Дженгиз Тунджер - Конфискованная земля

• Название: Конфискованная земля
• Автор: Дженгиз Тунджер
• Издательство: Правда
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Действие повести Дженгиза Тунджера «Конфискованная земля» происходит в Западной Анатолии — относительно развитой области Турции, где процесс проникновения в сельское хозяйство капиталистических отношений идет гораздо быстрее, чем на востоке страны. Автор — уроженец Западной Анатолии — прекрасно знает особенности этого процесса, что помогает ему создать впечатляющую картину жизни турецкой деревни. Яркими мазками рисует Д. Тунджер тяжелое положение крестьян, их стихийный протест, расслоение турецкого крестьянства.

---

— Ну, ага… Ты уж много лет хлебом промышляешь. Добра у тебя хоть отбавляй…

— Не-е-т. — Мастан высоко поднял брови. — Это так кажется. Недаром говорят: «У большого дома и горе большое».

— Сделай еще одно доброе дело, — взмолился Мелик Джемаль.

Мастан напустил на себя задумчивость, словно и в самом деле принимал решение. Все ждали, раскрыв рты, даже не дышали: вдруг в эту самую минуту шайтан дернет за веревочку… Слышны были только вздохи Мастана да пыхтенье самовара.

Мастан рыгнул. Потом сильно закашлялся.

— Со света вы меня скоро сживете, — произнес он наконец, сплюнув на пол. — С вами неповинную голову потеряешь ни за грош.

— Решай, хозяин.

Кашель прекратился, Мастан махнул рукой.

— Ладно.

Крестьяне ответили ему радостным гулом.

— Только Хасан этот… — договорил Мастан. — Он в печенках у меня сидит. Он пусть платит сейчас же. И это слово мое — последнее. Будь хоть конец света, поднимись мой отец из могилы — не откажусь от своего слова!

— О аллах, аллах… — зашептались в толпе.

Мастан обежал взглядом лица крестьян.

— Вы все слыхали, что он здесь говорил?

Никто не отвечал.

— Так вот, кто меня слышит, пусть запомнит: я Хасану еще сполна отплачу. Клянусь!

— Верно говоришь, хозяин, — поддакнул Муса, сидевший у очага.

Сердер Осман и Рыжий Осман покосились на него.

— Нет, я ничего, — вздрогнул Муса. — Он — ты же видишь, хозяин, — немножко погорячился. Да тебе виднее…

Сердер Осман опять повернулся к Мастану.

— Пусть добрым делам не будет конца на земле… Не трогай его. Дай человеку собрать урожай.

— Клянусь, — Мастан напряженно выпрямился. — Клянусь великой клятвой: пусть моя мать будет последней шлюхой, если я отступлю. Я Мастан. Со мной схлестнулся — пиши пропало!..

— Уступи, ага, — мягко сказал Рыжий Осман. — От этого никому проку не будет.

— Даже собака не укусит твою руку, если дашь ей кусок лепешки. Нельзя с черной душой стучаться в дом, где тебе подают хлеб.

Все примолкли, боясь еще больше рассердить Мастана, лишь переглядывались исподтишка.

— Ох! — вздохнул Мустафа. — Что ни выпадает на твою долю — все надо терпеть.

— Передай ему… — сказал Мастан.

— Что передать?

— Что Мастан… требует долг обратно.

— Весь?

— Весь.

— Передам, ага.

— Жду до вечера.

— Мало времени даешь, — сказал кто-то.

— Принесет — его счастье, нет — пусть пеняет на себя.

— До вечера ему столько денег не найти, — сказал Мустафа.

— Это уж его дело.

— Хоть бы дня два.

— Жди, пока он снесет золотые яйца!

— Поедет в город, займет, ему помогут… — сказал Рыжий Осман.

— Как же! — засмеялся Мастан. — Вы думаете, все такие, как Мастан? Да кто даст такой паршивой собаке хоть куруш?

— Ты же знаешь… — начал Сейдали.

— Что?

— Уважают Хасана в касабе.

Мастан отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Болтовня! Кто это станет уважать голодранца!

— Дай ему два дня, а если уж он тогда не добудет…

— К вечеру, — отрезал Мастан. — Чтобы к вечеру были деньги. Никаких отсрочек!

Он поднялся и вышел.

Остальные не двигались с места, словно надеялись услышать друг от друга что-нибудь утешительное. Что они скажут теперь Хасану? «Мы спаслись, а ты пропал»?

Хасан всем помогал в беде. Хасан такого бы не сделал. Хасан не стал бы спасать свое поле за счет других.

— Вам везет, опять штаны целы остались, — проговорил Муса.

— Да, зады свои спасли, — горько улыбнулся Сердер Осман.

— Иди делай свое дело! — вдруг заорал на Мусу Рыжий Осман. — Только и умеешь, что языком молоть.

Муса отошел.

— Нельзя этого допустить, — продолжал Сердер Осман. — Неладно мы как-то поступили. Злую шутку сыграл Мастан с парнем. Да я в лицо не смогу Хасану смотреть после этого.

— А чем мы можем ему помочь? — спросил Рыжий Осман.

Мустафа побарабанил пальцами по столу:

— Как, «чем можем»? Мы много можем. Только испугались за свои душонки, вот в чем дело.

