Петр Вершигора - Люди с чистой совестью

• Название: Люди с чистой совестью
• Автор: Петр Вершигора
• Жанр: История

---

"Их бин бухгальтер... - А затем задал вопрос: - Зинд зи руссише полицай?" - чем помог часовым выйти из затруднительного положения, бить ли его сразу прикладом по черепку, или немного подождать. Хлопцы радостно загорланили: "Йяа, йяа, руссише полицай, пойдем, пойдем, пан" - и привели его к Пятышкину, который, задав немцу несколько вопросов и выяснив, что он всего полчаса как вышел из Радомышля и шел в Березницу к "девушка Маруся", сразу отправил немца на машине ко мне.

Читатель, вероятно, уже знает из книг, очерков, фильмов о войне, что такое "язык". Это то, чем блистают разведчики, очеркисты и драматурги. Разведчикам "язык" дает право на лишние сто граммов, и по величине, значению, а также характеру начальника - на медаль или орден; драматургу он нужен, как воздух, так как только при помощи "языка" можно выпутаться из самых замысловатых перипетий и коллизий военного сюжета, который уже стопудовой гирей висит на капризном пере автора; для очеркиста... Ну, словом, читатель знает, что вслед за "языком" загремят пушки, мы пойдем в атаку или контратаку, и все будет в порядке... Но читатель не знает, что только редкий "язык" бывает таким, каким его изображают драматурги и какого хотелось бы заполучить начальникам.

Я взглянул на тщедушную фигурку пятидесятилетнего немца, выволоченного хлопцами за шиворот через борт полуторки, "язык" оказался как раз одним из многих, никуда не годных для военных целей немцев. Бухгалтер какой-то фирмы, имевшей в Радомышле свое отделение как филиал, он понятия не имел о войне, "языках" и немецких группировках. Шел он действительно к "русская Маруся" и набрел прямо на Пятышкина, тихо занявшего Березницу ночью. Вот и все. Военных сведений от бухгалтера мы не получили.

Во второй половине дня к Тетереву с севера подошли немецкие батальоны, двигавшиеся по нашим следам из Коростеня; в это же время и в Радомышль стали прибывать автоколонны. Немцы охватывали нас с севера, юга и запада. Но Киев, Киев... Вот что было непонятно! Может быть, путь туда оставался открытым? Может, немцы не ждали от нас такой смелости, а может, и хотели прижать нас поближе к Киеву, к Днепру? На расстояние одного марша на восток путь пока был свободен. Эти данные разведка успела собрать, и они были достоверны... Во всяком случае на девятнадцать ноль ноль... Что же случится за ночь, за завтрашний день - никакой разведчик предсказать не может.

Заставы уже ввязались в бой и, судя по приближающимся выстрелам, отходили. Мы подбросили им еще по одной роте, стараясь оттянуть время до вечера. Завязывать бой всерьез нам не хотелось. Может, поэтому, когда я доложил свои соображения по разведданным, Ковпак, переглянувшись с Рудневым, недолго думал.

- Давай чеши на восток. Базыма, стоянку пошукайте, щоб для обороны була пидходяща.

- Всегда выбираем такую, - говорил Базыма, водя карандашом по карте.

- Не такую, як всегда. А такую, щоб большой бой можно було держать.

Базыма поднял глаза на комиссара. Тот утвердительно кивнул головой. Ковпак продолжал:

- Все равно от цих батальонов не одчепимось. А з Киева пока еще ничего нема. Так треба зараз коростеньским и житомирским по шиям накласты, тоди киивским страшнище буде. Поняв?

- А, тогда другое дело...

Мы склонились над картой. Не выдержав, к нам подошел Руднев и тоже облокотился на стол.

- Будем бить по частям. Нельзя дать им подтянуться из Киева, тогда у противника будет очень большой перевес... Очень трудно будет выполнить...

- Что выполнить? - спросил я.

- Еще с сорок первого года в нашей части заведен обычай: никогда не спрашивать, куда идем и зачем идем!

- Знаю...

- А все же не выдержал, спросил?

- Не выдержал, - смутился я.

- Ну, ладно. Теперь уже можно. Очень трудно будет выполнить этот приказ. Вот поэтому надо бить выделенные против нас войска по частям. Понятно?

- Не совсем...

- Завтра необходимо во что бы то ни стало дать им бой. А так как мы более слабая сторона и нам надо беречь силы для будущего дела, то надо сделать так, чтобы на нашей стороне было преимущество обороны. В общем, если заставить немцев наступать, выиграем не только завтрашний бой, а всю операцию.

- А как их заставить?

- Вот в этом-то весь секрет. Но если завтра немцы поведут на нас наступление, значит половина дела сделана... Ну как, выбрал позицию? спросил он начштаба.

- Я думаю, Кодра. Местность лесистая. Наступать заставим по лесу...

