Эдвард Бульвер-Литтон - Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена

• Название: Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1988

Эдуард Джордж Бульвер-Литтон (1803–1873) – романист, драматург, один из наиболее известных писателей своего времени.

В данную книгу вошли исторический роман «Последние дни Помпей» и один из ранних романов писателя «Пелэм, или Приключения джентльмена» (1828).

В романе «Последние дни Помпей» описываются события, предшествующие извержению Везувия в I в. н. э., похоронившему под пеплом процветающий курортный древнеримский город. Вулканический пепел сохранил в неприкосновенности дома тех, кто жил за две тысячи лет до нас. Красавица-богачка и слепая рабыня, отважный гладиатор и коварный жрец египетской богини – они были совсем такие же, как мы, так же любили, ненавидели, ревновали, защищали свое достоинство. Землетрясение вмешалось в их жизни в самый драматический момент…

Пелэм – это молодой аристократ-денди, завсегдатай великосветских салонов Лондона и Парижа, игорных притонов и кабаков, щеголь, беспечный прожигатель жизни. Лицемерие дается ему легко и просто. Как Чичиков, Генри Пелэм умеет обойти каждого и каждого обмануть своим показным добродушием. Изречения, или житейские правила, которые сочиняет Пелэм, – это смесь пошлого прославления щегольства с мыслями тонкими и верными.

Романом Бульвер-Литтона особенно интересовался в свое время А. С. Пушкин.

Текст романов даётся в сокращении.

---

– Эти глаза видят! – пробормотал он.

– Кто здесь? Отвечай, во имя небес! Ах, будь ты слеп, как я, ты не был бы так жесток! – воскликнула Нидия и снова заплакала.

– Уведи ее, – велел Бурдон жене. – Терпеть не могу, когда скулят!

– Пойдем! – сказала Стратоника, подталкивая бедную девушку к дверям.

Нидия высвободилась с решительностью и достоинством.

– Послушай, – сказала она, – я повиновалась тебе беспрекословно, а ведь я была воспитана… Ах, мама, моя бедная мама! Думала ли ты, что меня ждет такая участь! – Она вытерла глаза и продолжала: – Приказывай что угодно, я буду повиноваться, но говорю тебе: как бы жестока, сурова и непреклонна ты ни была, я больше туда не пойду, а если меня поведут силой, я буду просить защиты у самого претора[108]. Боги свидетели, я клянусь в этом!

Глаза Стратоники сверкнули. Она вцепилась девушке в волосы одной рукой и занесла другую – огромную правую руку, удар которой мог сокрушить хрупкое и нежное тело. Эта мысль, видимо, пришла в голову ей самой, потому что она удержала руку, потащила Нидию к стене схватила с крюка веревку, которая часто – увы! – употреблялась для этой цели, и через мгновение пронзительные, жалобные крики девушки огласили дом.

Глава III. Главк делает покупку, которая дорого ему обойдется

– Здравствуйте, храбрецы! – сказал Лепид и, наклонив голову, вошел в низкую дверь таверны Бурдона. – Мы пришли посмотреть, кто из вас оказывает больше чести своему ланисте.

Гладиаторы встали, приветствуя трех знаменитых людей, которые были известны как самые веселые и богатые юноши в Помпеях, – ведь от них во многом зависела репутация гладиаторов.

– Каковы звери! – сказал Клодий Главку. – Достойны быть гладиаторами!

– Жаль, что они не воины, – отозвался Главк.

Забавно было видеть, как избалованный и капризный Лепид, который на пиру морщился от малейшего луча дневного света, а в банях оберегался от дуновения ветерка, человек, в котором природа переплела самым нелепым образом все побуждения, соединив в одно сомнительное целое постыдную изнеженность и житейскую ловкость, теперь был весь нетерпение. Он хлопал по широким плечам гладиаторов своей белой девической рукой, поглаживал и щупал их железные мускулы, охваченный расчетливым восхищением перед этой мужественностью, которую он всю жизнь старательно вытравлял в себе самом.

– А, Нигер! На чем будешь ты сражаться? И с кем? – спросил Лепид.

– Меня вызвал Спор, – отвечал угрюмый гигант. – Будем драться насмерть.

– Уж это само собой, – проворчал Спор, и его маленькие глазки сверкнули.

– Он возьмет меч, я – сеть и трезубец. Бой будет на диво. Надеюсь, тот, кто останется в живых, получит кругленькую сумму и сможет достойно носить свой венок.

– Будь спокоен, мы не поскупимся, мой Гектор[109], – сказал Клодий. – Погоди-ка! Значит, ты сражаешься с Нигером? Главк, я ставлю на Нигера.

– А я что говорил! – воскликнул Нигер с торжеством. – Благородный Клодий меня знает. Считай, что ты уже мертв, мой милый Спор.

Клодий вынул навощенную табличку.

– Ставлю десять тысяч сестерциев. Что скажешь?

– Принимаю, – сказал Главк. – Но кто еще здесь есть? Я раньше никогда не видел этого героя. – И он посмотрел на Лидона, чьи руки были тоньше, чем у его товарища, а в лице сохранилось изящество и даже благородство, которое его профессия еще не успела стереть.

– Это Лидон, новичок. До сих пор он тренировался только деревянным мечом, – ответил Нигер снисходительно. – Но в жилах у него настоящая кровь – он вызвал Тетраида.

– Нет, Тетраид меня, – поправил Лидон. – А я принял вызов.

– Чем же вы будете сражаться? – спросил Лепид. – На твоем месте, мой мальчик, я не спешил бы сразиться с Тетраидом.

Лидон презрительно улыбнулся.

– Он свободный или раб? – спросил Клодий.

– Свободный. Мы все здесь свободные граждане, – ответил Нигер.

