Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов

• Название: Поэты 1790–1810-х годов
• Автор: Василий Пушкин
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1971

Сборник «Поэты 1790–1810-х годов» знакомит читателей с одним из самых сложных и интересных периодов в истории развития отечественной поэзии. В сборнике представлены объединения (Общество друзей словесных наук, Дружеское литературное общество, «Беседа любителей русского слова» и др.), в которых сосредоточивалась в основном литературная жизнь Москвы и Петербурга. Сюда вошли поэты, чье творчество, составлявшее литературный «фон» эпохи, вызывало когда-то ожесточенные споры, бурную полемику (С. С. Бобров, А. Ф. Воейков, Андр. И. Тургенев, Д. И. Хвостов, П. И. Шаликов, А. С. Шишков, С. А. Ширинский-Шихматов, В. Л. Пушкин и др.). В силу целого ряда исторических причин они были забыты последующими поколениями, и сейчас, спустя более чем полтора столетия, вниманию читателя предлагаются произведения, извлеченные из старых собраний сочинений, журнальных комплектов и, в значительной части, рукописных фондов.

Знакомство с поэзией не только в ее вершинных проявлениях, но и в массовом развитии позволяет восстановить историческую реальность и аромат русской культуры конца XVIII — начала XIX века.

---

117. ГАРМОНИЯ

Хор

Юна дщерь природы вечной,
Да постигнем твой закон,
О Гармония! чудесный!
Всей вселенной правит он.

           Из хаосной колыбели
           Лишь изник прекрасный мир,
           Хоры ангелов гремели,
           Раздавался звук их лир, —
           Ты уже существовала
           И всесильну власть свою
           На творенье простирала:
           Всё признало власть твою.

Хор

В недрах вечности рожденна,
Ты движенью путь дала;
От бездейства пробужденна,
Жить вселенна начала.

           Время быстрое спокойно
           Потекло в своих брегах;
           Мириады солнцев стройно
           Понеслись в златых кругах.
           Красота и совершенство
           Зиждут дивный твой чертог;
           Сходит слава и блаженство,
           Человек стал полубог.

Хор

Ты рекла — и вдруг народы
Собрались на голос твой;
Чада дикие свободы
Власть познали над собой.

           Где леса непроходимы,
           Воздвигались грады там;
           Степи где необозримы,
           Зрелась жатва по полям.
           Царства сильные родились
           На лице всея земли;
           Мир, спокойство воцарились,
           И законы процвели.

Хор

Благотворный, сильный гений!
Где не зрим твоих даров?
Ты начало вдохновений,
Оживляешь ты певцов.

           Тимотей ли движет струны —
           И покорен мира царь;
           Он речет — гремят перуны
           И цветет любви алтарь.
           Глас Орфея раздается —
           Древеса бегут с холмов,
           Чувство в камень хладный льется,
           Гаснет ярость злобных львов.

Хор

Ты воззришь — и брань кровава
Перестанет вдруг пылать;
Не пленяет больше слава
Кровь рекою проливать.

           Враг людей и враг покоя
           Бросил меч и грозный щит;
           Ты воззрела на героя,
           И герой благотворит.
           Кроткий мир с небес слетает
           При громах священных лир;
           Всё тебя благословляет,
           Весь счастлив тобою мир.

Хор

Бури, громы — всё послушно,
О Гармония, тебе!
В мире всё единодушно
Сей покорствует судьбе.

           Поклянитесь, други, вечно
           Чтить святой ее закон!
           Всё под солнцем скоротечно,
           Краток жизни нашей сон;
           Но душа, сей луч небесный,
           Не угаснет никогда:
           Дружбы чувствие чудесно
           В нас останется всегда.

<1807>

118. ОСЕНЬ

Мрачная осень,
Други, настала,
Вранов зловещих
Крик раздается,
Хор сладкогласный
Птичек умолк.

Птиц голосистых
Песни не слышны;
Моря златого
Ветр не волнует;
Класы под острым
Пали серпом.

Гладное стадо
Бродит уныло;
Корму не стало
В пажитях тучных;
Нет ни травинки
В поле пустом.

Роща оделась
В желтую ризу;
Старец лишь древний,
Бор зеленеет;
С луга зеленый
Убран ковер.

Чада Эола
С цепи сорвались;
Сосны склоняют
Чела столетни;
Дубы на корнях
Крепких скрыпят.

Небо одето
Мраками тучи;
Феб лучезарный
Землю не греет,
Мещет сквозь облак
Тусклый лишь луч.

Влажны туманы
Стелются долу;
Тщетно печальный
Взор простираю,
Холмы в туманной
Скрылись дали.

Утром студены
Падают росы,
С облак, сгущенных
Норда дыханьем,
Целый день льются
Реки дождя.

