Эдвард Бульвер-Литтон - Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена

• Название: Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988

Эдуард Джордж Бульвер-Литтон (1803–1873) – романист, драматург, один из наиболее известных писателей своего времени.

В данную книгу вошли исторический роман «Последние дни Помпей» и один из ранних романов писателя «Пелэм, или Приключения джентльмена» (1828).

В романе «Последние дни Помпей» описываются события, предшествующие извержению Везувия в I в. н. э., похоронившему под пеплом процветающий курортный древнеримский город. Вулканический пепел сохранил в неприкосновенности дома тех, кто жил за две тысячи лет до нас. Красавица-богачка и слепая рабыня, отважный гладиатор и коварный жрец египетской богини – они были совсем такие же, как мы, так же любили, ненавидели, ревновали, защищали свое достоинство. Землетрясение вмешалось в их жизни в самый драматический момент…

Пелэм – это молодой аристократ-денди, завсегдатай великосветских салонов Лондона и Парижа, игорных притонов и кабаков, щеголь, беспечный прожигатель жизни. Лицемерие дается ему легко и просто. Как Чичиков, Генри Пелэм умеет обойти каждого и каждого обмануть своим показным добродушием. Изречения, или житейские правила, которые сочиняет Пелэм, – это смесь пошлого прославления щегольства с мыслями тонкими и верными.

Романом Бульвер-Литтона особенно интересовался в свое время А. С. Пушкин.

Текст романов даётся в сокращении.

---

– Ты узнал это! Неужели мудрость может проникнуть так далеко?

– Хочешь испробовать силу моих знаний, Иона, и увидеть свою судьбу? Эта драма поразительнее драм Эсхила, я приготовил ее для тебя. Если желаешь, тени исполнят свои соли.

Неаполитанка задрожала. Она подумала о Главке и вздохнула: соединятся ли их судьбы? Веря и не веря, сомневаясь и благоговея перед словами таинственного египтянина, она сказала, помолчав:

– Мне страшно, а вдруг знание будущего только омрачит настоящее?

– Нет, Иона. Я сам видел твою судьбу: призраки твоего будущего блаженствуют на Елисейских полях[131]. Среди асфоделей и роз они сплетают венки твоей светлой судьбы и Парки, столь жестокие к другим, лишь для тебя одной ткут пряжу счастья и любви. Пойдешь ли ты взглянуть на свой жребий, чтобы заранее насладиться им?

И снова сердце Ионы шепнуло: «Главк». Она едва слышно выразила согласие. Египтянин встал и, взяв ее за руку, повел через пиршественный зал, причем занавески раздвинулись сами собой и музыка заиграла громче и веселее. Они миновали ряд колонн, по обе стороны которых били благоухающие фонтаны, и спустились по широкой и пологой лестнице в сад. Наступил вечер. Луна уже стояла высоко в небе. Цветы, которые спят днем и наполняют дурманящим ароматом ночной воздух, густо росли меж дорожками, под сенью густых, залитых лунным светом деревьев или, собранные в корзины, лежали как жертвоприношения у ног многочисленных статуй, белевших на их пути.

– Куда ты ведешь меня, Арбак? – спросила Иона с удивлением.

– Вон туда, – отвечал он, указывая на маленькое строение в конце аллеи. – В храм, посвященный Паркам. Наше таинство должно свершиться в этом священном месте.

Они вошли в узкий коридор, в конце которого висела черная занавесь. Арбак поднял ее. Иона шагнула вперед и очутилась во мраке.

– Не бойся, – сказал египтянин, – сейчас загорится свет.

Едва он сказал это, мягкий и теплый свет медленно залил все вокруг, и тогда Иона увидела, что они в небольшой комнате, все стены которой завешаны черным. Позади нее было ложе, покрытое материей того же цвета. Посреди комнаты стоял маленький алтарь, а на нем – бронзовый треножник. Сбоку, на гранитной колонне, высилась огромная голова из черного, как ночь, мрамора. По венку из пшеничных колосьев Иона догадалась, что это – изображение великой египетской богини. Арбак стал перед алтарем. Положив на него свой венок, он медленно вылил в чашу, установленную на треножнике, содержимое какого-то бронзового сосуда. Вдруг над треножником взметнулось колеблющееся голубое пламя. Египтянин отступил назад, стал рядом с Ионой и пробормотал несколько слов на незнакомом ей языке. Занавеси позади алтаря затрепетали, потом медленно раздвинулись, и Иона увидела туманную и бледную картину, которая постепенно становилась все отчетливее; наконец она уже могла различить деревья, реки и луга – все прекрасное многообразие изобильной земли. Внезапно на этом фоне проскользнула какая-то тень, она остановилась напротив Ионы, и с ней произошло то же удивительное превращение, она приняла отчетливые очертания, и вдруг Иона узнала себя!

Потом картина за спиной этой призрачной Ионы исчезла, и вместо нее возник зал великолепного дворца. Посреди возвышался трон, окруженный неясными фигурами рабов и стражей, и бледная рука держала над троном что-то вроде диадемы.

Но вот появился новый призрак, весь в черном с головы до ног, лицо его было скрыто. Он стал на колени перед тенью Ионы, взял ее за руку и указал на трон, слоено приглашая взойти на него.

Сердце Ионы сильно забилось.

– Открыть ли ему лицо? – прошептал голос рядом с ней. То был голос Арбака.

– О да! – тихо ответила Иона.

Арбак поднял руку. Призрак сбросил скрывавший его плащ, и Иона вскрикнула – перед ней стоял Арбак.

