Евгений Абросимов - Стихи остаются в строю

• Название: Стихи остаются в строю
• Автор: Евгений Абросимов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1958

Сборник составлен из стихов русских советских поэтов, погибших в годы Великой Отечественной войны.

Составители: Михаил Матусовский, Яков Хелемский.

---

1942

Если будешь ранен, милый, на войне

…Если будешь ранен, милый, на войне,
Напиши об этом непременно мне.
Я тебе отвечу В тот же самый вечер.
Это будет теплый, ласковый ответ:
Мол, проходят раны
Поздно или рано,
А любовь, мой милый, не проходит, нет!
Может быть, изменишь, встретишься
   с другой —
И об этом пишут в письмах, дорогой! —
Напиши… Отвечу…
Ну, не в тот же вечер…
Только будь уверен, что ответ придет:
Мол, и эта рана
Поздно или рано,
Погрущу, поплачу… все-таки пройдет.
Но в письме не вздумай заикнуться мне
О другой измене — клятве на войне.
Ни в какой я вечер
Трусу не отвечу.
У меня для труса есть один ответ:
Все проходят раны
Поздно или рано,
Но презренье к трусу не проходит, нет!

1941

«Лампы неуверенное пламя…»

Лампы неуверенное пламя,
Непогодь играет на трубе…
Ласковыми, нежными руками
Память прикасается к тебе.

К изголовью тихому постели
Сердце направляет свой полет.
Фронтовая музыка метели
О тебе мне, милая, поет.

Ничего любовь не позабыла,
Прежнему по-прежнему верна:
Ранила ее, но не убила
И не искалечила война.

Помню все: и голос твой, и руки,
Каждый звук минувших помню дней!
В мягком свете грусти и разлуки
Прошлое дороже и видней.

За войну мы только стали ближе.
Ласковей. Прямей. И оттого
Сквозь метель войны, мой друг, я вижу
Встречи нашей нежной торжество.

Оттого и лампы этой пламя
Для меня так ласково горит,
И метель знакомыми словами
О любви так нежно говорит.

1944

Если я не вернусь, дорогая…

Если я не вернусь, дорогая,
Нежным письмам твоим не внемля,
Не подумай, что это — другая,
Это значит — сырая земля.

Это значит — дубы-нелюдимы
Надю мною грустят в тишине,
А такую разлуку с любимой
Ты простишь вместе с родиной мне.

Только сам я всем сердцем и внемлю.
Только вами я счастлив и был:
Лишь тебя и родимую землю
Я всем сердцем, ты знаешь, любил.

И доколе дубы-нелюдимы
Надо мной не склонятся, дремля,
Только ты мне и будешь любимой,
Только ты да родная земля!

1942

Георгий Ушков

Другу

Четвертую ночь
   к нам совсем не приходит луна.
И ветер морской
   за порогом без умолку бьется.
Давай в темноте
   хорошо погрустим у окна:
Быть может, вдвоем
   нам вторично грустить не придется.
Давай же, дружище,
   менять эту ночь на стихи;
Пройдем нашу юность,
   пройдем нашу дружбу сначала, —
Пока еще ночи бакинские очень
   тихи,
Пока полевая теплушка
   меня не умчала.

«У нас уже с деревьев на ветру…»

У нас уже с деревьев на ветру
Ковром шушинским пала позолота,
И голубой порошей поутру
Затягивает желтые болота.

Я гость здесь в этой хмурой стороне,
Но, солнечный товарищ мой далекий,
Мне с каждым днем становятся родней
И эти непроезжие дороги,

И трупы сломанных войной берез,
И боль еще дымящихся развалин,
И дети в них, печальные до слез,
И деревень старинные названья.

Товарищ мой, рассвет еще далек,
Кусочек неба звездами украшен,
В немецкой фляжке тлеет фитилек,
И жадно спят бойцы, устав на марше.

Еще немало дней нам глину мять,
Шинелей не снимать в походе длинном, —
Чтоб в стороне чужой чужая мать
Меня, прижав к груди, назвала сыном.

Западный фронт,

1 октября 1943 г.