– Дай-ка руку, мой милый Лидон, – сказал Лепид с видом знатока.

Гладиатор бросил на своих товарищей многозначительный взгляд, протянул руку, которая хоть и была потоньше, чем у других, но с такими твердыми мускулами и такой красивой формы, что все три гостя издали восторженное восклицание.

– Ну, приятель, каким же оружием вы сражаетесь? – спросил Клодий, держа табличку наготове.

– Сперва будем драться на цестах[110], а потом, если оба останемся живы, на мечах, – сказал Тетраид угрюмо, бросив на Лидона завистливый взгляд.

– На цестах! – воскликнул Главк. – Ты совершаешь ошибку, Лидон, бой на цестах – греческий обычай, я его хорошо знаю, и тебе надо бы сначала обрасти мясом, ты слишком худ. Откажись от цестов.

– Не могу, – отвечал Лидон.

– Но почему?

– Я же сказал – он меня вызвал.

– Но он не станет непременно требовать цестов.

– Моя честь этого требует! – гордо возразил Лидон.

– Ставлю на Тетраида два против одного на цестах, – сказал Клодий. – Принимаешь, Лепид? И один против одного на мечах.

– Если ты даже предложишь три против одного, я все равно не соглашусь, – сказал Лепид. – Лидон умрет прежде, чем дело дойдет до мечей. Нет уж, благодарю.

– А ты что скажешь, Главк? – спросил Клодий.

– Принимаю – три против одного.

– Тридцать тысяч сестерциев против десяти?

– Идет.

Клодий записал ставки на табличке.

– Прости меня, мой благородный покровитель, – сказал тихо Лидон Главку, – но как ты думаешь, сколько получит победитель?

– Сколько? Ну, вероятно, семь тысяч сестерциев.

– Ты уверен, что не меньше?

– Уверен. Но что я слышу! Грек на твоем месте думал бы о славе, а не о деньгах. О италийцы! Вы всегда и всюду остаетесь италийцами!

На смуглых щеках гладиатора показался румянец.

– Ты несправедлив ко мне, благородный Главк. Я думаю и о славе, но, если б не деньги, я никогда не стал бы гладиатором.

– Презренный! Да падешь ты на арене! Жадному не бывать героем.

– Я не жадный, – сказал Лидон гордо и отошел.

– Но я не вижу Бурдона. Где же он? Мне нужно с ним поговорить! – воскликнул Клодий.

– Он там. – Нигер указал на дверь в конце комнаты.

– А Стратоника, наша храбрая старуха, где она? – спросил Лепид.

– Была здесь за минуту перед тем, как вы пришли. Но она услышала какой-то шум и побежала туда. Клянусь Поллуксом, сдается мне, старик Бурдон ухватил в задней комнате какую-то девчонку. Я слышал, как она плакала.

– Ха! Вот это здорово! – засмеялся Лепид.

В этот миг громкий крик боли и страха заставил всех вздрогнуть.

– Пощадите, пощадите, я еще маленькая, я слепая! Неужели вам мало?

– О Паллада! Мне знаком ее голос, это моя бедная цветочница! – воскликнул Главк и бросился на крик.

Он распахнул дверь и увидел, что Нидия извивается в руках разъяренной старухи, веревка, уже окровавленная, вновь была занесена и вдруг повисла в воздухе.

– Фурия! – крикнул Главк и вырвал Нидию из рук Стратоники. – Как ты смеешь бить эту девушку, ведь она еще ребенок! Нидия, бедное дитя!

– Ах, это ты, Главк? – воскликнула девушка с радостью, слезы сразу высохли на ее щеках, она улыбнулась, прильнула к его груди и поцеловала его одежды.

– А как смеешь ты, дерзкий незнакомец, становиться между свободной женщиной и ее рабыней? Клянусь богами, несмотря на твою богатую тунику и благовония, которыми от тебя пахнет, я сомневаюсь даже, римский ли ты гражданин, мой милый!

– Хорошо сказано, хозяюшка, хорошо сказано! – заметил насмешливо Клодий, входя вместе с Лепидом. – Это мой друг и названый брат. Его надо защитить от твоего языка, камни так и сыплются у тебя изо рта.

– Отдай мою рабыню! – заорала сварливая старуха, толкнув грека в грудь могучей рукой.

– Ни за что, даже если все твои сестры фурии слетятся к тебе на помощь, – сказал Главк. – Не бойся, милая Нидия, афиняне никого еще не покидали в беде!

– Эй! – Бурдон неохотно встал из-за стола. – Что за шум из-за какой-то рабыни? Оставь, жена, ради него можно простить дерзкую девчонку.

Говоря это, он отвел или, вернее, оттолкнул свою свирепую супругу в сторону.

– Мне кажется, когда мы вошли, здесь был еще один человек, – сказал Клодий.

– Он ушел.

Жрец Исиды воспользовался благоприятным случаем, чтобы вовремя исчезнуть.

– Это один мой приятель, мы с ним часто выпиваем вместе, он тихий и не любит шума, – сказал Бурдон небрежно. – Ступай же, дитя, ты порвешь тунику господина, если будешь так за него цепляться, ступай, я тебя прощаю.

– О, не покидай меня! – воскликнула Нидия, еще крепче прижимаясь к афинянину.

Тронутый ее горькой судьбой, ее мольбами, ее милой прелестью, грек опустился на одну из грубых скамей. Он целовал Нидию, осушая слезы на ее щеках, шептал ей тысячи утешений, какими успокаивают ребенка. И так красив он был в своем милосердии, что даже злобное сердце Стратоники смягчилось. Его присутствие, казалось, осветило это скверное и грязное логово. Молодой, красивый, блестящий, рядом с девушкой он был как бы символом: счастливец, которого земля одарила всеми благами, утешает обездоленную.