Александр Байгушев - Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает

• Название: Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает
• Автор: Александр Байгушев
• Издательство: Алгоритм
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14594-Х

У автора, принимавшего самое активное участие в русском сопротивлении, который в брежневские времена входил в высокую партийную номенклатуру, имеется богатый личный опыт бойца духовного фронта. В настоящей книге впервые ретроспективно описаны изнутри деятельность и участники так называемой «Русской партии», существовавшей внутри КПСС практически на всех уровнях. Она деятельно боролась против кошерных аппаратчиков и их подпевал, которые подготовили и провели «перестройку» с целью захвата власти и присвоения общенародной собственности. В книге, написанной живым и образным языком, приводится множество неизвестных, неожиданных и сенсационных фактов.

---

Нет, конечно, все-таки строптивцы «не от мира сего» нашлись. Больше как клиенты психиатрических института Сербского и больницы Ганнушкина. А в реальности публично «вякающих», публично недовольных советской властью было при Хрущеве очень немного — меньше 0,001 %. Они придумали «самиздат». Размножали на машинке свои строптивые мысли. Таких публично сторонились, боялись «самиздат» взять — прочитать. Но втайне все их очень уважали и считали героями. Официоз их обзывал «инакомыслящими» или на западный лад «диссидентами».

Свалив монументальную фигуру Великого Кавказца (какой бы он зверь ни был, но он-то был Великим Зверем!), Хрущев целиком окунулся в троцкистскую идею — пожертвовав Россией, раздуть «мировой пожар». Сорил деньгами направо и налево, весь сталинский золотой запас профукал, поддерживая карликовые компартии по всему миру. Знаю об этом хорошо, потому что сам, работая в АПН, нахлынувших «просителей» с Запада и Востока «сопровождал». Во время Карибского конфликта, когда Кузькина Мать завез ракеты на Кубу, только Божье чудо и Политбюро, набравшееся от отчаяния храбрости и дружно схватившее поджигателя за руку, спасли мир от атомного апокалипсиса. Это была жуткая тайна хрущевской «Оттепели», но теперь ее уже все знают.

Параллельно внутренний бытовой «антисемитизм» жег нутро Хрущеву, не давал местечковому Никитке «Перельмутеру» покоя. В мае-августе 1956-го года, сразу после двадцатого съезда, Хрущев на потоке, без обиняков внушал устремившимся в СССР на поклон и за «интернациональными» денежными субсидиями делегациям братских компартий: «В начале революции у нас было много евреев в руководящих органах партии и правительства. Но если теперь евреи захотели бы занимать первые места в наших республиках, это, конечно, вызвало бы неудовольствие среди коренных жителей. Если еврей назначается на высокий пост и окружает себя, как это они обычно делают, сотрудниками-евреями, это естественно вызывает зависть и враждебные чувства к евреям». И затем, якобы нечаянно касаясь «вопроса о хороших и дурных чертах у каждого народа», Хрущев последовательно останавливался на дурных чертах у одних только евреев и подчеркивал прежде всего, — цитирую, — «ненадежность «их» в политическом отношении». Тогда же сразу все эти вполне откровенные «антисемитские» высказывания товарища Хрущева появились за рубежом в широкой печати. Одни публикации переводчика французской делегации Пьера Лошака (Париж, май 1957) и широко распространяемой «Еврейской жизни» (февраль, 1957) как воду взбаламутили! Евреи всполошились.

Но Хрущев продолжал упорно гнуть активно «антисемитскую» линию. Он даже убрал своего духовного отца-покровителя Лазаря Моисеевича Кагановича, подобравшего его в троцкистском «отсеве» и слепившего из него — мелкой сошки фигуру неистового ревнителя воли Сталина (особенно при «чистках»!) и сталинского соратника. Впрочем, ведь так же неблагодарно поступил Хрущев и с самим Сталиным, с друзьями Берией и Маленковым.

Но для нашей темы сейчас важно не это. Не то, как Хрущев поступил с товарищем Сталиным и товарищем Кагановичем. А то, что именно товарищ Хрущев возвел всем удобную теоретическую крышу для «законного» антисемитизма — государственную «моду на борьбу с сионизмом» (Солженицын). Этой «крышей» для того, чтобы вволю погромить евреев, стали все активно пользоваться, не боясь уже судебного преследования за «антисемитизм». Преследование за антисемитизм было одним из первых актов советской (оккупационной еврейской?) власти. А 27 июля 1918 года (сразу за расстрелом царской семьи) был издан закон: «ставить активных антисемитов “вне закона”, то есть расстреливать». Под этим крылышком евреи себя прекрасно чувствовали: как под охранной грамотой для особо привилегированного сословия — чуть что: вопли об антисемитизме. Еврейская популяция размножилась и обустраивала себя в самых злачных местах наверху русского общества, как животные из красной книги, которых нельзя трогать. С хрущевским введением особого нового термина «антисионизм» воспрянули все — и достойные идеологические борцы, сражавшиеся с еврейским Духом, и замшелые бытовые антисемиты, которым у евреев крутой нос или мокрые губы не по «ндраву». Привилегированное положение евреев, наконец-то, закончилось. В этом была несомненная великая польза от «моды на борьбу с сионизмом». Но были в объявленной «антисемитом» Хрущевым моде и свои крупные издержки — внешнеполитические.