Иван Федоров

Родной берег

Река торопливая, тальник,
Деревья и луг заливной,
Вечерняя дума о дальних
Дорогах,
   изведанных мной.
И чем этот берег дороже
Другого —
   едва ли пойму.
Он был моим детством…
   И кто же,
Старея, прощает ему
Те ранние наши печали,
Те странствия наши в тоске,
Те скорби, тот крохотный ялик,
Забытый на мокром песке?
Не скоро, наверно, устану
Вот так вспоминать у реки
Белесый простор Казахстана
И мглу Уссурийской тайги —
Те дали, где шел я, ведомый
Такой перекатной волной,
Которая засветло к дому
Приводит на берег родной.

Конница

Был воздух чище влаги родниковой
(Два-три в году — так редки эти дни) —
Шла конница, притуплены подковы
Об острые карельские кремни.
Когда прошли по-боевому споро
Два скорбных, неоседланных коня,
Я шапку снял, — почтил бойцов, которым
Не довелось прожить такого дня.

1940

Память о детстве

Когда Папанин в океане
Ледовом вырос, как гора,
Дворы покрыла ропаками
И айсбергами детвора.

Кто: те ли, эти ли любимей?
Равно имели мы в виду
И тех, дрейфующих на льдине,
И этих, зябнущих на льду.

Нам дорог берег, обретенный
Отцами в схватках боевых.
Котовский, Щорс, Чапай, Буденный —
Герои сверстников моих.

Есть, не в пример наукам хитрым,
Совсем нехитрая одна:
Распознавать по детским играм,
Чем озабочена страна.

Юрий Черкасский

Письмо в ячейку

Земля еще не остыла, еще солона от крови,
В углах еще не проветрен пятнадцатилетний
   дым,
Стены щербаты от боя, заплаты видны
   на кровлях,
И клонятся к братским могилам еще молодые
   сады.
На этой меченой почве, ячейка, меня ты
   растила,
Учила простым приемам слесарного ремесла,
Учила глядеть в горизонты, помнить седые
   могилы,
Учила не оступаться — и вместе со мной
   росла.
Испытывала — походом, скупым
   комсомольским уставом,
Водою и хлебам ржавым, широкой постелью
   из трав,
Мечтою необычайной в часы, когда душные
   травы —
Чабрец, и полынь, и мята отравнее всех
   отрав.
Учила сквозь окна, сквозь двери и
   замкнутые заборы
В самое сердце глядеться и видеть друзей
   и врагов,
Насыпала полные горсти мозолей крутых
   и отборных,
Чтоб я не боялся осколков, выступов и углов.
Ты так меня проводила, — земля остынет
   не скоро,
Но скоро тяжелой походкой пройдет
   настоящий дым,
Бери же у старых зрелость, а их обучай
   задору
И силу храни сухою, как порох сухим. Иди!..
Крутых и отборных мозолей насыпала
   полные горсти,
Открыла мне семафоры, и я тебе говорю:
Через дороги и версты, через поселки
   и версты,
Через бескрайние версты короткое —
   благодарю.

1934

Жажда

На повороте худых дорог
Ветер поднялся,
и ясень продрог…
Стало заметно течение птах
По небу. Стало заметно,
Как по яругам в росе и цветах
Травы бегут за ветром.
Около сердца шатается дым —
Синяя горечь походов…
Около ног по суглинкам гнедым
Движутся длинные воды.
И по движению солнца в полях,
Через озера и горы
Я узнаю твой полет, земля, —
Нашу предельную скорость.
Солнце идет через всю страну,
Кровь погустела.
   И вот я
Теплые руки свои протяну
К скатам и поворотам,
Тянет испить ото всех криниц,
Гудом гудет у станций,
Тянет — витыми путями птиц
С летчиком скитаться,
Видеть высокие облака,
И за геологом смуглым
В залежах известняка и песка
Бурый отыскивать уголь…
Что ж я стою?..
   Перевозчик поет,
Жадно цветет повилика…
Вот я шагну, огибая жилье,
Движимый жаждой великой,
Глушь бездорожья и ярость потерь,
Легкие радуги мая,
Хитрости и откровенья путей, —
Все на себя принимая.

1934