Алексей Ивакин - 7 дней в июне. Том 2[СИ]

• Название: 7 дней в июне. Том 2[СИ]
• Автор: Алексей Ивакин
• Жанр: Альтернативная история

Своей книгой мы хотим ответить всем фальсификаторам истории Великой Отечественной войны: «Нет, война не окончена. Пока живы те, кто помнит её. Пока не похоронены погибшие солдаты Великой Отечественной, лежащие в земле почти семь десятков лет. Пока есть опасность возрождения нацизма».

Пусть для того, чтобы показать без преувеличения всенародный характер борьбы, нам потребовалось фантастическое допущение. Пусть наша книга ориентирована в первую очередь на подрастающее поколение. Главное — в том, что мы постарались ответить на вопрос: «Не утрачен ли нами, потомками поколения победителей, тот внутренний стержень, что стал главным залогом победы советских людей над жестоким и сильным врагом?»

---

Максу так стало жалко себя, что непрошенная слеза нечаянно скатилась по разбитой прикладом щеке. Ссадины немедленно защипало, и он зашипел от боли.

— Больно, Максимка? — ласково сказала Маша, утирая свои слезы. А потом опять протерла лицо раненого.

Максимка… Так называла его мама. Когда–то называла. А сейчас — назовет ли? Жива ли она? Кому он, Макс, нужен, кроме нее?

— Оля где? — шепнул он. Маша спрятала глаза под челкой.

— Давай я тебе промедола уколю, давай? Ты поспишь, и все пройдет.

— Оля где? — сказал он чуть громче.

— Сейчас, Максимка! Сейчас я тебя кольну, и все хорошо будет! — засуетилась, почему–то Маша.

— Оля! — хрипло крикнул Макс.

— Она со мной, не ори! Слабак… — рявкнул Рустэм.

Макс попытался опять приподняться, но в этот момент игла кольнула его в предплечье, и мир поплыл, поплыл, поплыл и растворился.

Москва. Дмитрий Медведев. Президент.

— Присаживайтесь, Сергей Викторович, располагайтесь как дома. Хе–хе, понимаю, что в гостях хорошо, но, сколько дней вы уже у себя не были? — Широкий приглашающий жест президента недвусмысленно указывал в сторону небольшого дивана, расположенного вдоль дальней стены кабинета.

«Ага, значит, пока будем говорить без протокола. Иначе предложил бы сесть за стол». — Министр иностранных дел внешне расслабился, согнав с лица «служебное» выражение, и проследовал в указанном направлении. Внутренне он оставался таким же собранным, поскольку рамки «неформального разговора», более гибкие для непосвящённых, подразумевали гораздо больше ответственности за свои слова, нежели ритуально–протокольное общение.

— Четыре, как вся свистопляска эта началась. Хорошо, на рабочем месте всегда минимальный «набор командировочного» существует. Да кое–что помощники перевезли, в первый же день.

— Привыкайте. Теперь, где мы — там дом. Выспаться–то удаётся? Или как я — по шесть часов в сутки — максимум? — Отрабатывая «обязательную программу», присущую началу подобных, нечастых, кстати сказать, бесед, глава государства был убедителен в своей заботе и почти искренен. Навязанный темп работы напомнил ему о студенческих годах с их неизбежным авралом в «последний день», впрочем, речь сейчас не об этом.

— Иногда дают и по восемь, но нам не привыкать. Было дело, только в самолётах отсыпались, да и то — на пути домой.

— Это хорошо, что вы о перелётах вспомнили. Есть мнение, и вы, Сергей Викторович, вероятно, уже знакомы с ним, что в ближайшие недели или даже дни вам будет необходимо совершить большое турне… — Пауза, нарочно сделанная президентом, давала министру возможность вставить «свои пять копеек», не заходя при этом за границы вежливости в общении начальника и подчинённого.

— И выступление Рузвельта тому причиной…

— Если не сказать: «тому виной!» — Прозвучавшие на мгновение в голосе главы государства сварливые нотки, уступили место сухому, подчёркнуто–деловому тону. — Полной информационной блокады достичь не удалось, да и невыполнимо это в существующих условиях. Вчера мы предоставили посольству США возможность связаться с Вашингтоном на частотах дипломатической связи сорок первого года и передать всю свою информацию шифром того же периода. — На невысказанный вопрос министра его собеседник устало, но довольно усмехнулся. — А вот так. У нас ничего просто так не пропадает. Впрочем, вы частично в курсе. Ведь это ваши сотрудники готовили российскую часть пятичасовой передачи? — Дождавшись утвердительного кивка своего визави, президент продолжил. — А вот такого ответа от старины Франклина не ожидал никто. Поражающая скорость реакции — буквально через несколько часов публично выступить с предложением скорейшего созыва трёхсторонней конференции в Москве, с перспективой заключения военного союза! Вот что значит — государственный ум докомпьютерной эпохи. Не голова, а Дом Советов!

— Несомненно, американский президент — сильный противник. — Парадоксальная, с точки зрения тональности беседы, оценка естественного союзника, прозвучавшая из уст министра иностранных дел, заставила главу государства недоумённо вскинуть брови.

— Не партнёр? Вы так считаете?

