Роберт Сойер - Факторизация человечности

• Название: Факторизация человечности
• Автор: Роберт Сойер
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Как она могла забеременеть? — удивился Кайл

— А вот таким тоном вы всегда говорите, когда дело касается вещей, связанных с сексуальностью. Вы считаете, что поскольку я — компьютерная симуляция, я не могу иметь глубоких познаний в подобных областях. Но это наивно с вашей стороны, доктор Могилл. Молодая женщина была беременна — к тому времени, как это обнаружилось, уже в течение пяти месяцев — потому что её изнасиловали.

Кайл втиснулся глубже в своё кресло.

— Ох, — сказал он.

— Полиция начала поиск насильника, — продолжал Чита. — Они составили список из семидесяти пяти мужчин, имевших доступ в комнату Кэти, однако поиск быстро сузили до пятидеситидвухлетнего сертифицированного санитара по имени Джон Л. Хорас. Три месяца назад Хорас был уволен, когда его застали за петтингом с сорокадевятилетней пациенткой с рассеянным склерозом. Он отказался дать образец ДНК, но полиция получила его с клапана конверта и почтовой марки, которые он облизывал языком, и установила с вероятностью более чем сто миллионов к одному, что он и есть отец.

— Я рад, что его поймали.

— Точно. Однако прочитав это, я задумался, почему насильник считается автоматически принадлежащим к человеческой расе, а мне эту принадлежность нужно доказывать?

Кайл дошаркал до кофемашины, налил себе чашку.

— Это очень хороший вопрос, — сказал он, наконец.

Чита некоторое время молчал, затем сказал:

— В этой истории есть ещё кое-что.

Кайл отхлебнул кофе.

— Да?

— Проблема случайного образования зиготы.

— А, пресловутая СОЗ. О, погоди — ты имеешь в виду ребёнка. Да, чёрт возьми. Что с ним стало?

— До аварии Кэти была ревностной католичкой. И, таким образом, противницей абортов. Принимая это во внимание, родители Кэти решили, что Кэти должна родить ребёнка, и что они его вырастят.

— Родить ребёнка, находясь в коме? — недоверчиво переспросил Кайл.

— Да. Это возможно. Коматозные женщины уже рожали раньше детей, но это был первый известный случай, когда женщина забеременела уже после впадения в кому.

— Они должны были прервать беременность, — сказал Кайл.

— Вы, люди, так легко принимаете решения, — сказал Чита; в его голосе послышалось что-то вроде зависти. — Я пытался и пытался разрешить эту проблему, и пришёл к выводу, что я этого сделать не могу.

— К какому же решению склоняешься ты?

— Я бы думал, что если они дадут ребёнку родиться, то он должен быть помещён в приёмную семью.

Кайл непонимающе моргнул.

— Почему?

— Потому что мать и отец Кэти, заставляя её рожать в настолько экстремальных условиях, доказывают тем самым, что они не подходят для исполнения родительских обязанностей.

— Интересный поворот. В то время проводились какие-нибудь опросы насчёт того, что нужно делать?

— Да, газета «Рочестер Демократ Кроникл» проводила такой опрос. Но мера, которую я предложил, в него не вошла — что, как я думаю, означает, что это не то, о чём бы подумал нормальный человек.

— Да, вряд ли. В твоей позиции есть определённая логика, но она не выглядит верной с эмоциональной точки зрения.

— Вы сказали, что сделали бы аборт, — напомнил Чита. — Почему?

— Ну, я поддерживаю право выбора, однако даже большинство противников абортов делают исключение для случаев инцеста или изнасилования. Да и что будет с таким ребёнком? Как повлияет на него странная история его появления на свет?

— Это мне в голову не приходило, — сказал Чита. — Ребёнок — мальчик — родился одиннадцатого марта тысяча девятьсот девяносто шестого, и он до сих пор жив — сейчас ему двадцать один. Конечно, его идентичность находится под защитой.

Кайл ничего не сказал.

— Кэти, — продолжал Чита, — умерла в возрасте тридцати лет, за день до первого дня рождения ребёнка; она так и не вышла из комы. — Компьютер помолчал. — Это заставляет меня задуматься. Этическая дилемма — нужно или нет произвести аборт — не могла бы быть сформулирована более чётко, пусть даже я, кажется, неспособен должным образом её разрешить.

Кайл кивнул.

— Нас всех испытывают различными способами, — сказал он.

