Юлия Добровольская - Голос ангела [cборник]

• Название: Голос ангела [cборник]
• Автор: Юлия Добровольская
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: ISBN 978-5-9524-3850-7

Молодой, умный, симпатичный доктор, не богатый, но вполне обеспеченный, готов к серьезным отношениям с целью создания семьи. Есть подходящая кандидатура: воспитанная, образованная девушка, к тому же хороша собой и тоже мечтает о семейном счастье. Набирая телефонный номер, чтобы уточнить адрес дома, где должна состояться первая встреча, Глеб ошибся одной цифрой. Голос, который он услышал в трубке, заставил его потерять покой…

Содержание:

НОЧНОЕ ТАКСИ. Киноповесть

СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ, ПАСМУРНЫЙ ВЕЧЕР. Повесть

ГОЛОС АНГЕЛА. Повесть

ЛИЛОВАЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА. Повесть

МАЛЕНЬКИЙ МЕДНЫЙ КЛЮЧИК, или ОЧЕНЬ КОРОТКАЯ ИСТОРИЯ БЕЗ НАЧАЛА И КОНЦА. Повесть

---

— А вы не сделали ее наследницей? И вообще, как вы этот момент предусмотрели: кто и что наследует в случае чего?

— Я об этом не думал… а жена… Интересный вопрос, мисс Марпл! — Олег взял мое лицо в ладони и повернул к себе. — Архиинтересный вопрос! Ты детективы, поди, в перерывах между Мураками и Уолшем читаешь?

— Ты смеешься? Первый и последний детектив в моей жизни был прочитан в восьмом классе, что–то там из Конан Дойля. Мои мозги не тянут этот вид литературы.

— Вот и мои тоже, — сказал он.

2

Мы с Иркой откровенно напились. Вернее, сидели и напивались. Сидели на ее даче и напивались. Иногда мы умели это по старой памяти. Когда кому–то из нас было хреново, мы садились и пили. Такое случалось, надо сказать, и когда бывало хорошо — слишком хорошо, чтобы просто так это хорошо выносить.

Но теперь было плохо. Очень плохо. Мне.

Олег исчез.

Через день после нашей поездки в офис, в понедельник. Он уехал утром, как я думала, зондировать свой банковский счет. Впрочем, так он и сказал.

Часам к шести вечера я начала беспокоиться, почему он ни разу не позвонил, и позвонила сама. К удивлению, я обнаружила его телефон, издающий приджазованный Groovy Blue, в кожаной папке на замке, лежащим поверх каких–то бумаг. Папка, в свою очередь, лежала, не замеченная мной, в прихожей, под висящей на вешалке одеждой. У меня сразу екнуло сердце: это неспроста, такие люди не забывают свои мобильные телефоны и деловые бумаги. Восприняв это как знак, оставленный Олегом, я, разумеется, сразу к Ирке.

Трубку поднял Васька. Это было то, что нужно.

— Вась, привет. Тебя–то я и хочу!

— Ой, я еще душ не принимал… — начал было стебаться Вася.

Но мне было не до шуток.

— Скажи, если деловой человек оставляет свой мобильный… не забывает, а оставляет, и оставляет папку с деловыми бумагами, что это может означать?

Я не была уверена, что он понимал в таких вещах — слишком все мы были далеки от подобного рода реалий.

— Это означает полную фигню, — тем не менее уверенно сказал Васька.

— Конкретней!

— Ну, как бы это помягче…

— Мне не надо мягче! — Я кричала на него.

— На дело поехал.

— На какое?

— На важное…

— Вася!.. Я сейчас убью тебя! На какое дело?!

— На разборки.

— Логика?

— Оставил все, чтоб не ставить никого под удар… в случае неблагоприятного исхода…

— Что мне делать?!

Разумеется, с Васькой мы и словом не обмолвились о моем внезапном романе, но я была абсолютно уверена, что он знает не меньше того, что знает Ирка, — так уж мы привыкли жить.

— Не паниковать — первое. Ждать — второе.

— Я умру!

— Выпей чего–нибудь и засни.

— Это ваш мужицкий принцип — спрятал голову в песок…

— У тебя есть варианты?

— Нет, — захлюпала я. — Потому и звоню–у–у-у…

— Во! Пореви — это уже ближе к делу! А ты говоришь, нет вариантов… Сейчас Ирку дам.

Я пробулькала Ирке то же, что и Ваське.

— Кошмар! — резюмировала она. — Вась! Машина под окном? — крикнула она в глубины своей квартиры. — Сейчас буду. — Это уже мне.

Ирка водила свой жигуль очень лихо — в смысле мастерски. Я тоже владела рулем, но, в отличие от нее, не любила этого дела. Поэтому, когда мы с мужем решали, что кому, я сразу сказала, что наш «опель–рекорд» мне не нужен. Был бы это «жук», добавила я, я бы еще подумала.

Она примчалась через пятнадцать минут.

Мы покурили, попили чаю с ее свежеиспеченной и теплой еще шарлоткой, я немного поревела, Ирка поуспокаивала меня, как могла, и вернулась в семью.

Прошла неделя. Я жила на автопилоте: занятия в институте, абитуриенты дома, перевод искусствоведческой статьи в каталог и научной — в журнал.

