Роузи Кукла - Гардемаринки-гарде!

• Название: Гардемаринки-гарде!
• Автор: Роузи Кукла
• Жанр: Эротика
• Год: 2013

Посвящается всем женщинам, которые служат рядом с мужчинами и при этом красиво и горделиво, на службе и дома, украшая, смягчая все те трудные будни, что выпадают для каждого на службе по защите Родины ими.

Читайте и все узнавайте. Тем более, вам все мои героини, своими словами о себе расскажут, что значит, для девушки учиться в военно–морском училище и звание свое оправдать, гардемариночки.

---

Роузи Кукла Гардемаринки — гарде!

Посвящается всем женщинам, которые служат рядом с мужчинами и при этом красиво и горделиво, на службе и дома, украшая, смягчая все те трудные будни, что выпадают для каждого на службе по защите Родины ими.

Не ищите на карте город и не старайтесь опознать героинь рассказов. Может все и придумала, а кто–то скажет, да нет же, вот, это было и это. Да вот же таких девчонок, да еще в морской форме, встречали. А они были, можете мне поверить, да и еще симпатичнее и точно такие, красивые и ладные в своей форме курсантской. А вот, что так, или не так думали, поступали, так это дело автора. Не судите за это строго, может чуточку и придумала, приукрасила, но… Пусть все так и остается, как мной задумано.

Читайте и знайте, что я ведь все написала со слов их, с кем беседовала и говорила, у кого подробно расспрашивала и с кем даже дружила.

Как же вам, девчонки, тогда было тяжело, непривычно в своей новой и непривычной для девушки флотской жизни и форме, точно такой же, как у мальчиков. Только вместо штанишек на них надеты юбочки, вместо фланельки или суконки, рубашки офицерские, кители с вытачками для груди женской. Вот, пожалуй, и вся разница.

А вот и не вся! Но об этом, чего спорить? Читайте и все узнавайте. Тем более, вам все мои героини, своими словами о себе расскажут, что значит, для девушки учиться в военно–морском училище и звание свое оправдать, гардемариночки.

Справка:

Гарде — угроза ферзю, королеве, в шахматной игре.

Гардемарин, франц. Gardemarine, на французском языке обозначает, морская стража. Морской чин, даваемый кадетам из высших классов морского корпуса.

Книга первая Гарде — Мариночке!

Мисс–конкурса красоты

— Так! Повернитесь. Раздвиньте ягодицы. Это почему же, не буду? Раз решили идти на комиссию, так будьте добры милочка! Ну, же?

Секундами спустя.

— Ну, вот видите, ничего страшного, да и все у вас в порядке! И не смущайтесь вы так. Вы же на медицинской, врачебной комиссии!

А «вы», это мы, пятьдесят разных девчонок, второго потока, что решили поступать в военно–морское училище.

Вы скажите, что это за блажь такая? Что же парней мало или их не хватает? Зачем это вам надо девчонки?

А надо от того, что не те времена уже. Теперь и девчонкам можно учиться и стать офицерами! И не просто офицерами, и не путайте, пожалуйста, с офицершами, то их, офицеров жены! Нет! И мы тоже Родине послужим и не просто, а так, по–настоящему и на все время! И потом? Что за вопросы у вас могут быть, ведь нам разрешили!

Потом другие врачи. Гинеколог.

Уф! Каждый раз так! Особенно как лезть на это кресло пыточное, так словно раздеваешься на улице. И пока я вся съежилась и никак не могу сделать того, что она от меня требует. А уже и не требует, а просит.

— Ну, расслабься! Расслабься. Не съеживайся. Ну, что ты девочка, что ты? Да вижу я, вижу. Ну и хорошо, что девочка. Очень даже все симпатично. Ты только не напрягайся так.

А сама там возится, тянет и еще что–то такое проделывает от чего я ну никак не могу расслабиться, как она того хочет.

— Ты вот что, ответь мне на вопросы. Месячные сколько дней, обильные?

Какие и все о том же. А я и не знаю толком. Мне и признаться в этом стыдно. Но самое главное, что она мне.

— Осторожно! Слезай уже недотрога! Подожди пока одеваться.

И опять, ну то уже рукой. Это я потерплю. Тем более, самое страшное позади. И пока она мне все грудь тискает, руки поднимает, я из–под руки смотрю на эту пыточную раскоряку, что как нелепый трон для ведьм торчит посреди кабинета. И уже машинально ей отвечаю на ее вопросы. Бр..! Ну, скоро уже? А потом понимаю, что все сейчас и закончится.

И теперь я уже с радостью ей.

— Да, да! В тринадцать. Нет, не болела.

Хотя по правде признаться даже не ожидала, что такое она будет спрашивать. Я об этих болезнях только слышала и толком, конечно же, даже и не знала. Но все равно мотаю для убедительности головой. Мол, нет и никогда! Только бы уже выскочить мне из этого кабинета! Наконец она.

