Джеймс Коззенс - Почетный караул

• Название: Почетный караул
• Автор: Джеймс Коззенс
• Издательство: Радуга
• Жанр: Проза
• Год: 1992
• ISBN: 0-15-637609-1

Роман «Почетный караул» (1948) известного американского писателя Джеймса Гулда Коззенса (1903–1978) в течение долгого времени занимал ведущее место в списке бестселлеров и был удостоен престижной пулитцеровской премии. В романе, рассказывающем о базе ВВС США во Флориде в 1942 году, дается точное подробное описание жизни военных летчиков, их многочисленных проблем, возникающих при общении между собой, между начальством и подчиненными. С другой стороны, в книге имеется и второй план, привлекающий читателей не меньше первого. Военная база предстает своеобразным символом американского общества, оказавшегося в состоянии кризисном, взрывоопасном, чреватом непредсказуемыми последствиями. Рассматривая непростые взаимоотношения личности и общества, Коззенс исходит из идеи разумного компромисса, умения тех, кто волей обстоятельств оказался у власти, соединять разнонаправленные устремления отдельных личностей и групп в тот единый поток, который, по мысли автора, только и может обеспечить обществу необходимую для нормального развития стабильность. Роман этот приобретает особую значимость для нашего читателя в связи с бурными социальными процессами в стране.

---

— И что же из этого следует?

— Ну, прежде всего то, что он честно заработал офицерское звание, оно ему не даром досталось.

— Он в одной секции с капитаном Хиксом. Мне кажется, я его знаю. Немного странноватый. Такой черный, лохматый.

— Он самый, — сказал майор Сирс. — Во всяком случае, я уверен, что он не был пьян.

— Как бы там ни было, он, однако, весьма основательно заправил баки, раз не мог дотерпеть до уборной. Поймите меня правильно, Джонни. Я считаю, что вы все сделали верно. Вряд ли Ловуэлл захочет раздуть это дело. Но все же напоминайте своим людям время от времени, что лучше нам ладить с местной полицией. Если патрульный действительно был в таком состоянии, как утверждают лейтенант Дей и те двое, видимо, им следовало посадить его вместе с Эдселлом в джип и привезти в участок. Пусть бы сержант, или кто там у них дежурит, сам бы на него полюбовался.

— Да эти сукины дети все заодно.

— Ага, а вы, значит, нет, — добродушно рассмеялся полковник Росс. — Я понимаю, Джонни, легче советовать, чем делать, но мне хотелось бы, чтобы мы по возможности шли им навстречу, иногда даже в чем-то уступали. Если этот полицейский, Тайлер, был пьян до такой степени, что шатался и с трудом говорил, дежурный сержант при всем желании вряд ли мог бы сделать вид, что ничего не замечает.

— Да знаю я этих старых алкашей — пока везешь, их ветерком продует, глядишь, вроде и не такой уж пьяный, — запальчиво возразил майор Сирс. — Я был бы очень благодарен, если бы им кто-нибудь подсказал, пусть бы и они тоже старались поддерживать с нами хорошие отношения — хотя, видимо, считается, что это не так важно. А уж от этого поганца Буллена меня просто тошнит. Я не знаю, правда или нет, что он там дальше пишет, но этот саркастический тон насчет секретности — он что, не слышал, что идет война?

— Сейчас посмотрим, — сказал полковник и стал читать дальше.

Пару дней назад пишущего эти строки посетил некий самонадеянный лейтенантик из службы общественной информации и буквально отчитал его за опубликование в газете сведений, на которые, по мнению моего юного гостя, требуется предварительное разрешение в их секретном отделе.

Признаюсь честно, я был уязвлен. С возрастом становишься раздражительным, и я отнюдь не в восторге, что меня оттаскал за седые баки мальчонка, только-только расставшийся с детским садом. Кроме того, если бы я и заслужил взбучку, они могли бы пощадить мое самолюбие и расщедриться хотя бы на капитана. А особенно обидно то, что когда я писал злополучную статью, то был уверен, что использую силу печатного слова лишь к вящей пользе ВВС.

Чтобы стало понятно, в чем, собственно, состоял мой проступок, мне придется совершить его еще раз, а именно снова изложить суть публикации. Я отметил, что за последнее время в нашей округе произошло несколько (я употребил именно это слово) аварий боевых самолетов. Но ведь это и так ни для кого не секрет. Когда две недели назад самолет врезался в жилой дом в пригороде Оканары, то пожар длился около получаса и в небо поднялся огромный черный столб дыма, хорошо видный во всех районах города, и сотни людей не могли его не заметить. Зная об интересе и даже тревоге общественности по поводу этих аварий, я привел данные из переданного мне все тем же лейтенантиком заявления для прессы, свидетельствующие, что количество несчастных случаев в ВВС неуклонно снижается и что для такого огромного количества летных часов аварии сравнительно редки. После этого я высказал мысль, что, видимо, какое-то количество несчастных случаев неизбежно, ведь необходимо проводить испытания новой техники; кроме того, следует помнить, что один несчастный случай здесь, если из него извлечь должный урок, позволит избежать многочисленных потерь в боевой обстановке…

— Он одного не понимает, — сказал майор Сирс, увидев, что полковник Росс дочитал до этого места, — а может, наоборот, слишком хорошо понимает, что такими публикациями он только подливает масла в огонь, а этого делать не следует.

