Роузи Кукла - С милой рай и в шалаше

• Название: С милой рай и в шалаше
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2014

---

Открываю рот и что–то, чего сама не слышу, но зову ее…

— Мила! Милочка! Помоги мне, родная…

Потом меня подхватывают и я, захлебываясь в кашле, с трудом ощущаю, что ноги хоть и дрожат, и слабые, но держат. Ну, если я стою, тогда и пойду. Делаю первый шаг, лилипутский, опираясь на плечо и руки Милки.

— Мила мне надо писать. — Говорю ей и не знаю, слышит она меня или не слышит. Она тянет, волочит куда–то, потом, сажает на руки, как маленькую девочку, задирая рубахи. И тут я… От самих этих действий я слабею, и мне кажется, что вместе с тем, что из меня выходят, и все мои силы меня покидают, и я тут же слабею. Я устала, спать, спать…

Собираюсь с мыслями

Три дня провалялась в каком–то неосознанном состоянии и наконец–то, наутро четвертого дня что называется, очухалась. К тому же вернулся слух, но пока что недостаточно острый, и чтобы со мной поговорить, Милке надо было орать мне что–то или же громко и в самое ухо высказывать свои недовольства. А то, что она недовольна была мной, то было видно по ее поведению и отношению ко мне. Но так ведь мне только казалось тогда из–за плохого самочувствия и подорванного состояния здоровья, и спустя некоторое время я поняла, что она для меня очень старалась и все делала для моего скорейшего выздоровления.

Была еще одна причина, это моя измена и переезд мой в шатер к Голубоглазому, новому Господину. Она же не знала, что у меня с ним и как, потому, может быть, и бесилась. Наконец, у меня появилось некоторое время обдумать свое положение, и я стала вспоминать все, что со мной происходило до ранения.

А то, что я получила ранения, я узнала от нее же, но легкие и те не от прямых попаданий осколков, а от ушибов о кузов. Который, кстати и спас нас, меня и Ассахана, но наш пулеметчик- тот был убит, а мой господин ненаглядный — он вообще не был с нами в машине, потому и не пострадал. Кстати, Милка мне прошипела довольно громко, что он ко мне приходил, и каждый день проведывал, но мне кажется, так она от обиды. Просто он ко всем раненным приходил, ну, и меня навещал заодно со всеми.

Потом я узнала, что наша колона, отремонтировав оставшиеся машины, ушла дальше, снова возглавляемая моим Голубоглазым господином, а нас раненных оставили тут под присмотром Милки, еще нескольких женщин и нескольких человек охраны. Доктор с медсестрой уехал с ними. Потому я могла относительно спокойно предаться своим воспоминаниям. Что я и стала делать. Дремала по большей части, немного сидела, пробовала сама ходить за барханы, а все остальное время я вспоминала.

Милке было некогда, она в самом деле стала как заправская медсестра. Всеми командовала, всем давала указания, и если что–то делалось не так, то я, хоть и плохо, но все же слышала, как она громко матюгалась, кого–то распекая. Многим эти матюги нравились, вспоминали былые годы совместного общения с русскими, но большинству они так и оставались непонятными. Я ей об этом сказала, а она мне:

— Ничего, пусть привыкают. Я им еще такое выдам, что они на меня жаловаться пойдут к … Кстати, почему ты мне ничего не рассказываешь? Ты что, мне уже не доверяешь? Мы что, уже не подруги?

И не давая мне говорить сама, как я поняла, боясь, что услышит что–то такое, что наложит крест на наши отношения, сама тут же мне стала рассказывать о налете на нашу колону. Оказывается, крокодилы–то действительно летают! И не где–нибудь, а в Африке! Эти крокодилы, между прочим, из нашей страны прилетели, так что считайте, свои же меня чуть не отправили к Аллаху. Потом я узнала, что и летчиками на них тоже наши ребята. Разумеется, не на крокодилах они летали, а на этих страшных, боевых вертолетах Ми‑24.

Так что считайте, на меня дважды из родимой землицы покушались, только вот зачем же надо было этих крокодилов в Африку отправлять? Своих тут и не летающих хватает. Да еще с нашими ребятами! Ведь столько же людей перебили этими нашими подарками для арабских братьев?

Вертолеты, что нас обстреляли, были из Мали, с которыми сейчас туареги воевали.

Разумеется, разобраться, кто с кем и почему воюет, я не могла. Ведь раньше они все были берберами и вместе жили, только одни берберы жили в горной местности к западу от Триполи в горах и зовут их амазигами, а другие берберы жили на крайнем юге, в пустыне Сахара и зовут их туарегами. А вот почему они друг против друга?

