Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

• Название: Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает
• Автор: Александр Байгушев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14594-Х

У автора, принимавшего самое активное участие в русском сопротивлении, который в брежневские времена входил в высокую партийную номенклатуру, имеется богатый личный опыт бойца духовного фронта. В настоящей книге впервые ретроспективно описаны изнутри деятельность и участники так называемой «Русской партии», существовавшей внутри КПСС практически на всех уровнях. Она деятельно боролась против кошерных аппаратчиков и их подпевал, которые подготовили и провели «перестройку» с целью захвата власти и присвоения общенародной собственности. В книге, написанной живым и образным языком, приводится множество неизвестных, неожиданных и сенсационных фактов.

---

И уж, конечно, все эти остроты гебешными и партийными спецслужбами, как положено, оперативно доводились до ушей Андропова и членов Политбюро. Сам Яковлев вспоминает, как от него в испуге отвернулись даже единомышленники-евреи: «Арбатов, мы с ним играли на бильярде, сказал мне: “Тебе, Саша надеяться не на что. Тебя не утвердят”. Тогда мы были с Арбатовым в “никаких отношениях”. Это потом стали друзьями. Тем же вечером Александр Бовин с присущей ему прямотой сказал: “Ты, Саша, не расстраивайся, мы тоже подложили дерьма в твой карман”. Надо полагать, соответственно настроили Андропова».

Но Яковлев не был бы Яковлевым, если бы сдался. Он решил всем все-таки показать, какой он умный. Доказать, что его напрасно русская закулиса смешала с грязью, что он, не хуже Троцкого, обладает красноречием и умеет переубеждать.

15 ноября 1972-го года он опубликовал в «ихней» «Литературной газете» обширную статью на разворот «Против антиисторизма», подписанную жирными буквами «А.Н. Яковлев». Этого-то то мы и ждали.

Про статью Дементьева сам Яковлев потом цинично объяснял: «Статья Дементьева была полна лукавства. Это очевидно. Но тогда нельзя было обойтись без использования марксистских банальностей. И, тем не менее, несмотря на искусственную оболочку…». Про собственноручное творение, хотя рука была одна, он объясняет то же самое: «Моя статья, как и статья Дементьева, была выдержана в стиле марксистской фразеологии. Я обильно ссылался на Маркса и Ленина, и все ради одной идеи — в острой форме предупреждал общество о нарастающей опасности великодержавного шовинизма, местного национализма и антисемитизма».

Понятно, почему Яковлев так настойчиво себя выставляет Борцом с антисемитизмом — это для «жидойствующего» как клятва: «я свой», «я «весь ваш».

Вся статья была образцом двурушничества и ползучей конвергенции. Ища поддержки в определенных кругах, он как только не заигрывал с «интеллигенцией», как только ее не ублажал. Отбарабанив, как пономарь, довольно бессвязные цитаты из В.И. Ленина и… Л.И. Брежнева, то есть «отметившись».

Прямо конвергенцию Яковлев не пропагандировал. Но в первом «информативном» разделе своей статьи, «свернутом» по принципу талмудистской (= сионистской) конфеты, где информативное ядовитое содержание формально завернуто в якобы отрицающую его (= прикрывающую) обложку, Яковлев пересказывал даже — «предшественника нынешних теоретиков конвергенции Вернера Зомбарта, уверявшего, что класс образуется на основе убеждения групп людей в их общности». То есть показывал свою полную посвященность в еврейский «самиздат».

Затем Яковлев цинично обрушивался на концепцию «истоков», которая, мол, дремуче не признает «сторонников “интеллектуализма”». То есть тех «интеллектуалов», взгляды которых он подобострастно пространно изложил. Он возмущался: «По адресу сторонников “интеллектуализма” мечутся громы и молнии, а сами они именуются не иначе как “разлагатели национального духа”». И обрушивался на «Лобанова, Кожинова, Семанова и других апологетов охотнорядчества».

Передергивает и лжет Яковлев — антисемитизма ни Лобанов, ни Кожинов, ни Семанов вообще не касались. Великодержавным шовинизмом и, тем более, охотнорядством они не щеголяли. Однако на воре шапка горит. Передергивая Лобанова, а, тем паче, скрупулезно научно выверенного — чтобы не подкопаешься! — Семанова, приписывая им «антисемитизм» и «охотнорядство», Яковлев невольно сам раскрывался. Невольно показывал, что, как и все «жидовствующие», больше всего боится панически ненавистного им черно-злато-белого знамени Союза Русского Народа, и прояснял свою отщепенческую, продажную, подлую по отношению к русскому народу и Отечеству позицию.

Яковлев возмущался, что «Молодая гвардия» якобы «возвращает нас к давно высмеянной привычке путать понятия «отечество» и «ваше превосходительство» и даже предпочитать второе первому». Больше всего он негодовал, что в младогвардейской антологии русского стиха «О Русская земля!» — «без всяких комментариев опубликовано стихотворение видного русского поэта первой половины прошлого века Н.М. Языкова «К не нашим», в котором есть такие строки: «Вы, люд заносчивый и дерзкий, вы, опрометчивый оплот ученья школы богомерзкой, вы все — не русский вы народ!»