— Как будто вы считаете иначе… Если я правильно понимаю перспективы, в ближайшие дни мне придётся всеми правдами и неправдами ломать об колено Рузвельта и Черчилля.

— Да. Вместе и поодиночке. Доводя до их сведения простую мысль — в радикально изменившихся геополитических условиях мы не испытываем необходимости в равноправных партнёрах в борьбе с нацизмом. Мы лишь хотим избежать возможных конфликтов и неизбежно сопутствующих им жертв в послевоенном мире.

День шестой. 31.10.2011/ 27.06.1941

Москва. Дмитрий Медведев. Президент

«В связи со сложившимся критическим положением фракция КПРФ вносит на рассмотрение Государственной Думы и Правительства Российской Федерации вопрос об увеличении срока военной службы, отмене большинства отсрочек от призыва и ужесточении уголовной и административной ответственности за уклонение от призыва на действительную военную и альтернативную службу.

Срок военной службы по призыву рекомендуется увеличить до…»

В раздражении, причина которого уже некоторое время лежала перед его глазами, президент хлопнул ладонью по столу. Перьевая ручка, подпрыгнув, слетела со столешницы и укатилась под кресло. Поднимать её он не стал.

«Как всё для них просто. Как всё чётко и правильно сформулировано. Не подкопаешься. — «В интересах защиты государства… Перед лицом смертельной опасности, нависшей над нашей Родиной…» Почему эти слова, верные по сути, кажутся на бумаге предельно пафосными, потасканными, засаленными до неразличимости? Может, всё дело в авторстве документа? «Системные оппозиционеры», радетели за народное благо — «красные» банкиры, предприниматели и управленцы. Поднявшие коммунистическую идею на новый уровень… Угу, как цыган, приведший старую больную клячу на рынок. Живот надули, зубы подточили — в общем, как новая.

А может быть, я слишком пристрастен к ним? И они правы?

Если так, то стране снова придётся заплатить за победу в войне судьбами мальчишек, едва окончивших школу. Не успевших ещё ничего — ни пожить толком, ни полюбить по–настоящему. Не сформировавшихся как личности. Да, сейчас жертв будет меньше. Физически. А количество вчерашних детей, искалеченных психически, кто–нибудь сможет посчитать? Вот то–то и оно».

Президент помнил цифры по уклонистам и уголовным делам по весеннему призыву. Шесть процентов от общего числа призывников, привлечённых к административной ответственности — много это или мало? И большая часть из них — в столице и крупных городах. Это с одной стороны.

С другой, вяло начавшийся осенний призыв дал всплеск обращений в военкоматы после двадцать шестого октября. Количество добровольцев оказалось таково, что большинство из них пришлось отправлять по домам, с просьбой дождаться своей очереди. Сокращённая до минимума система военных комиссариатов не справлялась с наплывом призывников. Практически везде, кроме Москвы и родного Санкт — Петербурга.

«Так что же решать по думским предложениям? Согласиться? Пожалуй, да. Но с оговоркой — только на период действия военного положения. И ещё вот что… — Глава государства снял трубку одного из телефонов правительственной связи. — Анатолий Эдуардович, доброе утро! Ещё не ложились? Да ладно, пока не свалились, дайте своим орлам задание. Пусть подумают над путями решения следующей проблемы — как бы нам из действующей армии большую часть сочников отправить в тыловые подразделения. Да–да, я весенних, этого года имею в виду. Сколько? Сможем быстро заместить их всех резервистами? Да, желательно в течение пары недель. Считайте, что это моя личная просьба. И ещё, подготовьте и предоставьте мне проект указа о переносе призыва по мобилизации следующего возраста… да, тех, кого должны были призвать весной одиннадцатого года, в соответствии с новым календарём. Да, на весну сорок второго…»

Военкор Алексей Иванцов. Окрестности Вильнюса

В себя я пришел опять ночью. Один. В теплой нутре нашей БМПшки. Голова немного кружилась. Но уже не так, как днем. Постепенно я выбрался из–под груды бушлатов, накинутых на меня. Потом вылез из машины. Именно что вылез, а не вышел.

У костра сидели люди. Пошатываясь, я подбрел к ним.

— Марлен, привет! — прохрипел я, с наслаждением рухнув на землю. — Ты откуда тут взялся?

Все оказалось просто. Отправив нас, главред настоял и на своей отправке на фронт. Да, на фронт. Именно так уже официально назывались районы боевых действий. Благодаря своим связям в правительстве области, он вылетел в Москву на военном самолете. Сейчас в воздухе только вояки. Губеры, говорят, и те только на машинках своих перемещаются. Оттуда Марлен уже добрался до Риги вместе с десантурой из Псковской дивизии. А там встретился с полковником Калининым. Спецназовцы неслись впереди армейцев, обеспечивая порядок и спокойствие в правительственных кругах прибалтов. Оно и понятно. Нацизм, почему–то, внезапно исчезает, когда за спиной стоят ребята, не понимающие шуток на такие темы. После Марлен попытался выяснить нашу судьбу. В штабе Прибалтийского фронта ему сообщили, что военкоры находятся в передовых частях армии, и должны по расчетам выйти к границе Литвы и Латвии в районе Бауски буквально через час.