Кейт Аткинсон - Боги среди людей

• Название: Боги среди людей
• Автор: Кейт Аткинсон
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-11538-5

В высшую лигу современной литературы Кейт Аткинсон попала с первой же попытки: ее дебютный роман «Музей моих тайн» получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя «Прощальный вздох мавра» Салмана Рушди, а цикл романов о частном детективе Джексоне Броуди, успевший полюбиться и российскому читателю («Преступления прошлого», «Поворот к лучшему», «Ждать ли добрых вестей?», «Чуть свет, с собакою вдвоем»), Стивен Кинг окрестил «главным детективным проектом десятилетия».

И вот за поразительным мировым бестселлером «Жизнь после жизни», рассказывавшим, как методом проб и ошибок наконец прожить XX век правильно, следует его продолжение – «Боги среди людей». И если Урсула Тодд прожила много жизней, то ее брат Тедди – лишь одну, зато очень длинную. Он изучал в Оксфорде поэзию Уильяма Блейка, а потом убирал урожай в южной Франции, он за штурвалом четырехмоторного «галифакса» бомбил Берлин, а потом уверился, что среди людей есть боги: ведь, по выражению Эмерсона, сам человек – это рухнувшее божество…

---

Они поднялись в «Ультима Туле» – так звалась у них промерзающая чердачная каморка. Тедди, дрожа от холода, снимал с себя одежду слой за слоем и в конце концов нырнул в постель, как в ледяные воды Северного моря.

После первого шока арктических простыней и морозного воздуха они согрели друг друга. В таком холоде любовь получалась не столько романтической, сколько неистовой. («С мужем не замерзнешь, – написала Милли, сестра Нэнси, из засушливой аризонской жары. – Особенно с таким красавцем, как твой!»)

Разыгралась метель, да такая, что им стало казаться, будто кто-то обстреливает их окна снежками. Они сделались Адамом и Евой, исторгнутыми в вечную зиму.

Чмокнув его в щеку, Нэнси сказала:

– Спокойной ночи, родное сердце.

Но Тедди уже спал.

Нэнси задула свечу на тумбочке и стала ждать, когда у Тедди начнутся кошмары.

Ребенка пора завести, подумала она. Нужно завести ребенка, чтобы исцелить Тедди, чтобы исцелить этот мир.

1939 Война Тедди Неведение

Радиотрансляцию, в которой Чемберлен сделал свое невеселое заявление, Тедди не слышал: в это время он выгуливал по переулку принадлежавшего Шоукроссам старого пса по кличке Гарри. Неторопливая, неспешная из-за собачьей подагры прогулка – на большее этот золотистый ретривер уже был не способен. Зрение сгубила катаракта, некогда мощное тело исхудало, мышцы усохли, тут и там выпирали кости. Ко всему прочему он еще и оглох, как сам майор Шоукросс. Долгими летними вечерами тридцать девятого хозяин и собака, запертые в своем безмолвном мире, дремали рядышком: майор Шоукросс – в старом плетеном кресле, а Гарри – на траве у его ног.

– Смотрю на него – и сердце разрывается, – говорила Нэнси.

Она имела в виду Гарри, хотя это в равной степени относилось и к отцу. Тедди понимал, какое это мучение – видеть, как подходит к концу жизнь собаки, которую ты знал еще щенком.

– «Намеки на смертность», – переиначивая Вордсворта, говорила Урсула. – Почему собачий век такой короткий? Мы уже стольких похоронили.

Сестры Шоукросс бесконечно обожали своего «старенького папу», и майор Шоукросс тоже души в них не чаял. Хью, естественно, любил и Памелу, и Урсулу, но Тедди всегда поражало, что майор Шоукросс так свободно проявляет нежные чувства: целует и обнимает своих «крошек», от одного их вида умиляется чуть ли не до слез. («Война. Это она его так изменила», – говорила миссис Шоукросс.) А Хью по натуре был сдержан, и Первая мировая, если уж на то пошло, только усилила эту черту. Мечтал ли майор Шоукросс о сыне? Конечно мечтал, как любой мужчина. А Тедди?..

Тедди намеревался сделать предложение Нэнси. Может, сегодня? Сегодня – день большой исторической драмы, и впоследствии Нэнси сможет говорить детям (которые у них, разумеется, будут): «Ваш папа сделал мне предложение в день начала войны». Ему казалось, что он и так затянул с этим делом… пожалуй, непозволительно затянул. Сначала ждал, пока Нэнси сдаст экзамены по математике в колледже Ньюхэм и получит свой бакалаврский диплом с отличием, а теперь – пока она дорастет до магистра. Ее диссертация была как-то связана с натуральными числами. Ничего натурального Тедди в них не находил. Не ждать же окончания войны: кто знает, на какой срок она затянется?

Ему стукнуло двадцать пять лет; по мнению матери – почти «закоренелый холостяк». Она жаждала внуков, хотя уже давно стала бабушкой благодаря Памеле, родившей троих сыновей – «будут и еще», – и Морису, отцу сына и дочки. «До чего тупые», – говорила про его детей Урсула. Тедди почти не знал отпрысков Мориса, но Сильви тоже считала их «весьма неразвитыми».

Женитьба на Нэнси казалась делом решенным. Да и с чего бы ему на ней не жениться? «Любовь с детства», – таяла миссис Шоукросс; мать Тедди такого восторга не испытывала.

Что свадьба не за горами, понимали все, даже Сильви, считавшая, что «от брака тупеют, а Нэнси для замужества слишком умна».

– Да и вообще, кто бы устоял перед Нэнси? – говорил Тедди Урсуле. – Она ведь лучше всех на свете. И милее всех.

– И ты действительно любишь ее. Мы все тоже, не сомневайся.