– Вот твоя судьба, – прошептал египтянин ей на ухо. – Тебе суждено стать невестой Арбака.

Иона вздрогнула – черный занавес скрыл фантасмагорию, и Арбак, живой Арбак кинулся к ее ногам.

– Ах, Иона! – сказал он, бросая на нее страстные взгляды. – Выслушай того, кто так долго и тщетно боролся со своей любовью! Я обожаю тебя! Парки не лгут – ты предназначена мне судьбой. Я обыскал весь мир и не нашел тебе равной. С самой юности я мечтал о такой, как ты. Это были лишь грезы, пока я не встретил тебя, и только тогда я проснулся. Не отворачивайся от меня, Иона, не думай обо мне так, как прежде, я уже не тот человек – холодный, бесчувственный, мрачный, каким казался тебе. Ни одну женщину не любил я так преданно и страстно, как буду любить тебя, Иона. Не вырывай у меня руку. Видишь, я сам выпустил ее. Что ж, отними ее, если хочешь, пусть так! Но не отвергай меня, Иона, не спеши, подумай о том, как велика твоя власть над человеком, которого ты так преобразила. Я не становился на колени ни перед одним смертным – и упал на колени перед тобой. Я повелевал судьбами – и молю, чтобы ты даровала мне мою судьбу. Иона, не дрожи, ты моя повелительница, моя богиня, будь мне женой! Я исполню все, чего только пожелает твоя душа. Я дам тебе все земные блага – богатство, власть, роскошь. У Арбака не будет других радостей, кроме радости повиноваться тебе. Иона, взгляни на меня, осчастливь меня улыбкой, засияй надо мной, мое солнце, мое небо, мой свет! Иона, Иона, не отвергай моей любви!

Одна, во власти этого страшного и могущественного человека, Иона все же испугалась, его почтительные речи и нежный голос звучали ободряюще, а ее чистота была ей защитой. Но она была удивлена, смущена и не сразу могла ответить.

– Встань, Арбак! – сказала она наконец и снова протянула ему руку, но так же быстро отняла ее, почувствовав горячее прикосновение его губ. – Встань, и, если ты говоришь серьезно, если речи твои не шутка…

– Если… – повторил он нежно.

– Выслушай же меня. Ты был моим опекуном, моим другом и наставником… Все это так неожиданно! Не думай, – добавила она поспешно, увидев, что его черные глаза сверкнули, – не думай, что меня не трогает, не умиляет твое поклонение. Но скажи, можешь ты выслушать меня спокойно?

– Да, хотя бы твои слова поразили меня как гром!

– Я люблю другого, – сказала Иона, вспыхнув, но решительным голосом.

– Клянусь богами… клянусь самим адом! – воскликнул Арбак, выпрямляясь во весь рост. – Не смей говорить мне это, не смей смеяться надо мной! Это невозможно! Кого ты видела, кого знала? О Иона! Это все выдумки, женские хитрости, ты хочешь выиграть время. Я удивил, напугал тебя. Делай со мной что угодно, говори, что не любишь меня, но не говори, что любишь другого!

– Увы!.. – начала Иона и вдруг, испуганная его яростным исступлением, заплакала.

Арбак придвинулся ближе, его дыхание обжигало ей лицо. Он обнял ее, но она вырвалась из его рук. При этом на пол упала табличка, которую она прятала на груди. Арбак схватил табличку, это было письмо, которое она утром получила от Главка. Иона села на ложе ни жива ни мертва от страха.

Арбак быстро пробежал письмо глазами. Иона не смела взглянуть на него. Она не видела, как смертельная бледность залила его лицо, как он злобно нахмурился, как задрожали его губы, заволновалась грудь. Он дочитал письмо и выронил табличку. Потом сказал притворно спокойным голосом:

– Это письмо от того, кого ты любишь? (Иона молча плакала.) Говори! – Он повысил голос до крика.

– Да, да!..

– И вот здесь его имя… Это Главк!

Иона, стиснув руки и озираясь вокруг, искала помощи или пути к бегству.

– Так слушай же. – Арбак перешел на шепот. – Ты скорее ляжешь в могилу, чем будешь в его объятиях! Как! Не думаешь ли ты, что Арбак уступит этому ничтожному греку? Не думаешь ли ты, что я ждал, пока плод созреет, чтобы отдать его другому? Если так, ты просто глупа. Ты будешь принадлежать только мне! Ты в моей власти!

Он схватил Иону в объятия. Яростно и исступленно обнимая ее, он забыл о любви и думал только о мщении. Но отчаяние придало Ионе силы. Она вырвалась, бросилась назад, в конец комнаты, и хотела отдернуть занавесь. Арбак снова схватил ее, но она снова вырвалась, изнемогая, и упала с громким криком возле колонны, на которой стояла голова египетской богини. Арбак помедлил мгновение, переводя дух, а потом бросился к своей жертве.

В этот миг занавесь резко отдернулась, и египтянин почувствовал, как кто-то крепко схватил его за плечо. Обернувшись, он увидел сверкающие глаза Главка и бледное, изможденное, но страшное лицо Апекида.

– Ах! – вскричал он, переводя злобный взгляд с одного на другого. – Какая фурия привела вас сюда?

– Ата[132]! – ответил Главк и бросился на египтянина.

Тем временем Апекид подхватил на руки безжизненное тело сестры. У него, изнуренного раздумьями и сомнениями, не хватило сил унести ее, хотя она была легка как пух, поэтому он положил ее на ложе и стал над нею с ножом в руке, следя за борьбой между Главком и египтянином, готовый вонзить оружие в грудь Арбака, если он начнет одолевать.