Всё опустело:
Птицы пропали,
Звери по норам
Ищут спасенья,
Страх лишь с тоскою
Бродят в лесах.

Общей творенья
Грозной кончины
Всё днесь являет
Образ печальный;
Взор не встречает
Жизни нигде.

Трепет холодный
Льется по жилам,
Мрачная горесть
Душу объемлет;
Что же утешит
В горести нас?

Дружба и музы
Нам утешенье!
Пусть умирает
Матерь-природа,
Пусть на дубравы
Сыплется снег.

С кубком в деснице
Алого сока,
В мирной беседе
Граций прелестных
Ждать возвращенья
Будем весны.

В ризе, блестящей
Зеленью яркой,
Паки воскреснет
Матерь-природа,
С нежной улыбкой
Взглянет на нас.

В мрачных, прохладных
Рощах тенистых
Паки природе,
Жизни царице,
Лики пернатых
Гимн воспоют.

Реки, расторгнув
Льдисты оковы,
Быстро покатят
Шумные волны;
Феб воссияет
В славе своей.

<1810>

119. УСЛАД И ВСЕМИЛА (Старинная русская баллада)

«Радость дней моих, Всемила!
Не грусти, не плачь о мне;
Без тебя мне жизнь постыла
Будет в дальной стороне.
Не грусти, за Русь святую,
За царя, за край родной,
На Литву иду клятую;
Скоро свидишься со мной.
Пред святыми образами,
Пред всевидящим творцом
Лучше слезы лей ручьями
О возврате ты моем».

Так, прощаясь со Всемилой,
Говорил Услад младой.
«Ах! могу ль расстаться, милый,
Без тоски, без слез с тобой?»
Золото кольцо снимала
С белой рученьки своей,
Другу на руку вздевала,
Чтобы помнил он об ней.
«Может быть, давно могила
Ждет тебя в стране чужой;
Знай, не будет жить Всемила,
Свет ей мил одним тобой».

Время мчится, пролетает,
Об Усладе слуха нет;
Дни Всемилы скорбь снедает,
Ей противен белый свет.
Друга ждет назад всечасно,
День и ночь об нем грустит, —
Ожидание напрасно!
Ах, надежда тщетно льстит!
Не спешит Услад к Всемиле,
Вести к девице не шлет, —
Неужели он в могиле?
Неужель покинул свет?

Чем разгнать печаль и скуку?
Сердцу где найти покой?
Получить Всемилы руку
Вот приехал князь младой.
Злато, ткани дорогие
И алмазы ей дарит;
«Будь моею! дни златые
Потекут для нас», — твердит.
Долго слушать не хотела
Слов, где лести яд был скрыт, —
Быть изменницей робела;
Наконец Услад забыт.

Где, Всемила, обещанья?
Где хранитель-ангел твой?
Час разлуки, час свиданья —
Позабыто всё тобой.
Ах! но что с Усладом будет:
Он любви не изменит,
Долгу, клятвы не забудет,
Верность к милой сохранит.
Страшно в гневе бог карает,
Им возжжен в нас огнь любви;
Бог изменниц не прощает,
Гнев свой тушит в их крови.

Уж достигла весть Услада
(Верный друг ее принес),
Смерть одна ему отрада,
Смерти молит от небес.
Небеса моленью вняли
(Знать, оно достигло их),
Смерти ангела послали
Разрешить от уз земных.
В цвете дней Услад средь боя
Жизнь отчизне в дар принес;
В землю скрыли прах героя,
И никто не пролил слез.

Вот Всемила с новым другом
Брачный празднует союз;
Все желают ей с супругом
Легких и приятных уз.
Алый сок драгий струится
В кубках сребряных, златых;
На ланитах радость зрится,
Пьют здоровье молодых.
Вдруг во храмину вступает
Витязь; взор сокрыт его.
Как ни просят, не снимает
Витязь шлема своего.

Он кольцо вручил Всемиле,
Страсти пламенной залог:
«Торжествуй! Услад в могиле,
Но измену видит бог;
Спят в его деснице громы,
Но он злых готов карать!»
Речь и поступь ей знакомы,
Просит шлем пернатый снять.
Долго витязь не решался
Скинуть шлем с главы своей,
Наконец повиновался, —
Что ж представилось пред ней?

Зрит Услада: из могилы
Он восстал (о, страшный вид!).
Стынет в жилах кровь Всемилы,
Гром ужасный в слух разит:
«Ты моя! ничто на свете
Нас не может разлучить».
Так Всемилы дней во цвете
Прервалася жизни нить.
Ах, красавицы, учитесь
Клятвы данные хранить,
Изменять любви страшитесь:
Есть творец, готовый мстить!

<1810>

120. НА СМЕРТЬ КНЯЗЯ ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА СМОЛЕНСКОГО [122]