Юрий Хвалев - Персона

• Название: Персона
• Автор: Юрий Хвалев
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2009

---

Хвалев Ю. А ПЕРСОНА

Роман Романович (отчество добавлено неслучайно) мягкотелый молодой чиновник с романтической фамилией, которую он, впрочем, просил не называть, сидел в своём кабинете и репетировал подпись. Нужно отметить, что, несмотря на обтекаемый вид, у нашего героя был твердый характер и большие претензии к служебной лестнице. «Чем мудрёнее закорючка на документе, тем она дороже должна стоить», — размышлял он. Но, исписав несколько страниц, чиновник остался недоволен. Подпись смотрелась слишком простовато.

При слове «персональный» первое, что приходит на ум обывателю, да и не одному ему — это конечно компьютер. Что же ёще? У чиновника на слово «персональный» особый тонкий взгляд, необходимо подчеркнуть — глаза с прищуром. Потому что в его глазах всегда рисуется что–то материально–ценное, касающегося только одного лица. Причём само лицо и его содержание: округлость, носастость, прыщавость, косоглазость, если хотите старость, — имеют к обозначенному слову, лишь побочное значение. Примеров чего–то персонального для чиновников изобрели немало. Ну, например: персональная премия или персональная пенсия, персональная дача или персональная секретарша, персональный автомобиль или персональное дело. Последний пример считаю неудачным, хотя если чуть–чуть выпучить глаза и взглянуть, так сказать, шире, то можно подметить. Довольно часто на персонально–значимого человека заводится персональное дело. И всё материально–персональное завоёванное по шажку служебной лестнице летит бедной собаке под хвост.

Но пока до нашего персонально–уголовного дела далеко, и кто знает, дойдёт ли оно до своего логического конца, есть смысл рассказать о персональном дорогом автомобиле и лучше приглядеться к его начинке: водителю с многолетним стажем. Именно присутствие водителя перевернёт этот рассказ — с ног на голову.

Есть мнение у разных слоёв населения, что в прошлой жизни профессиональный водитель имел прямое отношения к живой тяге, то есть являлся непосредственно: или конём, или ослом, или верблюдом, или, в худшем случае, волом. Что касается высокого чиновника, то мнение о его той жизни расплывчато, возможно потому, что редко кто щупал чиновника тет–а–тет. А если кто–то всё–таки получал аудиенцию, то ничего кроме неприличной брани не приходило на ум.

Как мы знаем, или, по крайней мере, догадываемся — всё, что с нами на первый взгляд происходит случайно, случайностью не является, хотим мы этого или нет. Все события, которые совершаются и ещё совершатся, чётко прописаны в небесной книге закономерностей. От судьбы, тем более своей, нельзя отказываться. А Роман Романович и не собирался отказываться, потому что этого судьбоносного решения в свою, естественно, пользу, он дожидался давно. Его предшественник, списанный на пенсию, переквалифицировавшись в садовода–любителя, давно выращивал на даче цветы. Путь в соседний кабинет был свободен. Только приказ на высокую должность, дожидаясь резолюции вышестоящего начальства, пролежал больше положенного времени, что породило назначенца изрядно нервничать. В конце концов, нужная подпись была поставлена и Роман Романович сел в заветное кресло, получив в личное пользование множество привилегий. Необходимо добавить, что его предыдущая должность не давала никаких особых преимуществ. У него не было даже секретарши.

Роман Романович, продолжая одной рукой репетировать подпись, другой утопил кнопку звонка. Войдя в кабинет, секретарша в сердцах чертыхнулась, потому что была беременна от предыдущего коллеги, но надежда пристроиться к холостому Роман Романовичу питала её тренированное тело.

— М–м–м, Нели, — протяжно вывел Роман Романович. — Как там насчёт моего шофёра?

— Вот, — протягивая папку, но, думая о чём–то своём, доложила секретарша. — Три кандидата.

— Почему только три? Я же просил пять…

— Было пять, но двое нежданно–негаданно заболели.

— Чем?

— Я не помню, — Нели сделала вид, что думает, — кажется геморроем…

— Жаль, — чиновник сочувственно вздохнул. — Из пяти всегда легче выбрать одного, чем из трёх. Теперь сиди, ломай голову, а у меня со временем туго.

— Правда, что день сегодня замечательный? — спросила Нели с каким–то особым смыслом.

Роман Романович уловил тонкий намёк, но сблизиться с ней в первый день, значит совершить совершенно безнравственный поступок. «На третий день фифти–фифти, — подумал он. — Но в первый — ни за что».