– Конечно я ее люблю, – сказал Тедди. (Разве могли быть сомнения?)

Но знал ли он, что такое любовь? Любовь к отцу, сестре, даже к собаке – да, но любовь между мужем и женой? Две жизни, неразрывно сплетенные в одну. Или запряженные в одну упряжку. («А как же? – говорила Сильви. – Иначе мы бы все одичали».)

Тедди подумал об Адаме и Еве, подумал о Сильви и Хью. Не лучшие примеры.

– Брак родителей Нэнси, – подсказала Урсула. – Чем не идеальный пример? Майор Шоукросс и его жена счастливы. По крайней мере, с виду.

Но с виду и на самом деле – разные вещи, правда? И кто наверняка знает секреты брака?

Тедди полюбил Нэнси еще с раннего отрочества, но это была другая любовь – возвышенная и чистая, по-детски невинная. Ибо теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло.

– Важно вот что, – продолжила Урсула. – Каково тебе будет, если ты на ней не женишься?

Так что да, решил Тедди, конечно, надо жениться на Нэнси. Они переедут в красивый пригород, непременно заведут детей, он будет работать, причем работать в банке, и когда-нибудь сотрудники, вероятно, его зауважают, как уважают его отца. А может, этого и не случится.

Не только жена – даже острое лезвие может затупиться от брака. Будущее почему-то виделось ему клеткой. Но разве сама жизнь – не ловушка, только и ждущая, как бы за тобой захлопнуться? Напрасно он вернулся из Франции. Вместо того чтобы слоняться где попало и мнить себя поэтом, лучше было бы сразу объявить себя искателем приключений и отправиться на Восток или на окраины империи – хотя бы в Австралию. Куда-нибудь в дикую глушь, где только и можно стать настоящим мужчиной, а не истуканом, которого лепят из тебя окружающие. Но сейчас уже поздно. Пускай теперь его закаляет не география империи, а громада войны.

К этому времени они уже дошли до луга, где паслось молочное стадо. Тедди сорвал несколько длинных травинок и попытался привлечь внимание коров, однако те, едва удостоив его косыми взглядами, остались совершенно безучастны. Тедди закурил сигарету и прислонился к изгороди. Гарри, тяжело дыша от усталости, неуклюже распластался на земле. Тедди наклонился и потрепал пса за мягкое ухо:

– Бедняга!

Мысли Тедди сейчас занимал отец. В коридорах банка они с ним никогда не сталкивались, но Хью время от времени приглашал его пообедать в своем клубе на Пэлл-Мэлл. В бесстрастном мире финансов Хью чувствовал себя как рыба в воде, но для Тедди это отупляющее однообразие порой превращалось в сущую каторгу.

Отец, конечно, скоро уйдет на пенсию, будет возиться в саду, дремать над страницами журнала «Уизден» – в саду или в «роптальне» – и действовать на нервы Сильви. Всего лишь год спустя его так и нашли: в садовом кресле с раскрытым журналом на коленях. Он уснул. Навеки. Но даже такая – наиболее, казалось бы, благостная – кончина раздосадовала Сильви:

– Он попросту исчез, не сказав ни слова! – жаловалась она, как будто муж чего-то ей недодал. Возможно, так оно и было.

«Папа никогда не суетился», – напишет Урсула Тедди в Канаду на тонкой голубой папиросной бумаге, с въевшимися кляксами в тех местах, куда, видимо, падали капли чернил.

Тедди затушил окурок о подошву ботинка и позвал пса:

– Пойдем, Гарри, шевелись, а то без обеда останемся.

Гарри его не услышал; не шевельнулся он и тогда, когда Тедди легонько его подтолкнул, испугавшись, что совсем загнал беднягу. Может, от пса и остался один мешок с костями, но тяжеленный, и Тедди был совсем не уверен, что сумеет дотащить на руках до дому бездыханную собаку, хотя куда деваться: нужда заставит. К счастью, Гарри, сделав героическое усилие, поднялся на все четыре лапы и медленно побрел вместе с Тедди к дому Нэнси.

– Ой, не заходи, не заходи! – воскликнула миссис Шоукросс, увидев, как Тедди идет к черному ходу ее дома, и даже замахала на него полотенцем, словно отгоняла муху.

Нэнси приехала домой на летние каникулы, но слегла: оказалось, у нее коклюш («В моем-то возрасте!»); от нее не отходила миссис Шоукросс, знавшая, что Тедди, как и ее дочь, в детстве не переболел коклюшем.

– Я не допущу, чтобы ты заразился, – сказала она. – Взрослые переносят эту болезнь чрезвычайно тяжело.

– Не подходи к этой девочке, – предостерегла Сильви, когда Тедди сказал, что вызвался выгулять Гарри, поскольку своей собаки в Лисьей Поляне тогда не было. «Поздно», – ответил он про себя.

«Этой девочке» он собирался сделать предложение, но, видимо, уже не сегодня.

– Ей очень плохо, – сказала миссис Шоукросс, – но я, конечно, передам от тебя сердечный привет.

– Пожалуйста, передайте!

Из кухни миссис Шоукросс долетал целый букет запахов воскресного обеда. Хозяйка дома, с выбившимися из наспех заколотой кички прядями, раскраснелась и запыхалась, но Тедди по опыту знал, что именно так действует на женщин воскресная стряпня. Имение «Галки», как и Лисья Поляна, недавно лишилось кухарки, а миссис Шоукросс, по всей видимости, еще хуже, чем Сильви, владела кулинарным искусством. Майор Шоукросс даже не появился. Миссис Шоукросс была вегетарианкой, и Тедди гадал, что же она ест, пока майор уминает бифштекс. Яйца?