— Своя душа ближе… — согласился Сердер Осман.

— Хасану такое и в голову бы не пришло!

— А дразнить Мастана было лучше? Чтобы нам всем пропадать?

Сердера Османа прямо с души воротило. Пальцы его выбивали нервную дробь. Губы кривились.

Вошел Хасан, невольно покосился на то место, где сидел Мастан.

— Ушел?

— Ушел.

— Хорошо. — Хасан уселся на стул.

Рыжий Осман тихонько позвал его. Хасан медленно повернулся.

— Чего тебе? — Голос его звучал ровно, спокойно.

— Ты знаешь, что сказал Мастан?

— Нет…

Рыжий Осман огляделся по сторонам.

— Мы его упрашивали по-всякому, но он уперся на своем…

— Уперся так уперся, — ответил Хасан безразличным голосом.

— Говорит: до вечера.

— Деньги?

— Да, — решился Рыжий Осман. — Все требует.

— Хорошо.

В кофейне воцарилась тишина. Короткое слово прозвучало так, будто Хасан хотел сказать: значит, вы этого желали. Если бы он стал ругаться, обвинять их! Тогда они смогли бы защищаться. Рассказали бы ему все как было. Но Хасану словно и дела до этого нет. «Хорошо!» — и все тут.

Сердер Осман повернулся к нему.

— Послушай, друг, он ведь никого слушать не желает.

— И пусть его… — ответил Хасан. — Не расстраивайся.

— Я ему долго доказывал, уговаривал, а он заладил, что ты его враг. Большой клятвой поклялся.

— Да, борозда получилась кривая, — пробормотал Хасан.

— Нужно найти выход, — сказал Рыжий Осман. — Попросим его немного отсрочить.

— Чему быть, того не миновать, — ответил Хасан. — Рано или поздно это должно было случиться.

Сердер Осман не успокаивался.

— Мы… Так люди не делают. Мы забыли тебя, спасая свои зады. За свои поля дрожали, а тебя предали. Нехорошо получилось…

— Все понятно — своя жизнь дороже, — отозвался Хасан.

— А разве ты сам так думаешь? Ты бы так не сделал. Нет, нетвердые у нас сердца. Трусливые. Мы обязаны найти мазь для твоей раны. Наш долг теперь — выручить тебя.

— Не горячись, не порть свое драгоценное здоровье. Аллах и об муравье печется, а меня и подавно в беде не оставит. Как-нибудь обойдусь с его помощью.

— Поверь, у нас еще есть совесть. Не смотри, что наши рты на замке, зато сердца открыты. Мы найдем тебе деньги.

— Я не возьму у вас ни куруша. Пускай хоть все отнимает — не боюсь. Коль выносят барабан, то и зурну вместе с ним….

— Вай, вай! — продолжал сокрушаться Сердер Осман. — Загубили мы свои души. Не по совести это…

Хасан поднялся и ушел, не желая продолжать этот разговор. Сразу после него в кофейню вошли двое с портфелями в руках. Один в коричневом пальто, другой в темно-синем.

— Конфискаторы, — прошептал Рыжий Осман.

— Ах, ты… — вырвалось у Мустафы. — Скажи как быстро!

Приезжих пригласили присесть, но они торопились — возле кофейни их ожидала упряжка.

— Где нам его найти? — обратились приезжие к крестьянам.

— Кого? Хасана? Сейчас подойдет… — ответил Мустафа.

— Ну и работенка у вас, — сказал Сердер Осман. — Собирать стоны бедняков. Кто мошну набивает, а кто проклятья получает.

— Судьба, — ответил человек в коричневом.

— Мы люди подневольные, — добавил второй. — Наше дело — отнимай да продавай…

— Вот вы сегодня должны конфисковать поле у человека. Но если вам рассказать, в чем дело, у вас сердце кровью обольется. На всю жизнь зарок дадите больше этим не заниматься.

— Что до меня, земляк, — снова отозвался первый чиновник, — то ни у кого бы и волоса не тронул из-за денег. Но хозяева наши, сам знаешь, народ безжалостный!..

— Да-а… — вступил в разговор Рыжий Осман.— Благослови аллах ваши души! Недаром говорят: «Где много слов — там и ложь, где много денег — там и злоба».

Тут уж всех прорвало. Сердер Осман старался с самого начала направить беседу так, чтобы она коснулась Хасана, но язык не слушался его.

— А что бы вам приехать не сейчас, а дня через два, — осмелился он наконец.

— Такими делами не шутят, это не игрушки, — строго отвечал чиновник.

— Посей доброе зерно — снимешь добрый урожай. Сделайте и вы доброе дело.

— Мы-то понимаем…

— А раз понимаете, за чем дело стало?

— Видишь ли, закон на то есть. Против закона не попрешь.

— Эх, брат! Это всем известно. А вот у меня дядя в Анкаре — тоже начальник. Такой мудрый человек — все до тонкости знает! Ты понимаешь, к нему в кепке и войти нельзя — вот какой начальник. Так он мне не раз говорил: «Закон — законом, а всякому делу можно разный ход дать».

— Ему хорошо рассуждать — он начальник. А если ты чина не имеешь, тебе живо хвоста́ накрутят.

— Значит, чтобы решать, что закон позволяет, а что нет…