В. Бирюк - Стрелка

• Название: Стрелка
• Автор: В. Бирюк
• Жанр: Альтернативная история

---

Девка сперва задёргалась, заныла при появлении зрителей. Но я натянул ей поглубже на глаза шапку. И она успокоилась, как успокаивается нервная лошадь с закрытыми шорами.

Сухан и Резан занимались подготовительными личными гигиеническими процедурами, я комментировал свои и её движения, показывал различные варианты, как вдруг, поджидающий возврата котелка одностяжник, осмелился спросить нервно прерывающимся голоском:

– А… это… а мне… ну… можно?

Какая любознательная, интересующаяся, ищущая, открытая инновациям молодёжь растёт в нашей стране! Ну как можно отказать пытливой душе ребёнка?!

«— Бабушка, тебя опять на встречу ветеранов с пионерами приглашают. Ты пойдёшь?

– Нет, внучек. Устаю я от пионеров. Они все такие любознательные. Всё им расскажи, да покажи, да дай попробовать».

Поскольку вопрос усталости нашей «бабушки» никого не интересовал, то я озаботился другим:

– Можно. Но завтра серебра на курв городских — не дам. Согласен?

– А? Ну… Да.

Тут я уже как раз… смог уступить место Резану. К моменту его завершения… или здесь правильнее — кончания? — концепция эффективного применения наблюдаемого явления оформилась в моём мозгу:

– Резан, подымай потихоньку остальных. Пусть и другие тоже… приобщатся.

– А она того… не сдохнет? А Лазарь? Он знаешь, чего скажет… и сделает…

– Сделает он одно — поумнеет. Процесс необратим, процесс пошёл. Пока он по бережку бегает да руками машет… Вернётся — поговорю. Дальше: поставь грамотного. Чтобы список вёл. Чтобы помытость проверял. Чтобы смотрел насчёт всяких насекомых. У кого есть — нафиг. И всякие язвочки, потёртости, покраснения, опухоли… И ещё — серебра я больше на баб давать не буду. Зато вот это — каждый день каждому.

– Вона оно чего… А поднимать их не надо — все уже, глянь: над обрывом торчат. Эй, вы там, ходи сюда!

Я полагаю сию историю из самых наиважнейших моих прогрессов. Ни основание городов или строительство мостов, ни разрушение царств или их создание, ни изобретение хоть бы каких вещей или материалов — с этим не сравнимы. Ибо те — есть изменения лишь для относительно малой группы людей. Изменение же формы проявления основного инстинкта, самого что ни на есть базового и повсеместного, затрагивает повседневное поведение огромной человеческой массы. Тех бессчётных племён и народов, кои проживают под властью разных ответвлений авраамических и прочих скотоводческих религий. В которых всякое отклонение от единственного способа выражения основного инстинкта есть табу. Есть действо сатанинское и грех смертный.

Моя инновация, при всей кажущейся малости своей, была потрясением величайшим. Ибо — всехным. Не только святорусскими ратниками применяемое, но любого роду-племени-сословия-вероисповедания — доступное. Не навязанное, не указанное, но — добровольное.

Посему ни границы государств и вер, ни замкнутость общин или закрытость теремов — остановить его не могли. Начавшись здесь, в Ярославле, от подглядывания хоругвенных воев, мальчишек-отроков, распространилось оно по всему миру.

Сотрясая и потрясая его. Ломая и разгрызая туземную «нравственность» — систему ценностей и запретов, столь жестоко вбитую в аборигенов. Систему, в которой утопить жену с любовником, вбив предварительно в неё кол — правильно, прибежать по зову сюзерена, который бросит своим слугам на забаву, как тряпку щенкам — святое.

Мир-то и поныне трясёт. И дальше трясти будет. Каждый раз как новое поколение будет открывать для себя такое.

Как бы не злобились церковники, как бы не пугали казнями загробными, а пошло-покатилося волной высокой, расходясь во все стороны, новое умение человеческое. Не остановить уже. Называли его по всякому — Ростовский обычай, Суздальский, Залесский… Ныне по всему миру говорят: «Русский поцелуй». Иные и учиться приезжают. Что тоже — к славе и богатству нашему.

А началось с того, что попало мне удобное место да время: войско на походе. Тут всякая новость быстро расходится. Как воины по местам своим вернулись — и там известно стало. В Пердуновке-то у меня не получилось, а тут — в один миг разлетелось. Дальше — как я уже сказывал: водица гретая, печка белая… Это ещё так… минус-нулевой цикл. Не застройка Руси приличным жильём, а чуть-чуть… подготовка возможностей. Точнее — намёк насчёт потребностей.

Всякий прогрессизм, всякое изменение общества есть изменение правил, действующих в нём. Чем сильнее изменяется этот свод норм, чем более они фундаментальны, более связаны с основными, базовыми инстинктами, тем сильнее изменение.