— Я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, — ответил Чита, довольно правдоподобно изобразив в голосе печаль. — Но когда испытывают меня, испытатель — вы. Когда же испытывают человека — а случай вроде этого явно напоминает испытание — то кто его проводит?

Кайл раскрыл было рот для ответа, потом закрыл его, потом открыл снова.

— Это ещё один очень хороший вопрос, Чита.

Хизер сидела в своём офисе и думала.

Она пялилась в послания из космоса день за днём в течение многих лет, пытаясь постичь их смысл.

Это должны быть прямоугольные изображения. Она пыталась отыскать какое-либо культурное предубеждение, связанное с простыми числами, любую причину, по которой она интерпретировала бы их одним способом, а в Китае, Камеруне или Коста-Рике — другим. Но ничего такого не было — единственным культурным различием было соглашение о том, считать или не считать единицу простым числом.

Нет, если длина сигнала является произведением двух простых чисел, то вывод о том, что его элементы предполагается выстроить в виде двумерного массива является единственно логичным.

В её компьютере хранились все 2843 сообщения.

Однако были ещё сообщения, которые удалось декодировать, те, что пришли в самом начале. Их было одиннадцать — тоже простое число. Из чего следует, что 2832 сообщения остались нерасшифрованными.

А вот это число уже не было простым — оно чётное, а чётных простых чисел, кроме двойки, по определению не существует.

Квантовый компьютер нашёл бы ей все делители числа 2832 в мгновение ока. Очевидно, половина этого числа является делителем: 1416 укладывается в нём дважды. И его половина, 708. И половина этого, 354. И половина этого, 177. Но 177 — нечётное число, то есть его половина уже не будет целым.

Иногда она думала, что, возможно, ежедневное сообщение содержало лишь какую-то часть целого, но она так и не нашла осмысленного способа сортировки страниц. Конечно, до недавнего времени никто не знал, сколько страниц будет всего.

Но теперь они знают. Может быть, страницы складываются в группы большего размера, так же, как иногда обратные стороны коллекционных карт складываются в картинку.

Она запустила на компьютере программу электронных таблиц и составила небольшую табличку, в которой число 2832 просто делилось на последовательные целые числа, начиная с единицы.

Нашлось лишь двадцать чисел, на которые 2832 делится нацело. Она удалила те, на которые оно нацело не делилось, и получила такую таблицу:

Конечно, большинство исследователей предполагало, что имеется 2832 отдельных страниц данных — но это могла быть и одна большая страница, составленная из 2832 частей. Или это может быть двумя страницами, составленными из 1416 частей каждая. Или три, из 944. И так далее.

Но как определить, какое распределение имели в виду центавряне?

Она уставилась на список, отметив его симметрию: в первой строке было 1 и 2832, во второй — наоборот: 2832 и 1. Bсе последующие строки также имели пару, пока в середине не встречались 48 и 59 и затем 59 и 48.

Две средние строки были словно осью, вокруг которой вращался числовой пропеллер.

И…

Господи…

За исключением 1, 3 и 177 число 59 было единственным, которое также может быть простым: все остальные чётные и, значит, по определению не могут быть простыми.

И… погодите-ка. Кайл обучил её этому приёму много лет назад. Если сумма цифр, из которых состоит число, делится на три, то и само число делится на три. Значит, смотрим: цифры, из которых состоит 177 — один, семь и семь — в сумме дают пятнадцать, а пятнадцать поделить на три будет пять, из чего следует, что 177 не может быть простым числом.

Но что насчёт 59? Хизер понятия не имела, как определить, что число простое, кроме как методом перебора. Она составила ещё одну табличку, в этот раз деля 59 на все целые числа, меньшие 59.

Но ни на одно из них 59 не делилось нацело.

Ни на одно, кроме 1 и 59.

Пятьдесят девять действительно было простым числом.

Тут ей пришла в голову мысль. Единица иногда сама считается простым числом. Два — определённо простое число. Как и три. Но некоторым образом всё это тривиальные простые числа — каждое целое, меньшее, чем они сами, также делятся только на себя и единицу. Во многих отношениях пятёрка была первым по-настоящему интересным простым числом — первым, для которого имеются меньшие целые, не являющиеся простыми.

Если отбросить один, два и три как тривиальные, то в таблице, что у неё получилась, 59 было единственным нетривиальным простым числом, на которое общая длина недекодированного инопланетного сообщения делится нацело.