Раймон Кено - Упражнения в стиле

• Название: Упражнения в стиле
• Автор: Раймон Кено
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-89091-130-9

УДК 82/89

ББК 84.4 Фр

К35

Перевод с французского

Составление и послесловие

Валерия Кислова

Комментарии

Ирины Волевич, Алины Поповой, Валерия Кислова

Художник

Михаил Занько

Кено, Раймон

Упражнения в стиле: Романы, рассказы и др. /

Пер. с франц.; Послесл. В. Кислова; Комм. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.

— СПб.: «Симпозиум», 2001. — 618 с.

ISBN 5-89091-130-9

Раймон Кено (1903–1976) — один из крупнейших писателей Франции XX в., творчество которого развивалось под знаком предложенной им глубокой реформы французского языка. В настоящий том вошли программные произведения Кено, созданные после Второй мировой войны: не поддающиеся классификации «Упражнения в стиле» (1947), романы «Зази в метро» (1959) и «Голубые цветочки» (1965), а также рассказы, «Сказка на ваш вкус» и пьеса «Мимоходом».

Раймон Кено принадлежал я числу тех обыкновенных гениев, что умеют с поразительной виртуозностью сочетать в своем творчестве серьезное и несерьезное. Можно считать его великим выдумщиком, неистощимым по части изобретения литературных игр, специалистом по переводу «с французского на джойсовский». А можно — человеком, видевшим свою миссию в глубокой реформе французского языка и посвятившим этому делу всю жизнь. Один из крупнейших авторитетов в области ’патафизики, отец-основатель Цеха Потенциальной Литературы, Кено открыл перед изящной словесностью головокружительные перспективы. И произведения, собранные в этом томе, — лучшее тому свидетельство.

© Издательство «Симпозиум», 2001

© В. Кислов, составление, послесловие, 2001

© И. Волевич, А. Попова, В. Кислов, комментарии, 2001

© А. Миролюбова, перевод, 1988

© И. Волевич, перевод, 1994

© А. Захаревич, В. Кислов, Л. Цывьян, перевод, 2001

© М. Занько, оформление, 2001

® М. Занько & Издательство «Симпозиум»: серия «Ех Libris»,

промышленный образец. Патент РФ № 42170

---

— А все же у вас на барже места предостаточно.

— Вы на ком собрались жениться, — спрашивает Сидролен, — на Ламелии или на барже?

— Баржу-то я еще не видел.

— Должен вам сказать, — заявляет Сидролен, — что эта баржа — всем баржам баржа, красивей не сыщешь. Желаете взглянуть?

— Боюсь, что расстроюсь, как подумаю, что мне не суждено здесь жить.

— Ну-ну, не горюйте, — утешает его Сидролен, — зато вы всегда сможете зайти сюда опрокинуть стаканчик укропной настойки. Кстати, приглашаю на стаканчик.

Сидролен указывает дорогу, они спускаются по склону, вступают на мостки, и гортранспортист едва не срывается с них в речную тину.

— Сразу видно, что вы никогда не служили на речных трамваях, — любезно говорит ему Сидролен.

Потом кричит:

— Твой ухажер явился!

Слова эти предназначаются Ламелии; появление следует незамедлительно.

— Кто этот господин? — спрашивает Ламелия у Сидролена.

— Да вроде бы твой суженый.

— Первый раз вижу, — заявляет Ламелия. — Но если он хочет выпить стаканчик укропной настойки, могу ему предложить.

— Уже предложено! Давай неси ее сюда.

Ламелия удаляется, дабы провести в жизнь сей проект.

— Ну, дорогой, — говорит Сидролен гортранспортисту, — как вы находите мою баржу?

— Очень миленькая, — рассеянно отвечает тот. — А что, ее правда зовут Ламелия?

— Нет, ее зовут «Ковчег».

— Вашу дочь зовут «Ковчег»?

— Мою дочь зовут Ламелия.

— Вы уверены?

— Да вы что, не узнаете ее?

Гортранспортист демонстративно громко чешет в затылке.

— Да прямо не знаю... не знаю... ей-богу, не знаю. Нет, скажите, ее и вправду зовут Ламелия?

— Факт!

— Сомневаюсь, чтобы другая Ламелия — моя то есть — жила на другой барже в этом же месте.

— Почему бы и нет?!

— Хм... но... по теории вероятности...

— Эта ваша теория — только предлог для гаданий и парадоксов. Может, всех девушек на всех баржах у всех причалов зовут только Ламелиями.

Гортранспортист принимает скептический вид.

— Я имею в виду только те баржи, что стоят на приколе, — уточняет Сидролен.

Гортранспортист принимает почти убежденный вид. Но он бы ошибся, поверив в это окончательно, ибо Ламелия, принесшая укропную настойку, обращается к нему так:

— Ну что, лапочка, здорово я тебя напугала?

— Конечно, это она! — ликующе восклицает лапочка.

— Ты уже поговорил с папой?

— Да, — говорит лапочка.

— Он согласен?

— Спроси сама.

— Папа, ты хочешь, чтобы я вышла замуж за гортранспортиста?

— Да, — говорит Сидролен и не без грусти добавляет: — Ну вот, как говорится, и с плеч долой.