Сионизм — движение многослойное, даже отчасти противоречивое. Одно направление — за возвращение евреев к Сиону, то есть на историческую Родину. Чего же тут плохого? Другое направление ориентировано на мировое господство — сделать в Израиле центр управления всем миром. Это направление даже определенной части американского общества не нравится. Ревнуют.

Естественно, что нам в противовес американцам надо было использовать противоречия внутри сионизма. Не поносить всех евреев подряд, а воевать конкретно именно с теми из них, кто не хочет уживаться с русскими мирно, а несет раздор и национальную нетерпимость. Воевать с теми, кто не хочет работать наравне со всеми, а норовит урвать кусок послаще, пожирнее. Но увлекающийся безудержный Никитка «Перельмутер» любил рубить с плеча, а приближенные идеологи Хрущева — «младотурки» во главе с его зятем Аджубеем тут вот и подбросили увлекающемуся, страшно недальновидному, слишком простоватому Никитке грубую идею тотального внешнеполитического и внутреннего «антисионизма». «Младотурки» тут откровенно сработали на «Огненный Ислам». Но «младотурками» аджубеевцы себя красиво-самообольстительно называли вовсе не потому, что сами были мусульманами, а лишь по известному иносказательному маскирующему газетному самоназванию «масонов» перед 1917-м годом. Тогда только что, в 1908 году, произошла масонская революция в Турции, организованная «младотурками». Ну, и наши русские масоны, себя иносказательно называя «младотурками», тогда намекали, что нам надо, мол, тоже самое сделать. И они свергли таки царя и сделали Февральскую масонскую буржуазную революцию 1917-го. Теперь «младотурки» Аджубея тоже тайно мечтали о новой Февральской буржуазной революции. Не обязательно социально буржуазной, но уж точно — с буржуазными масонскими свободами.

Я вместе с «турком» (на самом деле, скорее крымским татарином) Аджубеем и многими другими «аджубеевцами» учился в МГУ. Начал печататься в центральной прессе нашумевшей, реабилитировавшей Брехта большой статьей «Бертольт Брехт и его театр» (до этого имя еврея Брехта было в СССР под негласным запретом) в «Комсомольской правде» от 7 мая 1957 г. У Аджубея. Варился в их среде и через них попал в АПН, которое Аджубей внушил Хрущеву создать по типу американского мощного контрпропагандистского агентства ЮСИА — как свою хрущевскую контрпропагандистскую опору, на месте расформированного, насквозь еврейского «Совинформбюро». Место это считалось страшно лакомым. А я еще получил статус специального корреспондента (привилегированная писательская ставка в редакциях, на которую рвались «лучшие перья» и на которой не гнушались «сидеть», такие как Илья Эренбург, Константин Симонов, Петр Проскурин, Наум Гребнев). Я много ездил, выходил на самых высоких людей. А в самом АПН работал рядом со многими высокопоставленными сынками и, особенно, дочками, туда внедренными, вроде Нины Буденной или Ирины Луначарской. В том числе — Юлей Хрущевой и Галей Брежневой, зорко следившими, каждая, за своими сторонниками.

Ох, эти тайные советники, «закулисники» уровня «арбатовых» и «бовиных». Чего только «конспирологически» не напридумывают! Так вот «младотурки»-аджубеевцы придумали, что, мол, мы активным противостоянием Израилю и нашим официальным государственным «антисионизмом» чистыми руками — без вульгарного бытового «антисемитизма»! — так отечественных евреев, разбаловавшихся диссидентством, то есть инакомыслием, смертельно пуганем, что сразу в норму приведем. В среду «младотурков», тогда затесалось немало евреев. И нет отвратительнее, когда сам еврей, типа Жириновского, а с антисемитским остервенением воюет против евреев! Придумывает вариации тотального «антисионизма».

Сказано — сделано. И под яростным флагом глобального «тотального антисионизма», начертанного на знаменах, Хрущев, не мудрствуя лукаво, в противовес «окаянному товарищу Сталину», радикально развернул всю международную политику СССР на сто восемьдесят градусов — на программную, вульгарно и тенденциозно направленную «против Израиля как класса».

Именно так! Уже не Америка (в Америку Хрущев теперь торжественно ездил на поклон, Америку Хрущев призывал догонять!), а весь с потрохами Израиль стал для нас врагом № 1. С Америкой сцеплялись на принцип, но как-то пытались договариваться. К «сионистскому»

Израилю стали зверино непримиримы. Оружием теперь обильно снабжали не Израиль, а, наоборот, любых, даже самых грязных его врагов. Первый попавшийся кровавый диктатор мог за бесплатно получить наше советское оружие, как только заявлял, что он против Израиля. АПН кишело тогда такими «просителями». «Огненный Ислам» активно подкармливали все — мы, чтобы натравить на Израиль; американцы, чтобы натравить на СССР. Сами, сами мы обоюдными усилиями с американцами вскормили безудержный ваххабитский террористический экстремизм.