О, как мы потирали руки, радуясь яковлевскому грубому просчету. Ну, вот ты и в наших руках, замаскированный агент влияния! Прежде нам было трудно Яковлева размазать в лепешку, потому что он действовал не от своего имени, а от имени партии. На партию открыто не попрешь. Приходилось действовать «подтекстами», аллюзиями, иносказаниями. А со своей жалкой подписью Яковлев? да кто он такой? Даже не член ЦК. Ну, тряситесь «жидовствующие»!

Теперь, когда «ихний» знаменосец раскрыл напоказ себя, мы получили возможность по нему уже совершенно конкретно, с его названным именем (раз статья им подписана, то уже и тайное имя названо!), повести прицельный ракетный огонь и уничтожить. Повторюсь, мы уже были не те дети, что в начале «русских клубов». Мы развили такую контрпропагандистскую активность, что даже друг Андропов в ужасе отшатнулся от подельника и потом довольно долго его не мог простить.

А мы? мы уж обсосали каждый столбик его не слишком умной и гладкой статьи — Яковлев, как модный тогда у евреев Эльсберг, писал всегда заумно и не точно. В крикливом «приблизительном», жонглирующем наклейками, как булавами, клоунском стиле местечковой «красной профессуры». Одним словом — не Маркс. Поддеть и раскрутить его, не очень-то понимавшего точный смысл иностранных слов, которыми на показуху, на дешевку он пользовался, было не так уж сложно. Тем более, что у нас в руках была сахаровская (придуманная в Америке) подрывная «конвергенция», к которой просто было прицепить и утопить с головой всего Яковлева.

Мы ведь уже знали конспирологическую и катакомбную литературу не хуже, а лучше «их». Мы и цитатки знали, как подобрать и в праведных целях «дожать». Тут же на стол к Брежневу лег подробнейший профессиональный разбор яковлевской статьи с указанием на сомнительные идейные источники, откуда он свои мысли черпает — то есть на еврейскую эмигрантскую прессу, на амальриков и помераниц. Брежнев сам разбираться не стал, никогда не любил что-то долго читать. Но с грозным видом передал все Суслову. А у начетчика Суслова после ознакомления со специальной — параллельными столбиками! — подборкой «зеркальных цитат», волосы дыбом стали.

Семанов издевается в «Русско-еврейских разборках»: «На неловкого авантюриста обрушились все: и сторонники молодогвардейцев, и разбитые сталинисты, и замшелые столпы и профессора соцреализма, и старик Шолохов из Вешенской, и, наконец, был дан повод партийным ортодоксам: как учить партию через “Литгазету”, от имени партии выступать не члену ЦК?»

Да, мы уже умели теперь работать с разными слоями интеллигенции. Всем уши прожужжали, всем адресно цитатки, — каждому именно те, за которые тот, понимали, не сможет, не ухватиться, — «доброхотно» подсунули.

Мы и с националами поработали. Яковлев в мемуарах скулит-жалуется: «Шелест и Рашидов, угодничая, а, может быть, по подсказке “сверху”, инициировали обращения местных писателей, что я “оскорбил старшего брата”, обвинив некоторых русских полуполитиков-полуписателей в великодержавном шовинизме и антисемитизме».

А Михаил Шолохов, к которому мы специально съездили* сообщил в ЦК письмо, что Яковлев грязно обидел честных патриотов и предупреждал, что он поставит об этом вопрос на ближайшем Пленуме ЦК.

Брежнев вслух ругался: «Этот м-к хочет меня поссорить с интеллигенцией!» Суслов кивал. Демичев все понял — вызвал Яковлева, завел наводящий разговор о житье-бытье. Яковлев вспоминает: «В ходе разговора о житье-бытье я сказал, что, видимо, наступила пора уходить из аппарата. Демичев почему-то обрадовался такому повороту разговора. Как будто ждал: “А ты не согласился бы пойти директором Московского пединститута?”». Это уже было номенклатурной насмешкой — с такого-то ключевого поста, при яковлевских-то амбициях?! Яковлев стал проситься хоть в послы к своим заокеанским попечителям — в Канаду. В номенклатуре было принято, что проштрафившихся отправляют в послы. Проситься в США он не решился. Но надеялся, что хоть в Африку, вместо пединститута, попадет. И на следующее же утро лег в больницу — это тоже было в номенклатурных традициях, отлеживаться при крупных неприятностях в Кремлевке, выжидая, пока спадет гнев Самого.

Но тут отлежаться не удалось. Брежнев неожиданно сразу согласился: «Все недовольны! Надо его скорее убирать. Куда-нибудь загнать за Можай. В Канаду хочет? а пускай! Пусть со своей любимой Америкой нам связи из Канады налаживает, и взять его под неусыпный контроль». Вопрос решался настолько оперативно, так Яковлев достал всех, что ни в чем не провинившийся посол в Канаде Мирошниченко был отозван из аэропорта, где находился, возвращаясь к месту работы после отпуска. Десять лет день в день мы не будем видеть Хромого Беса в России. При Брежневе ему дорога на родину, как высланному политическому эмигранту, была крепко закрыта.