Дана Арнаутова - Год некроманта. Ворон и ветвь

• Название: Год некроманта. Ворон и ветвь
• Автор: Дана Арнаутова
• Жанр: Фэнтези

Это мир древних кельтских богов, куда пришли с огнем и мечом служители бога нового. Мир, где сидхе ушли в холмы, но все еще пляшут в кругах великими ночами. Мир, где мастера-некроманты повелевают умертвиями, ловят стриг и упокаивают призраков. Мир, где борются за власть инквизиторы и рыцари-церковники. Мир Дикой Охоты, костров Бельтайна, чумы и грядущего Апокалипсиса.

Королевство Арморика, после Войны Сумерек принадлежащее людям, на грани новой войны с фейри. Но враги станут союзниками перед лицом опасности, потому что древние боги ушли, а новый бог хочет разрушить мир. Грель Ворон — последний из привратников мира мертвых, ученик безумного принца-фейри и кошмар инквизиторов. Его род погиб, его душа проклята, а единственный друг убит. Ему нет дела до чумы, войны и конца света, но лишь Грель может спасти и беглянку, вдову своего злейшего врага, и мир, готовый рухнуть в бездну Окончательной Благодати. Теперь он последняя надежда людей, фейри и даже богов.

---

— Да, конечно, — сочувственно отозвался магистр, поднимаясь, чтобы проводить гостя.

Дождавшись, пока толстячок выкатится из комнаты, магистр обессиленно опустился в кресло, накрыв ладонью крошечное колечко из темного металла, лежащее на столе среди писем.

* * *

Город Бреваллен, столица Арморики, дом мессира Теодоруса Жафреза, секретаря его светлейшества архиепископа Арморикского, десятое число месяца ундецимуса, 1218 год от Пришествия Света Истинного

Солнечный зайчик весело прыгал по гладким деревянным панелям и потолку, иногда перескакивая на покрытый мягким ковром пол. Но на пестром светлый блик было плохо видно, и зайчик возвращался на стены. Иногда детская ладошка накрывала осколок зеркала, и зайчик исчезал, чтобы тут же вернуться вновь. Тогда светловолосый мальчик лет пяти, сидящий на ковре посреди небольшой комнаты, едва заметно улыбался. Небольшое окно, ведущее в соседнее помещение, он то ли не замечал, то ли просто не понимал, для чего оно.

— Сколько он может так сидеть? — спросил архиепископ Домициан, стоя у окна рядом с Теодорусом.

— Сколько угодно. Час, два, три… Если прервать игру, расплачется и не будет говорить.

— Я не могу столько ждать, — поморщился Домициан, нервно теребя широкий манжет, расшитый золотой канителью. Длинное одеяние из тончайшей темно-синей шерсти облегало его фигуру, выгодно подчеркивая стройность и величественную осанку. Пожалуй, немного более выгодно, чем следовало бы священнослужителю, но кто осмелится упрекнуть в мирской слабости самого архиепископа? Не отрываясь от окошка, Домициан поправил на груди цепочку с серебряным гербом Арморики, наложенным на святую стрелу в круге, и снова заговорил:

— Неужели ничего нельзя сделать?

Теодорус пожал плечами.

— Попробую, светлейший. Но не могу обещать. Даже деан-ха-нан постарше не имеют понятия о необходимости, а это маленький ребенок. Идемте, но обещайте молчать, пока я буду спрашивать.

— Разумеется, — хмуро бросил епископ Арморикский, вслед за собеседником отходя от окна. Выйдя из комнаты, они прошли по коридору до следующей двери.

— Молчите же, — повторил Теодорус, проходя в комнату. Ребенок играл с зеркалом, даже не повернув головы к вошедшим. Подойдя, Теодорус опустился на ковер перед мальчиком, достал из кармана пригоршню блестящих кусочков смальты, высыпал на пол и принялся перекладывать с места на место, не обращая внимания на епископа, вставшего в нескольких шагах. Наконец, мальчик, оторвавшись от игры с зеркалом, глянул на камешки. Теодорус продолжал перекладывать их…

— Дай, — сказал мальчик, протягивая руку. — Не так.

Теодорус с готовностью подвинул осколки мозаики к мальчишке. Тот, склонив голову, несколько мгновений рассматривал их, потом перемешал и разложил снова, на первый взгляд, в совершенном беспорядке.

— Вот так, — сообщил он, вглядываясь в камни. — Еще есть?

— Больше нет. Зато есть загадка. Хочешь?

— Хочу, — подумав немного, сказал мальчик. — Она большая или твердая?

— Она маленькая, — сказал Теодорус. — Но твердая. Как орех.

— Люблю орехи, — отозвался мальчик, сдвигая один кусочек смальты на полпальца влево и вглядываясь в изменившуюся картину.

Не удовлетворившись, он вернул его на место, повернув немного иначе.

— Тогда слушай, — слегка улыбнулся Теодорус. — Один человек спрятал орех и никому не сказал где. Никто его не может найти, потому что это особенный орех, и никто не знает, какой он. Другой человек прислал мне в подарок такой же орех, чтоб я посмотрел на него и нашел первый. А как его найти?

— Неправильные кусочки, — наклонив голову, отозвался мальчик. — Маленькие и мягкие.

— Мягкие?

— Мягкие, — подтвердил мальчик. — Это твой орех?

— Нет, не мой. Он ничей.

— Так не бывает, — сказал мальчик, двигая одни кусочки друг от друга, а другие соединяя вместе. — Это орех того, кто спрятал. Значит, все хотят его найти.

— Все — это кто? — терпеливо уточнил Теодорус.