Иисус воздействовал на триаду инстинктов. На самосохранение: воскресив Лазаря, накормив тысячи несколькими хлебами, пообещав всем посмертие в блаженстве. На инстинкт размножения: «Бог есть любовь». На инстинкт социализации: «И последние станут первыми». Я, не отказываясь от опыта предшественников, добавил лишь чуток своего.

Коллеги-попандопулы! Научите аборигенов удовлетворять хоть какие их инстинкты по-новому, и они с восторгом воспримут любой ваш прогресс! Ибо всякая новизна удовлетворяет ещё и четвёртый человеческий инстинкт — любопытство.

И это — великая тайна великих пророков!

Мы чуть не пропустили Лазаря. Он появился вдруг у костра с одухотворённо-мечтательным выражением на лице.

– Я так хорошо прогулялся!

– Лазарь…

– Жаль, что ты не пошёл — там такая луна! Такая дорожка на воде…! Кажется, встал бы и пошёл бы по ней… в сказку чудесную… в края волшебные… А… а где люди?

– У лодки. Новожею… сношают.

Хорошо, что у него не было сабли на поясе, хорошо, что Афоня прибежал к нам с Суханом на помощь, хорошо, что наручники у меня всегда во внутреннем кармане кафтана…

– Убью…!!! Порву…!!! Зарежу…!!! Змей…! Ироды…! Изменники…!

– Когда вернёшься в разум — поговорим.

– У-у-у… сука-собака-сволочь-стерв… А-а-а… у-у-у…

Чисто для знатоков: «стерв» восходит к исконно-посконному названию внутренностей животных. Аналог требухи. В эту эпоху применяется как в женском, так и в мужском роде.

Наконец, он устал. Теперь от механики захвата стало возможным перейти к логике аргументов.

– Лазарь, ты собрался жениться. Значит, ты считаешь себя мужчиной. Так?

Как хорошо, что в «Святой Руси» нет однополых браков! Впрочем, русский язык насквозь пропитан «сексизмом»: женится — только мужчина. Женщина — выходит замуж.

– Да! С-с-с…

– Мужчина отвечает за свои слова. Так?

Опять сегрегация по половом признакам. Фригидность, фертильность… А! Вспомнил! «Отвечать за базар» — маскулинность!

– Так! Отпусти!

– Несколько дней назад ты говорил мне: я для тебя всё сделаю, я — твой человек, весь. Было?

– Было-было! Отпусти!

– Ты отдал себя в мои руки. Ты отдал мне свою волю, свою судьбу. Сам.

– И?! И чего с того?!

– Я решил, что тебе не следует жениться на этой женщине. Такова моя воля. Тебе надлежит её исполнить. Если ты мужчина и отвечаешь за сказанное. А если ты не мужчина… То жениться тебе… тем более не следует.

Про отсутствие однополых и сексизм с дискриминацией, диффамацией и дивергенцией — я правильно сказал? — в слове «жениться» — я уже…

– П-почему?

– Потому что я так решил. Когда ты успокоишься, я перечислю доводы, приведшие меня к такому решению. Но это неважно. Для тебя важно, что я решил вот так. И ты обязан, по принятому на себя добровольному обязательству, моё решение исполнить.

Процесс осознания неприятной правоты собеседника проходит болезненно, многостадийно и нелинейно. Но мы старались не делать ему больно. Пришлось заварить остатки валерианы. Наконец, он… «вернулся в разум».

Хотя правильнее — настолько устал и отупел, что спросил:

– Объясни. Почему.

– Не судьба. Птички не женятся на рыбках.

– Э… Не… Не понял.

– Вот вы обвенчаетесь, вернёшься ты домой. Твоя мать, Рада…

– Она — дура! Курва старая! Ты же сам её…

– Цыц! Не смей говорить о матери плохо.

– Но ты же сам…!

– Это наше с ней дело. Но я никогда не говорил о ней неуважительно.

– Мне на неё наплевать!

– А на сестёр? Твои сёстры никогда не выйдут замуж.

– С чего это?!

– Ты — старший в роду, твоя жена — хозяйка в доме. Ни один нормальный род не пошлёт сватов на подворье, где хозяйкой — войсковая подстилка. Ты не можешь привести её за княжеский стол — вас вышибут. Ты потеряешь вотчину, шапку, честь… Вообще: ты не можешь взять в жёны простолюдинку. Ни одну. Это — обесчестить, унизить род. Дальше — ты не боярин. Твоя семья… все, каждый… — аналогично. Пожизненное изгнание с конфискацией — из самого благостного. Мучения, унижения, ранняя смерть — для всех твоих, для сестёр, для маленького брата… Просто потому, что — «Хочу жениться!». Сравни цену.