Варя Еналь - Птица. Каньон дождей (часть 4 Не правила стоит выполнять...)

• Название: Птица. Каньон дождей (часть 4 Не правила стоит выполнять...)
• Автор: Варя Еналь
• Жанр: Фэнтези

Продолжение истории Птицы. Так все-таки кто она на самом деле - безродная рабыня или могущественный маг? Роман закончен, концовку высылаю на почту, совершенно бесплатно=)))) Предупреждаю- это первая книга, по идее должна быть и вторая, продолжение истории Птицы и ее друзей.

---

- Это магические законы, которые соблюдают в Нижнем и в Верхнем Королевствах. Три правила. Молчи, повинуйся, плати. Слыхала?

Птица мотнула головой.

- Как только призываешь на помощь Невидимых, закон приобретает свою власть над людьми.

- Я не призывала на помощь Невидимых, - торопливо проговорила Птица.

- А Набара? За ней тоже стоят духи. И она - дух. Невидимый людьми. Только сейчас под образом Набары, скорее всего, приходит Нас Аум-Трог.

- Саен, ты знаешь... она же помогла, Набара эта. Она помогла все-таки...

- Помогла. Потому что Нас хочет заполучить тебя живой и невредимой. И потому, что он хочет, чтобы ты стала выполнять магические правила. Вот если бы ты промолчала о том, что пользовалась силой Набары, она бы явилась к тебе второй раз и потребовала слушать ее советов. И тебе пришлось бы слушать ее. А после пришло бы время третьего правила - платы. И ты заплатила бы своей свободой. Все просто, Птица.

- И что теперь?

- Ничего.

- Ну, я же все-таки вызвала ее. Значит, мне придется все равно... все равно придется платить, да?

- Птица, ты же знаешь, я не выполняю правила. Не все правила стоит выполнять. Я свободен от магических правил, и даже если я пользуюсь мечом Невидимых - их силой и мощью - я все равно свободен. И ты тоже можешь воспользоваться моей свободой, пока ты со мной. Ясно? Или не очень?

- Но почему? Почему ты свободен от магических правил?

- Потому что я принадлежу Создателю. И служу Ему. А Создатель выше правил и выше Невидимых. Но я тебе кое-что скажу все-таки, Птица. Постарайся никогда больше этого не делать - я имею в виду Набару. Нас Аум-Трог все-таки силен, и связываться с ним не хочется. Я знаю, что ты переживала за меня, я благодарен тебе, но я бы справился. Я знал, где находится барабанщик, я бы добрался до него. Но я понимал, что магический огонь, занявшись, не погаснет со смертью колдуна, и люди могут погибнуть. Я просто решил спасти сначала людей, а после разделаться с барабанщиком. Ну, а ты попала под действия его колдовства и сделала то, что тебе ближе и привычнее. То, чему тебя учили и для чего тебя создали. Ты ведь не просто человек, Птица, как и я, как и Травка.

Голос Саена стал тихим и твердым. Птица подобрала под себя ноги, запахнула поплотнее плащ, глянула на своего наставника с тревогой и нехорошим предчувствием и спросила:

- А кто я?

- Я прочел те свитки, что нашел в подземельях Зуммы. Их писали потомки мудрых, рассказывали о прошедших битвах, о гибели последних родов. Они держались до последнего, Зумма пала самой последней из всех городов мудрых. Тогда дракон Гзмарданум уже обрел свою силу и уничтожал огнем города и деревни, насылая проклятие. И оставшиеся в живых защитники Зуммы попробовали создать человека-оружие, того, кто мог бы сразиться с Гзмарданумом и победить его. Видимо, перерождение уже тогда коснулось их, но они так этого и не поняли. Не смогли понять, что нельзя становиться таким же, как твой враг, нельзя действовать также. Иначе не станет никакой разницы...

Саен вздохнул, поднял вверх перебинтованную руку и задумчиво потер ладонь. После взглянул Птице в глаза и четко произнес:

- Они попробовали зачинать детей от Невидимых, чтобы эти дети обладали и силой людей и силой Невидимых. У них не получилось, но они оставили свои записи. Вот откуда появились Моуг-Дганы. Первым Моуг-Дганом, который выжил, был, судя по всему, я. Во мне течет человеческая кровь и сила Невидимых. А вторым Моуг-Дганом стала Травка. Ее силу передали тебе. Вот так, Птица. Наша сила происходит от Темных, вот потому нас и тянет ко всему магическому и странному.

Птицу передернуло. Ни жаркий огонь, ни мягкость плаща не могли унять дрожь и страх. Что значит - сила Невидимых? Как можно сделать такого человека?

- Они делали это так. Они призывали Невидимых, которые входили в тело жрецов. И тогда происходило зачатие. Вот таким образом. Ритуал до конца разработали, видимо, уже жрецы храмов Днагао. Жестокий и страшный ритуал. Потому его и стерли из твоей памяти, чтобы не осталось травмы и страха. Чтобы ты не помнила своего прошлого и не понимала будущее. Моуг-Дган не должен обладать собственной волей, он должен был всегда оставаться рабом того, кто его создал.

- Но ты же не раб?