— Все — это все. В твердом орехе горькое ядро, а ягоды мягкие и сладкие. Зато у орехов есть листики, у ягод тоже. Ты ищешь орех, а найдешь ягоду. Любишь ягоды? — протараторил мальчик.

— Люблю… А как мне найти орех?

— Это неправильная загадка, — нахмурился мальчик. — Ты ищешь орех, а надо — ягоду. Где ягода, там и орех. Орехи носят вороны. Попроси ворона и дай ему ягоду, а ворон тебе найдет орех.

— Хорошо, — сказал Теодорус, усаживаясь на ковре поудобнее. — А где мне найти ворона?

— Ты разве не знаешь? — удивился мальчик, сунув палец в рот и тщательно облизывая его. Прикоснувшись мокрым пальцем к паре кусочков смальты, он оставил на них блестящие пятна. — Ворон живет на деревьях. Деревья зеленые, у них есть листики. Только сейчас осень, листиков уже нет. Теперь ворона хорошо видно, он же черный.

— Точно, он черный. — А на каком дереве он сидит?

Не отвечая, мальчик перемешал мозаику и сложил ее заново, в другом порядке. Потом еще раз, и еще… Двое взрослых терпеливо наблюдали за ним: архиепископ — хмурясь, Теодорус — спокойно и расслабленно.

— Ворон черный, — повторил, наконец, мальчик. — Он летает, где темно. В ворона кидают камни. Много камней. Ворон любит ягоды. Найди ягоду, а ворон найдет тебя. И орех. Только смотри, где орехи, там деревья. Листиков у них нет, а колючки острые.

— Я буду осторожен, — серьезно пообещал Теодорус. — А где деревья?

— Деревья на холмах, — удивленно взглянул на него мальчик большими голубыми глазами. — На старых-старых холмах. И деревья, и трава, и цветочки. Они все ждут, пока придет осень и облетят листики. Тогда все будет хорошо видно, и хозяин ореха тоже придет его искать.

— Кто придет? — спросил невольно дрогнувшим голосом Теодорус, обернувшись и бросив предостерегающий взгляд на архиепископа у двери. — Хозяин ореха?

— Ага, — весело согласился мальчик. — Ты его ищешь, и ворон будет искать, и деревья будут. Как же ему не прийти — это ведь его орех? Вот весело будет! Все камешки перемешаются! Он перемешает камешки и сделает все не так. А ты меня обманул, это не маленькая загадка. Это очень большая загадка! У меня таких больших загадок еще не было!

Раскрасневшись, он поднял блестящие глаза от ковра, посмотрев на собеседника.

— Очень большая загадка, — повторил с удовольствием. — И как ни отгадывай, все равно выйдет неправильно. Люблю такие… Все, уходи, я спать хочу.

Отвернувшись, мальчик сгреб кусочки смальты в кулачки, крепко сжал их и улегся прямо на ковре, свернувшись клубочком и прижав руки к груди. Двое в комнате молча смотрели, как он засыпает, приоткрыв розовые губки и хмурясь во сне. Потом Теодорус тихо встал и на цыпочках попятился к двери, увлекая за собой епископа.

Выйдя в коридор, он снова замкнул дверь ключом и спрятал его в карман.

— Ну, и что значит эта бессмыслица? — с тихой ровной злостью спросил архиепископ.

— Успокойтесь, светлейший. — Неужели вы даже в детстве не играли в загадки? Все довольно ясно, если вы хоть на минутку отбросите привычный взгляд. Признаться, мне страшно от подобной ясности. Обычно наше сокровище изъясняется куда туманнее.

— Это — ясно? Орехи, вороны, ягоды…

— А еще деревья и холмы, — подхватил Теодорус. — А что вы хотели от деан-ха-нан? Они смотрят на мир иначе и видят сокрытое от наших глаз. Конечно, они говорят загадками. Чем глубже проникает взор в сокрытое, тем труднее им его объяснить простому человеку. Возблагодарите свет, что этот мальчик хотя бы не отказывается вообще говорить с нами. Счастье, что мы нашли его до того, как разум начал угасать.

Разговаривая, они вернулись в ту же комнату, из которой вышли до этого. Архиепископ, все так же хмурясь, застыл у жарко горящего камина, Теодорус уселся за стол, поставив на него локти и подперев ладонью лицо.

— Орех — то, что мы ищем, — сообщил он безмятежно собеседнику. — Это-то должно быть понятно. И сами мы его найти не сможем. Но его может найти ворон.

— Великолепно, — со злой иронией отозвался Домициан. — Осталось найти ворона и ягоду, чтобы поменять одно на другое, не так ли?

— Вы начинаете понимать, — с легкой усмешкой подтвердил Теодорус. — Ворон — черный. Это ведь тоже несложно?

— Черный. Тьма? Кто-то, преданный тьме?

— Преданный тьме, но летающий на воле. Ворон, в которого постоянно летят камни. Достаточно ясно. Мы ищем человека, который чем-то связан с вороном. Прозвище, место, облик… Это может быть что угодно. Когда найдем, тогда и поймем, что это за ягода, за которую он обнаружит нам орех. И берегитесь колючек деревьев со старых холмов.

Улыбаясь, Теодорус откинулся на спинку кресла.

— Старые холмы? Сидхе!

— Сидхе, конечно. Деревья, цветы и травы на холмах, которые ждут, пока облетят листья. Сидхе, которые тоже ищут наш… орех. И у них колючки. О да, светлейший, вы начинаете понимать. Сказать по правде, меня беспокоит не это. Наш маленький пророк сказал, что орех будет искать и его хозяин…