— Все! Одевайся! Да, погоди ты? Что так не нравится показываться, что уже выскочить хочешь без трусиков и карту свою готова бросить. Это ничего, что так. Но все равно, маме скажешь, что бы раз в полгода обязательно к гинекологу. Поняла? Что ты головой вертишь?

Пришлось признаться, что маме я уже ничего не смогу сказать. Вот так! А потом, когда она поднимает на меня свои глаза и за стеклами очков, снова вижу этот внимательный и, как мне кажется, все тот же сочувственный взгляд, но теперь уже добрых и спокойных глаз.

— Все! Годен. Поняла! Ну, не серчай, такое клише нам выдали. Надо было конечно не ставить, но для порядка, так нам сказали. Потому говорю тебе, состояние женского организма в норме! Следующую девочку, как выйдешь, скажи, что бы минутку подождала. Поняла, красавица?

— Поняла, поняла! — И к выходу.

— А карту? Что, короткая девичья память? Давай, не разбрасывай документы военные! Все! До свидания, до свидания!

— Ну, как? — Это меня уже обступили девчонки и спрашивают.

— Не сильно она лютует? Что она по поводу половой жизни говорит? Что? Не спрашивала даже? А девчонки, ведь говорили, что она…

— Ах, да, она же не спрашивала, потому что эта ведь девочка еще!

А вторая, видно ее подружка. Ну, такая намазанная и наглая.

— Да, что у нее спрашивать, она же еще не вы……..!

Меня словно кипятком обдает от этого матюга! Но сдержалась, хотя вспыхнула. И в этот раз, все же нашлась и успела ей сказать, что о ней думаю. Чуть не подрались даже. Потому, что в самую точку я со своим определением для нее попала, как это я поняла. От того и набросилась!

И уже отходя от них, подумала про себя. Ну, почему это так?

Сейчас я успела ответить, а в другой раз стою перед такими особами, как дурочка. И только потом себе начинаю говорить, как я бы ей, вот взяла бы да такое, и так сказала, а еще и такое. А у таких как эта, слова все так и сыпется на тебя градом, словно она их, эти грязные слова, заранее приготовила и словно льет помоями, обливает тебя грязью.

— Вот, же дура! Дура накрашенная. Хоть бы тебя там, на кресле как….

Да, что это я? Видно сказывается напряжение последнего месяца. Да и после таких

слов мне не хочется не то, что слышать, а видеть ее. Хоть бы она завалилась, там у гинеколога! А ведь, точно! Ведь таких, не берут в училище! Кому это такие порченные нужны? Никому! И к тому же матюгливые?

Но, так, оказалось, я только думала. Потому, когда спустя все вступительные экзамены я с ней нос к носу столкнулась перед собеседованием, то даже оторопела.

— Ты? Ты чего тут делаешь?

— А ты?

— Я уже на собеседование. А ты?

— И я, как видишь!

— А как же…

— Медкомиссия? Как видишь, прошла! А ты, что же думала, что в семнадцать лет все такие дурочки, как …. — Я, видимо, на нее посмотрела такими глазами, что она смягчилась в ответе.

— …. как не целованные девочки?

— Может, познакомимся уже? Я Зойка!

— Маринка. — Говорю и руку свою протянула.

А она оттолкнула ее, перехватила под локоть и к себе меня притянула. А потом взяла и поцеловала, в щеку. Дура!

И вот надо же, судьба, какая? Нас с ней вместе зачисляют и в один учебный взвод. К слову сказать, из всех десятков, а может быть сотен, нас только пятнадцать осталось. Вот ведь какой у нас был конкурс! Это, пожалуй, мой самый важный в жизни конкурс.

Ну, что скажите? Не так, что ли? Разве же не победительница я стала? Разве не мисс красоты? Ну, насчет красоты, можно оспорить, конечно же. А вот, насчет победы?

Так, что домой шла, нет, летела просто, словно победительница конкурса мисс–красоты. А что? Не красота, разве же?! Я ведь поступила! Я… я… Ура! Так, кажется надо кричать по–военному? И я с радостью. Взяла и как закричала.

— Ура!!! Я поступила!!!

Коровки на плацу

— Так! Кругом, правую ногу, на носок, ставь!

— Богданова! Опять каблук стесан. Это тебе не лодочки модельные, поняла? Дал бы тебе наряд вне очереди, так ведь не оценят, не поймут.

— Кругом! Ну, что молчишь? Что мне с тобой делать?

А потом в сердцах, и так уже видим, что не раз он, рукой махнул и отвернулся

недовольный.

— Ну, что это за строй? Что это, я спрашиваю? А ну? Подровнять строй, носочки, носочки и грудь пятого человека…

— Ну, мать, вашу! Все! Уйду, к чертовой матери! Разве же это строй? Это, это….

Бардак, какой–то! Одни вулканы торчат. Вы хоть понимаете, какой красивый строй военный? Ну? Что вы молчите?

— А ну? Разговорчики в строю! На…а… пра. а…во! Ша…а…гом, марш!

И пока мы гуськом шагаем, но стараемся, я все равно слышу, как он рядом, наш мичман, идет и цедит сквозь зубы.