- Вот именно заставим... - уже про себя говорил Руднев, впившись в карту, где было черным квадратиком обозначено селение и стояла подпись: "Кодра".

- Наступать заставим только по лесу. По грязи, по болотам. Хорошо! Высоты наши...

- Затем, Семен Васильевич, переход небольшой. Успеем до утра изготовиться, занять оборону, разработать огонь...

- Хорошо...

- А как же заставить немцев наступать именно завтра?

- Что скажешь, разведчик?

Я задумался. За окном урчал мотор немецкого самолета. Иногда в небе раздавались глухие очереди, опереженные резкими разрывами пуль "дум-дум" по крышам, заборам, улицам. Один сарай загорелся.

- А что, если нам двинуться засветло? Так, чтобы разведчик засек?..

- Обстреляют. Потери будут. А то еще вызовет бомбардировщиков... задумчиво говорил Базыма, размечая на карте местность вокруг Кедры.

- Надо точно рассчитать!

Руднев тряхнул головой и сдвинул шапку набекрень. Это было признаком того, что он принял решение.

- Когда солнце заходит?

- Часов в восемь.

- Точнее - часов, минут?

- А дьявол его знает...

- Эх вы, вояки. Штатская команда, - вздохнул Руднев. - Надо отвечать точно: двадцать часов шестнадцать с половиной минут. Пиши приказ, начштаба: выступать рассредоточенно авангарду и ГПЗ без обоза двадцать часов пятнадцать минут. Успеют заметить, а повредить не успеют.

- Для большего впечатления в голове пустить скот.

- Правильно! Павловскому выгнать "пятый батальон" ровно в двадцать. Все-таки четыреста голов. Если не разглядеть, что такое, примут за батальон или крупный обоз. Действуйте!

Руднев вышел из штаба.

Скот, отбитый нами еще в Ровенской области, более полутора тысяч голов, в насмешку назывался "пятым батальоном". Обычно он шествовал в хвосте колонны, подгоняемый штрафниками. Гонять стадо было тоже одной из форм наказания. В зависимости от провинности в скотогоны назначали на время от пяти дней до месяца. Иногда даже командиров. Это было самое тяжелое моральное наказание, и "пятого батальона" боялись, как огня. Гонявший скот долгое время считался опозоренным человеком, и нужно было совершить что-то уж очень лихое, чтобы избавиться от презрительной клички "скотогон" или "комбат пять", или какого-нибудь другого "лестного" прозвища. Сегодня же "пятому батальону" суждено было играть важную военную, можно сказать, оперативно-тактическую роль в замыслах нашего командования. Конечно, мы подвергали бедных коров и быков опасности обстрела, а может, и бомбежки.

Две ночи подряд мы делали небольшие переходы. В Кодру я прибыл с разведкой часа в два ночи, а к пяти утра весь отряд разместился по квартирам. Обозы замаскированы, боевые роты и батальоны заняли заставы, посты и основную линию обороны. Мы полагали, что использовать артиллерию противнику не удастся; лес подходил к самому селу, лежавшему в глубокой лощине, и рельеф был такой, что достать нас немец мог только минометами, но у минометов не хватило бы дальности. Правда, противник мог еще бомбить село, но только наобум, без уверенности, что именно в этом селе находятся наши главные силы. Вообще же, с точки зрения обычной армейской тактики, наша позиция была явно невыгодной, больше того, мы сами залезали в ловушку. Из Кодры шли всего три дороги, да и то лесные. В этом-то и заключалось наше главное преимущество. На эти три дороги мы выдвигали на четыре-пять километров сильные заставы, а в километре от села располагались главные силы обороны. Таким образом, Руднев заставлял немцев давать бой, когда он хотел, то есть завтра, и где он хотел, то есть в лесу, да еще потопать по снегу четыре километра до встречи с главной обороной.

- Пусть даже сомнут они наши заставы. Пусть! Но это значит, что они развернутся в цепи перед нами, затем либо увлекутся преследованием, либо измотаются, продираясь сквозь лес, где за каждым деревом им будет чудиться партизан.

- Словом, к главной обороне доползут не все сразу и уставшие, потерявшие связь...

- А может, и управление.

- Но вообще позиция рискованная...

- Чего больше - выгоды или риска?

Мы с Базымой задумались.

- А что скажет Кутузов? - кивая в сторону Войцеховича, сказал комиссар.

- Я думаю, что выгоды больше, если немец глупее. А если... - он закашлялся.

- Немец не глупее. Но зато русский смекалистей.

- Э, что говорить! Оборону заняли - все равно бой принимать.

- Ой, не кажи, Григорий Яковлевич, - впервые вмешался Ковпак, - бой можно по-всякому повернуть. От подкинуть на заставы силы, або зробыть заставы двойными, отут одну и отут - це буде бой на затяжку, а так, як зараз, - це буде бой на разгром... Можно ще по лесу автоматчиков порозкидать, це буде...