В число прочих обязанностей начальника военной полиции входило составление актов при крушениях самолетов и проведение первичного расследования. Ему постоянно приходилось отвечать на полные горечи, необоснованных подозрений и, главное, совершенно бесполезные запросы с просьбой прислать дополнительные (и, увы, несуществующие) сведения, с помощью которых родители погибших пилотов (или приходские священники либо члены конгресса) рассчитывали доказать: в том, что произошло с их мальчиками, виноваты не они сами, а военное министерство. Как большинство офицеров ВВС, майор Сирс был против публикации сведений об авариях.

Полковник Росс хмыкнул — по-видимому, это означало, что он согласен с мнением майора, — и продолжал читать дальше.

И вот является этот лейтенантик и заявляет, что благодаря публикации моей статьи враг получил ценнейшую информацию, за которой он давно уже охотится, о размере наших потерь в результате таких крушений. Поскольку сам я об этом не имею ни малейшего понятия, то не могу представить себе, каким образом они смогут что-то узнать из моих публикаций. Однако факт остается фактом: он предстал в моем кабинете во всей своей двадцатидвух- или двадцатитрехлетней красе, сделал заявление от имени генерала Била и постарался — изо всех своих слабых сил — навсегда отбить у меня охоту впредь заступаться за наши военно-воздушные силы. Возможно, я ошибаюсь, но, по моему разумению, генерал напрасно позволяет злоупотреблять своим именем и авторитетом. Ежедневно десятки людей говорят от его имени то, что, я абсолютно уверен, он ни за что бы не сказал, отдают приказы, которые, готов поспорить, он и не думал отдавать.

Так что завтра, когда начнется праздник, вспомните, что жизнь генерала состоит не из одних парадов, подвигов на поле брани и пирушек в офицерском клубе. Хотя виноват: мы же не увидим завтрашнего представления — нас не пригласили. А жаль, говорят, это будет необыкновенно волнующий военно-патриотический спектакль, на который уйдет кругленькая сумма из карманов налогоплательщиков. Впрочем, самолеты-то вы увидите — многочисленные эскадрильи слетятся со всех концов штата Флорида поздравить Нюда Била с днем рождения. И автор настоящих строк, прервав наконец свое бесконечное брюзжание, от души присоединяется к этим поздравлениям.

Полковник Росс еще раз хмыкнул. Потом взглянул на часы.

— Что ж, — сказал он, — досталось нам на орехи. Думаю, генералу надо лично позвонить Буллену и сказать, что он будет счастлив принять всех желающих посмотреть парад. Завтра утром Буллен сможет сообщить об этом в газете.

— Бог с вами, судья, — искренне удивился майор Сирс. — Ничего не выйдет! Куда мы их денем? Не можем же мы пропустить три, а то и четыре тысячи человек на базу. У меня и людей-то не хватит за ними смотреть.

— А мы их на базу и не пустим. Сделаем проход в заграждении западной части поля, там, у изгиба шоссе, поставим невысокий барьерчик вокруг старой площадки и, может быть, перевезем скамейки с учебного полигона. Полвзвода охраны хватит, чтобы они не разбрелись по базе. Можете на это время убрать своих ребят из города.

Красивое мужественное лицо майора Сирса покраснело от возмущения.

— С какой стати мы должны лебезить перед этим ублюдком… Хорошо, судья, я понял. А кто займется оградой и прочим?

— Саперы. Пусть полковник Хилдебранд мне позвонит. Вы занимайтесь только своим делом. — Полковник Росс встал. — Генерал, наверное, уже пошел купаться. Может, успею его перехватить.

— Да вот он идет, — сказал майор Сирс, кивнув головой в сторону окна.

На извилистой бетонной дорожке, выходящей из кустарника позади плавательного бассейна, действительно показался генерал Бил: на нем были лишь голубые купальные трусы; мокрая спина и стройные мускулистые ноги блестели на солнце, он осторожно шел в расстегнутых сандалиях в сторону мощеной аллеи, ведущей к лужайке перед коттеджами. На левом плече генерал без видимого усилия нес своего трехлетнего сына — пузатого загорелого белокурого крепыша.

— Вы бы видели, что этот малыш выделывает в бассейне, — сказал майор Сирс. — Плавать еще не умеет, а бросается в воду вверх тормашками и колотит изо всех сил руками и ногами, пока его не вытащат. Другой бы испугался, а ему хоть бы что. Весь в отца.

Генерал Бил уже дошел до аллеи и зашагал дальше в ярком свете косых лучей утреннего солнца по дорожке, ведущей к его коттеджу. Часовой перед домом заметил приближающегося генерала. Он остановился, вытянулся по стойке «смирно», щелкнул каблуками и с картинной четкостью сделал «на караул».

Генерал Бил ответил ему небрежно-шутливым салютом. Малыш на его плече разжал ладонь, державшую мокрые отцовские волосы, и тоже отдал честь.