Фрида Вигдорова - Любимая улица
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Любимая улица"
Описание и краткое содержание "Любимая улица" читать бесплатно онлайн.
Возвращаясь домой, он думал, что ляжет и постарается уснуть. "Проспись, - говорила Анисья Матвеевна, когда он злился, - сном все уходит и болезнь и злость". Злой и усталый, он сейчас собирался последовать ее совету, но, войдя в комнату, увидел на своем диване рассыпанный коробок спичек, лужицу клея, Анин альбом для рисования и Катю, которая тут же строила из кубиков дом.
- Я сейчас уберу, Митя, - торопливо сказала Аня.
- Ты страшная неряха, - сердито повторил Митя. - Я ведь тысячу раз тебе говорил...
И в эту минуту раздался из-за двери голос Константина Артемьевича:
- Как вы разговариваете с ребенком? Почему вы на нее кричите? Я долго терпел, но больше терпеть не намерен!
В первую минуту Митя растерялся. Потом, плотно прикрыв двери своей комнаты, он вышел к тестю.
- Что вы говорите? Да вы понимаете, что вы говорите? Да еще при Ане и Кате!
- А при ком же? - спросил Константин Артемьевич.
- Нет, все же... - сказала Нина Викторовна, - ведь ребенок сирота... Я тоже была мачехой, но... И если вы - отчим...
- Что? - взревел Митя. - Что? Кто это - отчим? Что вы болтаете?
- Да, - повторила Нина Викторовна, - я мачеха, ноя Саше никогда и слова не посмела сказать.
- Оно и видно, - уже сам не слыша, что говорит, ответил Митя.
- Что? Я плохо ее воспитала? - Нина Викторовна всплеснула руками. - Это я-то плохо воспитала? Да я ее в жизни пальцем не тронула! И как у вас только язык поворачивается?
Дедушка, ну зачем ты сердишься? - появляясь в дверях, сказала Аня. - Я сама хочу, чтоб Митя на меня кричал! Пускай кричит!
Поди отсюда! Не вмешивайся! - крикнул Митя, почти вытолкнул Аню из комнаты и, повернувшись к тестю, сказал сквозь зубы:
- Ну вот что. Если я ей отчим - поступайте как знаете, мне дела нет. Пускай растет... - Он запнулся и поискал слова, в памяти мелькнула прекрасная строчка из какой-то статьи: "как сорная трава", но он сказал иначе:
- Пускай растет, как беспризорница. А если я отец, то буду кричать. Буду требовать. А если надо - и выпорю!
Немного спустя вернулась с работы Саша и увидела: Митя, сидя на диване, облитом клеем, зашнуровывает башмаки. У него было то выражение лица, которое Саша уже очень хорошо знала: сжатые губы, сведенные к переносице брови.
- Что случилось? - спросила она.
- Ничего, - ответил Митя, - пойду проветрюсь. Он вышел и, конечно, хлопнул дверью.
- Папа сказал, что будет нас бить, - объяснила Катя.
- Что такое? - спросила Саша.
- Дай белого хлебушка! - на всякий случай сказала Катя. - А папа кричал: "Буду пороть!"
- Аня, да что случилось?
Дверь распахнулась, и вошел Константин Артемьевич.
- Ты плохая мать, - сказал он. - Ты позволяешь чужому, в сущности, человеку...
Что долго рассказывать - Константин Артемьевич глотал валерьянку, Нина Викторовна плакала, Катя ревела в голос, Аня, всхлипывая, повторяла:
- А все из-за меня.
Мити не было. Дожидаясь его, Саша слышала за дверями сдержанный шепот тети Маргариты:
- Да... А казался таким деликатным...
- Все они поначалу деликатные...
- Да, что ни говори, а брак - это лотерея...
Не умея стерпеть все это, Саша оделась и вышла на улицу. Постояла у решетчатой ограды, а потом пошла вдоль переулка к Арбату, и почти тотчас из-за угла показался Митя. Было часов одиннадцать. Он шел быстро, решительной, твердой походкой.
- А, ты здесь, - не удивившись, сказал он. - Очень хорошо. Давай походим.
- Мне сказали... - начала Саша.
- Это не имеет никакого значения - то, что тебе сказали, - перебил Митя. - Я знаю одно: мы здесь не жильцы. Я готов хоть на Камчатку... на Северный полюс...
- Но ведь это наша семья... Я их люблю.
- Ну вот что, в Писании сказано: "Оставь отца и мать своих", понятно? И пора жить своим умом, а не чужой глупостью.
Это кто же глупый? Папа, что ли? И что ты такое говоришь?
Он взял ее под руку, и они пошли по Арбату к Смоленской площади.
- Давай будем говорить серьезно, - сказал Поливанов, - это вопрос всего нашего будущего... Покоя... Свободы. Ну и - не боюсь высоких слов - нашей любви. Мне трудно это постоянное вторжение в нашу жизнь. Я не хочу его. Константин Артемьевич прекрасный человек, не спорю. Он построил свою жизнь, как хотел. А мы будем строить по-своему, как умеем и хотим.
Саша шла опустив голову и молчала.
- Я не говорил тебе раньше, но мне здесь душно. Душно, понимаешь? Они разрушат мои отношения с Аней. И наши с тобой...