- Любовь освобождает, Птица. Человек, выросший в свободе и любви, всегда будет оставаться свободным. Это правила Создателя, и только эти правила теперь я соблюдаю. Но когда-то мне пришлось заплатить сполна. Когда-то я попался на крючок Невидимых. И тогда погибла моя девушка.

Саен вдруг притянул к себе Птицу, обнял за плечи и проговорил над самым ухом:

- Ты не будешь платить. И я больше не буду платить. Потому что за нас уже заплачено все и сполна. Сын Создателя заплатил за нас, Птица, и потому мы свободны.

- Разве у Создателя есть сын?

- Есть. Не только Невидимые могут иметь сыновей... Но об этом в другой раз, ладно? Нам надо отдохнуть. Ты устала, я устал.

- А посуда?

- Сейчас вместе вымоем. Это хорошо, что ты такая хозяйственная...

С посудой возились недолго. После Птица умылась, залезла в спальный мешок, затянула тесемки. Саен сложил ее плащ рядом, сам устроился у костра, вытянул ноги и устало закрыл глаза.

- Ты не будешь спать? - осторожно спросила его Птица.

- Лягу чуть позже. Хочу просто посидеть в тишине. Мне так лучше думается. Нам теперь придется принять решение, Птица, и оно должно оказаться верным. От наших решений зависит жизнь людей.

- Но ты ведь... ты говорил, что не хочешь вмешиваться...

- Я и не хотел. И не желал. Но теперь уже влез в это дело. Может, и зря. Бороться с Невидимыми на их территориях тяжело. Но можно. Главное, чтобы люди сами хотели для себя свободы. Это главное, Птица.

Глава 19

Этой ночью Набара не снилась. Ничего не снилось вообще, лишь даже сквозь сон чувствовалась чудовищная усталость. С рассветом проснулись птицы - где-то затрещала сорока, тихонько зачирикали над самым ухом пичуги. Запахло дымом от костра и жареным мясом.

Видимо, Саен встал рано, очистил индейку и теперь поджаривает ее над огнем. Хороший завтрак у них будет сегодня...

Птица села, откинув край мешка, собрала распущенные волосы и подумала, что на самом деле еще спала бы и спала. Свернуться бы сейчас калачиком, накрыться с головой и не думать ни о дальней дороге, ни о грязных деревнях, где полно больных людей. Все-таки прав бы Саен, когда говорил, что не желает никому помогать и не хочет ни во что вмешиваться. Сидят они теперь в лесу, у дымного костра, и чтобы умыться - надо выбраться из теплого мешка на холод и топать по склону вниз, к ручью, в котором вода такая холодная, что сводит пальцы.

Хорошая жизнь, ничего не скажешь... А в Линне хотя бы было всегда тепло, и с ночи дул приятный, прохладный ветер. И сейчас там созрели дыни, тыквы и айва. Давно уже собрали и персики и мандарины. Хорошо сейчас в Линне...

Птица вздохнула, убрала за уши волосы, повернулась и перехватила взгляд Саена. Тот смотрел на нее, и в глазах его Птица увидела что-то новое. Скорее почувствовала, чем прочла, угадала - и сердце застучало, словно бешеное. Восхищение и нежность были во взгляде Саена. И желание, и, ставшая уже привычной, доброта. И еще что-то, незнакомое, непонятное. На Птицу так не смотрел еще никто.

Мужчины в Линне надеялись когда-то купить ее любовь. А Саен...

Саен в этот момент желает ее всю, ее мысли, ее улыбки, ее вот такой неожиданный поворот головы. Ее жалость и ее помощь. Потому что Саен ее любит?

Птица не двигалась.

Саен вдруг улыбнулся, покачал головой и снова принялся поворачивать нанизанное на прут разделанное мясо индейки. Ничего не сказал, ничего не сделал.

Но он понял все мысли Птицы. Просто понял и прочел. И не стал возражать.

Захотелось улыбнуться самой, захотелось вновь ощутить тепло ладоней хозяина, услышать его голос. Птица улыбнулась, вылезла из мешка, надела ботинки и отправилась к ручью, умываться.

- Накинь куртку, холодно, - бросил ей вслед Саен.

Вся радость и весь покой этого утра исчез после первого же перевала между крутыми, поросшими лесом горками. Черной глазницей вытаращилась на них сожженная деревня. Сухой пепел, почерневшие трубы, серые круги.

- Дери их зменграхи... - тихо сказал Саен.

И больше ничего не говорил. Да и что можно сказать? И так все было слишком ясно. Рыцари Ордена успели тут побывать раньше Саена. Они и решили проблему красной лихорадки. Теперь тут точно никому не понадобятся лекарства.

То, что когда-то было деревней, теперь лежало мертвой, выстывшей землей, глухой, слепой и немой. Ни птичьего треска, ни возни зайцев и лисиц, ни кудахтанья кур. Даже мышей не было слышно. Здешний покой вовсе не успокаивал - он леденил душу, напоминая о всесильной смерти, от которой спасения не было.

Они объехали пепелище, миновали пару засыпанный колодцев у самой границы пожарища и двинулись вверх, на гору, под сень густого леса. Поднимались по еле заметной тропке, уходящей вверх, и кони беспокойно прядали ушами, фыркали, а лошадка Птицы еще и подавала голос время от времени.