— Я подумаю… — сказал Роман Романович, но что имелось в виду, Нели так и не поняла.

Когда она ушла, Роман Романович, разложив перед собой шофёрские дела, принялся с явным пристрастием их изучать. Но после беглого просмотра оказалось, что три дела были похожи друг на друга, как три капли воды, словно их аккуратно переписали под копирку. Только лишь в графе «увлечения» имелись несущественные различия. Первые двое увлекались пивом, рыбалкой, футболом. У третьего значилось: пиво, рыбалка, гольф. К тому же у третьего в особой графе было подчеркнуто: упрям как осёл.

— Да–а–а, — выдохнул Роман Романович, хотел бы я взглянуть на этого упрямого гольфиста Рудольфа (так звали водителя).

И он взглянул. С фотографии на него смотрел и улыбался круглолицый молодой человек. Добавив к круглолицему другие два фото, Роман Романович, словно карты их тщательно перемешал, затем положил на стол лицом вниз и, переходя от одной фотографии к другой, принялся считать. Дойдя до «двенадцати» (любимое число) он упёрся большим пальцем в конечное фото, так делали в Древнем Риме, когда обреченному гладиатору указывали: казнить, нельзя помиловать. Осталось только взглянуть, кого он выбрал. И он взглянул. С фотографии на него по–прежнему смотрел и улыбался круглолицый, правда, в улыбке застыла злоба.

Роман Романович ещё раз утопил кнопку звонка и снова увидел озабоченную Нели.

— Вызовите вот этого шофёра, — показывая фото, попросил хозяин кабинета. — Как можно скорее.

Чиновник удивился исполнительности секретарши, потому что она без лишних слов быстро улетучилась, а на её месте неожиданно выросла фигура круглолицего молодого человека.

— Вы, собственно, что хотите? — спросил Роман Романович.

— Так вы же сами меня вызвали… — смутился вошедший. — Я ваш водитель. Зовут меня Рудольф.

Поразившись такой быстроте явления, Роман Романович с минуту молчал; поражение было настолько велико, что, казалось, на душе скребётся не одна кошка, а целая подворотня.

— А–а–а, — всё ещё находясь под впечатлением, протянул чиновник. — Я не успел подумать, а ты уже здесь. Мистика.

— Что вы сказали? — спросил Рудольф.

Роман Романович приподнялся и, наполнив лёгкие хорошей порцией кислорода, жестом показал на дверь. Осталось крикнуть: «Вон!». Но вошла секретарша, и чиновник выпустил пар.

— Вот, — положив на стол развернутый документ, сказала она. — Где галочка, нужно подписать.

Роман Романович принялся изучать документ, но вдруг увидел над своей галочкой уверенную подпись Руководителя. Кто–то решение принял, а он здесь для галочки.

«За такую закорючку много не дадут», — подумал чиновник.

Случайно заглянув в ящик стола, Роман Романович увидел тонкий конверт, который появился так же неожиданно, как появляются из пустого ящика фокусника разная пернатая живность. Водитель и секретарша смотрели заинтересованно, словно их ненадолго попросили побыть понятыми. Пауза стала следствием неопределенности.

«Брать или не брать, вот в чём вопрос», — думал Роман Романович.

За такую ничтожную суммы дадут лишь условный срок, а это значит нанести непоправимый урон биографии. Нет, чиновник решил не брать. Потом, кто знает? Может это проверка…

Вечером того же дня, сидя в персональном автомобиле, естественно, в ужасном настроении, сверля затылок своего шофёра скверным взглядом, Роман Романович ехал перекусить. Основной банкет на пятьдесят персон по случаю новой должности был назначен на субботу. А сегодня был лишь вторник.

Машина резко затормозила. Ударившись о переднее сиденье, Роман Романович перебил свой внутренний голос, который всю дорогу бубнил что–то нехорошее.

— Ты что?! — вскрикнул чиновник.

— Черный кот… — ответил Рудольф.

— Сворачивай…

И они свернули. Проехав ещё чуть–чуть, машина снова затормозила.

— Что опять черный кот?! — закричал чиновник.

— Да не один, — спокойно ответил водитель. — А целых два…

— Сворачивай…

И они ещё раз свернули. Чёрные коты сидели вдоль дороги, и стоило показаться автомобилю, бросались под колеса.

— Я слышал по радио в городе нашествие чёрных котов, — сказал Рудольф. — Они борются за свои права.