- Чего же стоят наши отношения, если их кто-нибудь может разрушить?
- Ты не знаешь, что может сделать пошлость.
- Да слышишь ли ты себя? Ты говоришь о моей семье - пошлость!
- Прости меня. Но сегодня я не хочу подбирать слова. И если мне говорят "отчим" - это пошлость. Неужели ты не понимаешь? И в конце концов я не ангел... Это я должен сказать со всей прямотой.
Да, надо сказать по правде: кем-кем, но ангелом он не был.
Ну что ему стоило сказать Константину Артемьевичу хоть одно ласковое слово? Ради нее, Саши. И, может, все опять пошло бы по-старому, пусть не всегда гладко, но привычно.
Но Митя этого слова не говорил. Он только сухо кивал: здравствуйте, мол.
Константин Артемьевич был добрее. Он пытался завести разговор. Он спрашивал:
- Митя, а вы читали во вчерашней "Литературке" любопытный фельетон?..
- Простите, не удосужился, - отвечал Митя, не дослушав и едва приметно сдвигая брови. - Прочту, непременно прочту.
Отец отвечал грустным взглядом. Когда Мити не было дома, он заходил в Сашину комнату или забирал детей к себе. Он читал им, гулял с ними по Серебряному переулку, подолгу сидел на скамье под обуглившимся каштаном.
Иногда, словно отвечая каким-то своим мыслям, он безнадежно махал рукой. Отец был вспыльчив, но отходчив. А вот Митя был злопамятен и не умел забывать. Ничего. Он стал приходить очень поздно - не раньше двенадцати. Приходил усталый, голодный. Торопливо ел и ложился спать... "Он так мало видит нас - и не скучает? - думала Саша. - Как же так?"
Прежде их общим днем было воскресенье. Сейчас и в выходной день его не было дома. Шли дни, он возвращался все позднее.
Что же мне делать? И впрямь ехать на Камчатку? Если я не могу их помирить, если он не понимает, что все это мне хуже смерти. Ведь отец старый. Неужели нельзя ему простить? Не заметить. Ну хорошо. А если бы тебе сказали: ты мачеха... О, я бы! Вот то-то. Но как же быть? В Ташкенте я думала: приедем в Москву, вернемся домой, и станет ему здесь тепло и счастливо. И было. А вот сейчас опять нет. Что же будет?
Как-то вечером, когда Саша разогревала на кухне ужин, соседка-стенографистка, колдуя над кофейником, сказала задумчиво, будто продолжая какой-то внутренний монолог:
- Брак - это отживший институт. Счастливых браков нет. Конечно, куда корректнее молчать, чем драться и вопить на людях, - тут она посмотрела на Лелю, которая жарила яичницу, - но по сути... по сути... Помните, как там у Вертинского: "даже самой нежной любви наступает конец"...Да, по сути...
Не договорив и сняв с огня кофейник, она ушла к себе.
- Погуливать стал? - соболезнующе сказала Леля. - Ну что ж, все они такие. А ты не теряйся, бери пример с меня. Я не теряюсь! Мужику потакать хуже нет.
Саша покрепче сжала зубы и ничего не ответила.
Проще всего было бы поговорить с Митей. Но что-то ей мешало. А он по-прежнему приходил поздно, утром же исчезал чуть свет, коротко бросив: "Рано не жди".
И Саша, считавшая, что ничего не надо прятать за пазухой, все молчала и молчала.
Но вот однажды (это было примерно через месяц после ссоры Мити и Константина Артемьевича) он пришел чуть раньше. Дети уже спали. Он сел на диван, вытянул ноги и сказал:
- Поди сюда. - Он притянул ее к себе, посадил рядом и, взглянув прямо и ласково, сказал:
- Ты мне веришь?
- Верю.'
- Умница. Очень веришь?
- Очень.
- Так вот, ни о чем меня не спрашивай. Немного потерпи. У меня есть для тебя подарок.
- Часы?
- Лучше. Прекрасный, огромный, ослепительный подарок. Но подожди немного. Однажды я приду и назначу тебе свидание. На углу Серебряного переулка и Арбата. И тогда я тебе все расскажу. Согласна?
- А не можешь ты хоть намекнуть... ну, хоть словечко...
- Не могу, - ответил он твердо. - Я и так уже сказал слишком много.
"Они растут, и каждый день приносит что-нибудь новое. Еще совсем недавно мы радовались каждому новому Катиному слову. А сегодня мы с ней гуляли, и она излагала мне свои политические убеждения:
- Когда я пойду в школу, то буду учить французский, английский и русский, а немецкий не буду, потому что по-немецки говорят фашисты, а все фашисты очень плохие. Гитлер - очень плохой, хуже Бармалея. Я его боюсь. Если он будет к нам стучаться, ты ему не открывай. Если будет говорить тоненьким голоском, тоже не открывай. Фашисты плохие, страшные и не любят хороших девочек.
Фашистов она сильно не жалует. Летом сказала:
- Мне фашисты всю спину покусали.
Речь шла о комарах. Все плохое всегда делают фашисты. Когда мы проходили мимо витрины игрушечного магазина, Катя сказала:
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Любимая улица"
Книги похожие на "Любимая улица" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Фрида Вигдорова - Любимая улица"
Отзывы читателей о книге "Любимая улица", комментарии и мнения людей о произведении.