Узнала только, что у туарегов не складывались отношения с местными властями в Мали, Нигере, Алжире, Буркина — Фасо, где они компактно проживали, и они начали конфликтовать, отчего десятки тысяч туарегов перебрались в Джамахирию, в Ливию. Там умный Каддафи их, прекрасных воинов — туарегов к себе в армию принял. Научил военному делу, вооружил. А когда началась у Каддафи в стране буча, то туареги были на его стороне, а амазиги стали воевать против. Потому и мой Господин воевал то с амазигами, то с Мали. Он же со своими людьми участвовал в создании на севере Мали собственного государства Азавада. Вот откуда у них такой клич: единство, справедливость, свобода.

Все так у них тут запуталось, что я, со своей больной головой мало что поняла. Одно уяснила, что наш Ибрахим аг Саид делал что–то благородное для своего народа и доктор наш тоже, хотя и не туарег.

Потом я лежала и подумала, что не случайно все с нами так произошло.

И не то, что обстреляли сейчас, а то, что наши ребята: Коля и Вальдемар что–то на яхте для одной из воюющих армий перевозили. Да только, как я поняла, тогда еще на яхте, им помешали, нашу яхту протаранили ночью. И оттого, что сейчас все как бы на свое место встало, я поняла, что мы с Милкой влипли по самые уши.

Нас просто и в который уже раз наши же пацаны подставили! Свои, между прочим, русские!

Причем ведь как они нас так классно охмурили? Прикрылись нами, мол, на яхте прогуляемся по Средиземному морю! А сами какие–то микросхемы, запчасти для каких–то вооружений тащили контрабандой за бабки.

Когда я все это поняла, то меня такая злость взяла! Это надо же! Свои каким–то грязным бизнесом, на чужой крови, а тут эти, считай, дикари, а какие благородные цели! И себя не жалеют, все ради своего народа! А раз так, то с кем я должна быть? С теми, кто нас оттрахал за грязные бабки или с теми, кто с таким уважением к нам и за такие благородные цели?

А потом полежала, полежала и вот ведь еще что подумала! А ведь и те, и эти, они же все равно от нас одного и того же хотят — в нас разряжаться! Потому выжимают из своих висячих половых желез с помощью их хоботков мужские гормоны, как нищенские и сиротские слезы, и при этом еще так гордятся собой, полагая, что этой скупой подачке мы тоже должны умилятся. И хоть бы кто из них поинтересовался, каково нам своей радости не дождаться и прерываться. И до лампочки мы им! Что в Африке, что в Средиземном море…

Эх! Да что же это такое в самом–то деле, все только и делают, что …… и никому нет никого дела до получения самой главной радости в жизни у простой русской бабы!

Любовь из–за катаа

Катаа — перегородка, разделяющая палатку на две половины: женскую и остальную.

Днем я высыпалась, а ночью стала вспоминать все, что и как у меня было с моим пустынным разбойником. Все ведь было мне непривычно!

Во–первых, представьте себя на моем месте. Ни спросить, ни что–то сделать… Языка–то не знаю, так несколько слов. Ничего ведь привычного, один песок да палатка, и я сижу за ковриком в ее женской половине и жду. А чего жду? Наверное, когда он придет и полюбит? Как у них тут принято и что за традиции, представления не имею?

Во–вторых, ну что я знаю о традициях, их обычаях? Я даже не знаю, как мне ложиться на спину и раздвигать ноги, или занимать иную позицию… Стала вспоминать Камасутру. Какой там! Ну, какая тут Камасутра! Слышишь, за катаа мужчины о чем–то шумно говорят, спорят. Все ведь слышно! А если я с ним и потом забудусь? Что, если я, у меня так бывает, когда мне особенно хорошо и я во весь голос…. А то, что мне с ним, моим пустынным разбойником будет здорово, я нисколечко не сомневалась! Стыдно признаться, но мне в те минуты почему–то на ум все время приходили мысли об их необычайно искусных проделках арабов с женщинами. И еще я готовилась к встрече с каким–то, ну, не гигантом, то уж, по крайней мере, с какой–то беспощадной арабской саблей! Как у них там? Ах, вспомнила, дамасской саблей! От всех этих мыслей меня охватило какое–то возбуждение, ожидание чего–то необычайного и жутко, до чертиков приятного…Во мне необычайно волнительно зашевелилась страстная женщина…

Потом я замялась. Ну, и как у них тут принято? У них там все гладко или как у замужних? А причем тут замужние? У многих тоже там все гладко, не то, что у тебя. Кстати и водичку бы надо, а то я растяпа такая размечталась, а у самой там может быть и запах или еще что–то? Да что это ты? У них же по три раза на день перед молитвой обязательно омовение! Вот и я так же с остальными и уже считай по три раза. Ну что еще?