Алина Борисова - По ту сторону Бездны[СИ]

• Название: По ту сторону Бездны[СИ]
• Автор: Алина Борисова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Если свои стали для тебя чужими — сможет ли чужой стать своим? Если друг стал тебе врагом — сможет ли враг стать другом? Если твоя мать не узнает тебя в лицо — назовешь ли ты матерью чужую женщину? Если тебе отказали в праве быть человеком — сможешь ли ты хотя бы выжить?..

---

Развернуться и посмотреть в его глаза оказалось невероятно сложным. Я долго скольжу взглядом по его одежде, старательно рассматривая едва заметный узор на ткани его серой рубахи, любуюсь шелком его волос, свободно рассыпанных по плечам. В поле зрения даже попадает его волевой подбородок. А у Лоу линия подбородка изящней. И ямочка… И о чем я думаю? Взгляд вновь падает вниз, на стиснутые в кулаки руки.

— Лара! — голос становится настойчивым. — Подозреваю, тебе не понравится, что я скажу, но в университете я за подобные слова — не важно, в свой или в чужой адрес их при мне произносили — бил по лицу наотмашь. Потому что секс — это не разврат. Это дарованная нам богами способность познать наслаждение. Познать единение. В сексе даже вампиры не способны ни сдержать, ни скрывать свои эмоции. И оскорблять того, кто способен раскрыться навстречу другим — это оскорблять богов!

— Раскрыться другому, да. Но не другим. Не всем.

— Ла–ра! Кто. Это. Сказал? Назови мне имя, тыкни пальчиком!

— Это не надо никому говорить, это общеизвестно…

— Вот как же я устал бороться с вашим коллективным бессознательным! Вы же ни корней своих не помните, ни учителей. На какую подкорку у вас все это записано, что и не вытравить никак?! — он даже руками всплескивает, забыв про рычаг управления, что, впрочем, на управлении машиной никак не сказывается. — Ты получала удовольствие, я получал удовольствие, Лоу, поверь, тоже было весьма и весьма приятно. Так с какого перепугу ты теперь начинаешь ругать себя некрасивыми, некорректными, да и просто грязными словами?

— Слова грязные, а поступки, которые они обозначают, значит, нет?

— Слова грязные, потому как их придумали моральные уроды для оскорбления других. А желание получать и дарить наслаждение ни грязным, ни оскорбительным быть не может. И прекрати ты уже заниматься самоедством! Мне от одних твоих эмоций нынешних уже тошно.

— А вчера — тебе разве было не тошно? Ты все бросил, прилетел…

— Ну, может у меня просто дела кончились, могло же так совпасть? — он мне подмигивает, но улыбаться в ответ не получается. — Нет, Лар, мне не было тошно. Лоу ведь меня спрашивал предварительно, не возражаю ли я…

— Не возражаешь, чтобы что? Он что же, заранее меня собирался… в эту ванну? Это не было экспромтом, он с самого начала планировал?.. — только что я переживала, не понимая, как я могла, а теперь еще горше стало от мысли, что для него это, выходит, было заранее решенным делом, развести молодую дурочку — через эмоции, через боль — и сладко–сладко утешить. Выть захотелось. Ну и кто же я после этого, раз попадаюсь на такие разводы? Вот только те самые «грязные» слова и остаются.

— Лара, ну перестань, сил же никаких нет! — машина резко зависает в воздухе, словно на преграду невидимую натыкается. Анхен бросает рычаг управления и разворачивается ко мне. — На колени ко мне перебирайся.

— Не надо, — отворачиваюсь. Туда, где и в помине нет никакого окна. А только небо, облака да лес внизу.

Он отстегивает мой ремень.

— Иди. И послушай, что я скажу.

Перебираюсь. И прижимаюсь к его груди, судорожно вдыхая его запах. Чувствую, как его руки скользят по моей голове, плечам. Вцепляюсь пальцами в его рубашку. Нелепая ситуация. Чем больше он меня утешает, тем сильнее я чувствую себя неправой. Уж лучше бы ревновал меня по–человечески, проклинал, запрещал. А я кричала бы в ответ, что ничего ему не должна, ничего не обещала, в любви не клялась, и вообще, имею полное право. И ведь все правда, все так и есть. Да только что ж тошно–то так?

— Я бы не стал утверждать, что Лоурэл такой хладнокровный озабоченный гад, распланировавший заранее совращение наивной девочки. Нет, моя хорошая. Мы говорили с ним о том, что между вами слишком много недосказанности, слишком много иллюзий, забвений. С этим надо было покончить, и я не возражал против этого разговора.

— Только… разговора?

— Нет, не только, — Анхен мягко улыбается, и снова гладит меня по голове. — Ты ему нравишься. Сильно. Я это чувствую, да он и не скрывает. А для вампира даже просто «нравишься» уже достаточный повод для интима. Лоурэл спросил меня, как далеко он может зайти. И я ответил, вот на что уговоришь ее, туда и заходи. Я ж тебе говорил, ты моя возлюбленная, ты сама для себя решаешь эти вопросы. Иметь друзей–любовников — это абсолютно нормально, в жизни мы встречаем слишком много тех, с кем хотелось бы быть чуть ближе, чем просто «беседовать через столик».