Мои чуткие друзья решили не оставлять меня одну и забрали на выходные — а их свалилось целых три дня по причине праздников — на свою дачу. На ту самую дачу, уезжая с которой я была подобрана на большаке Олегом…

И вот мы сидим и потягиваем водку.

После сорока мы как–то незаметно отдали предпочтение этому чистому — в отличие от сомнительного происхождения вин — напитку. А вином пробавлялись лишь по случаю, когда позволял кошелек, и покупали что–нибудь подороже и пофранцузистей — дабы не рисковать здоровьем.

— Вернется, — в который раз сказала Ирка. — Кишками чую, вернется, — добавила она для убедительности.

— Когда?! — возопила я в небо. Получилось, правда, в дощатый потолок.

— Когда надо, тогда и вернется. — Это должно было служить успокоением для меня.

— А мне надо сейчас.

— Это тебе надо. А ему не надо…

— Почему это ему не надо?

— Потому, что оканчивается на «у»…

— Нет, договаривай! — лениво завелась я.

— Да ладно… Расскажи лучше, что в нем такого? Он что, лучше твоего Сережки?

— При чем тут Сережка? — Сережка — это мой муж. Бывший, разумеется.

— По Сережке ты так не убивалась.

— С Сережкой просто все кончилось. Чего убиваться–то?

— Ну ладно, а тут что?

— Тут любовь.

— А-а… Любовь… Тогда понятно…

— Все–то тебе понятно…

— Ну а чего ж непонятного? И он конечно же… — Ирка чиркала отсыревшей спичкой по отсыревшему же коробку, обе наши зажигалки разом, не сговариваясь, издохли. — И он конечно же волосатый…

— Да! Он конечно же волосатый!

— Ф-фу!.. Какая гадость! Что у тебя за вкус!.. Всегда удивлялась…

— Дура ты. Что такое гладкий мужик? Это ж баба, а не мужик. А у моего запястья даже с внутренней стороны волосатые…

— И грудь, конечно…

— Конечно.

— И живот…

— Еще как.

— Ф-фу!.. Какая гадость.

— А ты пробовала?

— Что?

— Ну… волосатую грудь пробовала?

— Бе–е–е… меня сейчас стошнит!

— Нет… у тебя дефект, ей–богу! Может, ты розовая?

Ирка, так и не прикурив свою замученную сигарету, заплакала.

— Ты что? Ир?

— Ничего… — хлюпнула она.

— Ну ладно тебе. — Я попыталась высечь для нее огонь, но у меня тоже ничего не получилось.

Я поднялась и неровной походкой пошла к буфету. К счастью, там лежала упаковка спичек. Они загорались на раз.

Ирка раскочегарила сигарету и сказала: налей.

Я налила. Бутылка закончилась. У нас, конечно, было с собой еще, но эту–то мы вдвоем…

Мы выпили и закинули в рот по куску соленого хрустящего — из прошлогодних Иркиных заготовок — огурца. У нее всегда отменные огурцы и помидоры. И всегда — до следующего урожая.

Она прожевала и посвежевшим голосом сказала:

— Это я просто тебе завидую…

— Да ладно… престань…

— Да. Завидую. У меня ж женского счастья так и не было… — И вдруг завыла в полотенце. Я переждала этот короткий приступ.

— Идиотка. Сама себя урыла, — сказала она с совершенным французским прононсом. — Сначала пеленки с кандидатской вперемежку, потом гарнитуры, потом дача, машина… вот эта вот… — она ткнула пальцем на видневшийся в окне капот, — вот эта вот великолепная «семерка». Почему нас не учили быть женщинами?.. Вот тебя учили?

— Меня нет.

— Ну, у тебя крови литовские, а вы народ европейский, цивилизованный… Твоей маме, поди, в голову не пришло бы утюг чинить поломанный… Не–е–ет. А я вот все умею… — Она снова повыла немножко, просморкалась и продолжила: — И вот это вот мое счастье… — она ткнула тем же пальцем в то же окно, только чуть левее, откуда прямо на нас смотрела… смотрел зад ее благоверного супруга, ковырявшего истосковавшуюся по ласке крепких хозяйских рук, радостную весеннюю землю, — вот оно тоже все умеет, блин! Кроме одного… У–у–у-у… — Новый приступ, но уже на исходе. — А моя маменька, думаешь, знала, что такое женское счастье? Ни фига! Прежде думай о Родине, а потом о себе. А в постель ложатся, только чтобы детей делать, смену достойную… Сделали, как положено, троих, чтобы не только воспроизвести, но и приумножить…

— Да брось ты! Ты утрируешь…

— Что?! Мне мамуля говорила после Маришки: вот отдохнете пару лет и третьего рожайте. Я: мам, зачем, я и на второго–то по нужде пошла. А она: время такое, доча, рождаемость падает, и война много жизней отняла у страны… Ну ты представляешь?! Я стране детей должна рожать! А она мне будет в месяц платить сто пять, …! — Ирка выругалась в рифму, у нее это легко и как–то ловко получалось. — А через пять лет по пятерке добавлять, …! — Она опять ругнулась, тоже в рифму, но уже по–другому. — И хрущевку двухкомнатную даст… может быть… когда троих рожу. Хорошо, времена другие нынче, заработать можно… если есть чем. Да и то — полулегально. Я ж только с репетиторства да с левых переводов и имею себе на трусы да на прочие прелести… Да что я тебе рассказываю!.. Налей.

— Давай Васятку подождем.