским Моздоком вот они, в нескольких десятках верст от нашей станицы Стодеревской.

— Абреки перехватили один из таких караванов и купец, побывавший на острове Ситэ, выложил им информацию. Ты про это хочешь сказать?

— А разве так не может быть? — вопросом на вопрос ответил Дарган.

— Да сколько угодно! Святая дева Мария, даже здесь есть поговорка, что гора с горой не сходится, а человек с человеком друзья навеки, — всплеснула руками Софьюшка. — Правда, это еще надо доказать, дружбы между людьми разных национальностей в здешних местах я еще не видела со дня своего приезда. Но что ты хотел бы узнать от меня?

— Давай перетрусим сокровища еще раз, — посмотрел на жену глава семейства. — Кстати, мы давно не слышали звона золотых погремушек, как бы они там не позеленели от времени.

— Золото не зеленеет, это не медь, оно лишь покрывается тончайшим слоем патины, — задумчиво пояснила собеседница. — Я согласна, тем более, что детям пора собираться на учебу и нам придется выкладывать их преподавателям пешкеш.

Дарган неловко поднялся с лавки, его больно кольнуло не упоминание о подарках столичным господам, а бездумно произнесенное женой слово «детям», будто Петрашка никуда не девался. Но он промолчал.

Они вытащили со дна окованного медными листами сундука дубовый ларец ввиде дикой утки со сдвигающейся на бок спинкой с сидящим на ней утенком, долго копались в груде колец, перстней цепочек и подвесок с драгоценными каменьями. Мелодичный звон заполнял пространство вокруг, заставляя вспоминать наполненные любовью и тревогой прошедшие дни. В хате никого не было, старший со средним сыновья с утра отправились нести службу на кордоне, а девки Аннушка с Марьюшкой невестились на улице. Но сколько супруги не перебирали сокровища, похожего на искомое не находилось. То же самое ждало их, когда они открыли ореховую шкатулку, затем снова дубовую. Объемистые коробки стояли на пачках с деньгами, придавливая последние ко дну сундука. Даргану было неприятно сознавать, что семья владеет богатствами, вложить которые в дело не представлялось возможным. Не раз он ловил на себе пристальные взгляды супруги и каждый раз отводил глаза в сторону. Сотник не мог ответить на вопрос, почему сокровища пропадают без дела, как не желал категорически покидать родные края. Без казачьего уклада жизни, без стройных свечей раин, без бурного течения непокорного Терека с таким же, населявшим его берега, народом, он ощущал себя забытой всеми тварью. Никем.

Сложив драгоценности на место и закрыв крышку на сундуке, Дарган прошел в горницу и опустился на лавку. Рядом присела Софьюшка.

— Если бы я знала, как выглядит ожерелье Пазолини, я бы постаралась вспомнить, может быть оно было в числе тех золотых изделий, которые я отнесла на продажу богатым людям во Франции, — медленно провела она рукой по закрытому волосами лбу.

— Скорее всего, так оно и получилось, — согласился казак. — Тогда мы спешили избавиться от сокровищ поскорее, иначе нас поймали бы и сдали в комендатуру. И не сидели бы мы сейчас здесь, не рассуждали бы о жизни. Вообще ничего бы не было.

— Но за бриллиант величиной с детскую голову, имеющий глубокий синий цвет, я могу сказать точно — подобных камней среди добытых нами драгоценностей не было.

— Значит, кровник Муса дал абрекам неверную информацию, когда настанет время, придется ему не только ногу, но и язык укоротить.

— Думаю, здесь ты прав полностью, — согласилась с мужем Софьюшка, остававшаяся набожной и великодушной до разбойных нападений абреков. Она снова загремела чугунками, время незаметно подошло к ужину.

Дарган встал и пошел готовить лошадь для поездки к сыновьям на кордон. Сытый кабардинец прядал стоячими ушами, помахивал подвязанным хвостом. Сотник вывел его из конюшни на баз, огладил крутые бока. Позванивала наборная с серебряными бляхами уздечка, которая оставалась все той–же, привезенной казаком еще с Отечественной войны. Не изменял себе казак и с выбором породы коней, за это время успев заменить пятого по счету кабардинца. Он сунул в губы жеребца трехлетки подсоленную хлебную корку, другой рукой похлопал его по холке. И вдруг под пальцами перекатился вплетенный в гриву шершавый шарик. Дарган замер, словно его опалило молнией, затем поспешно разгреб жесткие волосы, нащупал закаменевший от грязи, пота и дорожной пыли, чуть больше голубиного яйца оберег. Старели и погибали в битвах кони, а казак срезал талисман и вплетал в гриву очередного скакуна. Для него он стал настоящим, пусть языческим, над которым любила подшучивать Софьюшка, заговоренным амулетом. Но без оберега сотник в седло не залезал.