— Что же ты тогда… прилетел?

— Соскучился, — он чуть пожимает плечами. — Позавидовал. Решил проверить, как у тебя дела. Я все же не рассчитывал, что он увезет тебя к себе домой.

— Да скажи уж честно: ты не рассчитывал, что я вообще соглашусь, — несчастно всхлипываю я. — Похвастаться хотел: у тебя есть девочка, которая может сказать вампиру «нет». Любому вампиру. Ты думал, я хорошая, правильная… По человеческим меркам правильная…

— Вот уж о чем — о чем, а о том, что ты правильная, особенно по человеческим меркам, я не думал никогда, с тех пор, как впервые о тебе услышал, — он целует меня в висок. — Не выдумывай ерунды. Во–первых, я слишком хорошо знаю Лоу — он и мертвого уговорит на луну лететь. Во–вторых, я прекрасно чувствую, что он тебе симпатичен. Ну и в-третьих, я надеялся, что он уговорит и искренне рад, что так оно все случилось. Жизнь с вампирами без секса невозможна, это часть досуга, традиции гостеприимства, основа любого праздника… Я боялся, что с этим вопросом мы будем мучиться с тобой гораздо дольше…

— Мы и будем… гораздо дольше, — угрюмо перебиваю его уверенные разглагольствования. — Позволь, я сяду на свое место. Я уже успокоилась, правда. Давай полетим.

— Садись, — он не удерживает. — Нам и правда не стоит задерживаться, — машина срывается с места и вновь устремляется в полет. — Но что опять не так, скажи мне? Ты же попробовала: секс с вампиром — это не страшно, никто не позволит тебе умереть. Мы попробовали с двумя вампирами — и это тоже оказалось не страшно. Более того, это оказалось невероятно чувственно, обжигающе страстно. Только вспомни, как ты кричала между нами от наслаждения, будучи не в силах сдержаться. Разве тебе не хотелось бы повторить?

— Нет, — даже не раздумываю.

— Но почему, объясни ты мне? Тебе же было не просто хорошо, а очень хорошо.

— Анхен, — а голос — усталый–усталый, — Тебе 800 лет. Ему поменьше, но по человеческим меркам тоже — запредел. При столь богатой сексуальной культуре вашего народа, за столько лет не выучить у женщины все чувствительные места и все способы доставить ей наслаждение — ну это надо быть полным дегенератом. И ты что сейчас, гордишься, что ты не такой? Да, ты можешь, вы можете, да еще этот ваш укус… А впрочем, ты и без укуса можешь довести меня до такого состояния, что я буду умолять только о «продолжении банкета» И Лоу может, и другие твои друзья, я не сомневаюсь… Но вот только на трезвую голову — я не хочу. Для меня это отвратительно, неприемлемо, пошло… И я прекрасно понимаю, что ты легко сможешь вновь меня заставить — просто попросишь своих друзей подождать чуток за дверью, пока не сведешь меня с ума, а потом — да, я буду извиваться под вами и кричать от наслаждения… Вот только потом мне будет плохо. Как сейчас, а быть может, даже хуже. Потому что сейчас хотя бы с Лоу я пошла сама, это был мой выбор. А ты мог искренне верить, что если мне хорошо с каждым из вас в отдельности, то будет здорово и вместе. А оно… не здорово. Не знаю. Теряется что–то. Потому что близость — это с кем–то, а не абы с кем. Не со всеми. Это личное. Индивидуальное. Для двоих. А все остальное — просто гимнастика. Физические упражнения с повышенным эмоциональным фоном. И теперь ты это знаешь. И если все же заставишь меня — ты меня предашь. Мне будет больно, Анхен, очень.

Молчит. Долго. Словно чтобы убедиться, что я выговорилась. Или чтобы найти для меня правильный ответ.

— А я так надеялся, что ты переросла, наконец, свои детские глупости, — вздыхает он наконец, отказавшись, видно, от мысли искать для меня аргументы. — И вновь ты заставляешь меня дать тебе обещание, исполнение которого все и разрушит. Я не буду настаивать, Лара. И не буду заставлять. Но предлагать — буду всегда. И надеяться, что ты согласишься, — он печально улыбнулся, поймал мою руку, поднес к губам. Медленно поцеловал запястье, провел языком, оставляя влажный след. Мое сердце забилось быстрее, с каким–то сладким ужасом ожидая прикосновения его острых, как иглы зубов. За запястье он меня уже кусал, вчера… ах, нет, кусал не он, Лоу, в то время, как я его…ему… а Анхен меня при этом… Воспоминания обо всем, что этот укус сопровождало, обдавали мучительным жаром, заставляя стыдиться… или хотеть … И вновь стыдиться своих желаний. Нет, я не вампирша, я так не смогу, я не хочу больше — так.

— Нам долго еще лететь? — отнимаю руку и пытаюсь сменить тему.