Они чокаются. Беседуют. Обсуждают проблему будущего жилья, поскольку вопрос о поселении на барже не стоит; впрочем, гортранспортиста эта перспектива не так уж и манит, — известное дело, на реке сыро, того и гляди, ревматизм подцепишь, а он, гортранспортист, боится ревматизма пуще смерти. А потом, малыш — поскольку вопрос стоит о малыше — рискует свалиться в эту зловонную сточную жижу, окружающую баржу, так что лучше уж подыскать домик в предместье, но вот только спрашивается, на какие шиши. Сидролен также спрашивает себя, на какие шиши.

Гортранспортист не осмеливается спросить это у Сидролена.

Н-да, с домиком в предместье, как видно, придется обождать.

Но спросить-то все-таки можно.

— Сколько же вы за ней дадите? — спрашивает гортранспортист.

— Сколько — чего? И кому? — интересуется Сидролен. — В денежных вопросах я, знаете ли...

— Ну как же! — говорит гортранспортист. — Ну как же, приданое-то, ну, то есть то, что раньше называли приданым, кошелек, так сказать, в корзинку новобрачной.

— Что-то не пойму, о чем вы тут толкуете, — говорит Сидролен.

— А разве вы Ламелии к свадьбе ничего не подкинете?

— Ничего, — говорит Сидролен.

— Вообще ничего?

— Вообще ничего.

— Ну как же... у вас ведь небось кой-какие деньжата водятся?

— Конечно, но мне же предстоят расходы.

— Какие расходы?

— Расходы по замене. Как вы думаете, могу я жить без хозяйки? Неужели я сам себе буду чистить башмаки, готовить жратву и прочее? Стало быть, мне придется раздобыть себе другую хозяйку. А это станет недешево.

— Позвольте, позвольте, — нервно говорит гортранспортист, — но Ламелия, надеюсь, не ваша хозяйка, она вам дочь или кто?

— Не беспокойтесь, тут все в порядке, — веско заверяет его Сидролен, — Ламелия — последняя из тройни, которую моя покойная супруга произвела на этот свет, перед тем как отправиться на тот.

— Я об этом ничего не знал, — говорит вконец подавленный гортранспортист.

— Да вы не сокрушайтесь так, это ведь даже шикарно — жениться на тройняшке. То-то будете форсить перед приятелями!

— Это-то верно.

— А что касается денег, то что вы от меня хотите! — мне ведь нужен кто-нибудь, чтобы драить палубу, поднимать флаг на мачте по большим церковным праздникам и так далее. Не самому же этим заниматься, — вот и понадобится монета, чтобы платить какой-нибудь редкой пташке, а вам, следовательно, шиш.

— В таком случае, — говорит гортранспортист, — я прямо не знаю... прямо не знаю...

— Вспомни о нашей страстной любви! — говорит Ламелия.

— Ну-ну! — говорит Сидролен. — Не стройте из себя корыстолюбца.

— Да, конечно... и потом, тройняшка... да, тройняшка — это вещь; может, мне повезет и мое фото попадет в газеты или даже по телевизору в новостях покажут, как вы считаете?

— Без всякого сомнения! — веско заявляет Сидролен.

— Прекрасно! — восклицает гортранспортист. — Разрази меня гром, я беру Ламелию, с деньгами или без!

— Молодец парень! — говорит Сидролен. — Ну а как вам понравилась моя укропная настойка?

— Первоклассная! — говорит гортранспортист. — Первоклассная!

Пауза.

— Хорошо, — говорит наконец гортранспортист, — значит, по рукам. А теперь, с вашего позволения, я возвращусь домой, чтоб мать оповестить.

— Я вам прямо скажу, — возражает Сидролен, — если вы собираетесь подсунуть мне свою мать вместо Ламелии, чтобы скрести полы и начищать руль, то она мне и даром не нужна!

— Да я и не собирался ей это предлагать.

— Ну и слава Богу!

Сидролен встает, за ним встает и гортранспортист. Сидролен говорит Ламелии:

— Я его проведу по сходням, а то у него голова слабая.

И он берет гостя за руку, чтобы тот не свалился в тину; потом они взбираются вверх по склону.

— Ну-с, до свиданья, — говорит Сидролен гортранспортисту.

Он смотрит на изгородь и дверцу, сплошь покрытые надписями.

Гортранспортист замечает:

— Не понимаю типов, которых тянет всюду писать. Это что, все про вас?

— До свиданья, — отвечает Сидролен.

Пока гортранспортист медленно удаляется, Сидролен идет за банкой с краской; старательно и любовно водя кистью, он кладет гладкие зеленые мазки на букву «У»; он так усердствует, что названная буква явственно проступает благодаря щедро наложенному слою краски; затем переходит к букве «Б» и замазывает ее с тем же неубывающим пылом. Он больше не слышит шагов прохожего, проходящего мимо, ни проходящих по бульвару тысяч и тысяч уаттомобилей. Виконт де Голодрань вполголоса беседует с герцогом д’Ож. Ла-Тремуй, Дюнуа и герцог Алансонский собираются поставить на место этого Капетишку и научить его поучтивее обращаться с высокородными сеньорами. К ним присоединился и кое-кто поважнее. Герцог д’Ож осведомляется, кто бы это мог быть, и добавляет, что понятия ни о чем не имеет. Поломавшись для приличия, юный виконт признается, что этот «кое-кто» не кто иной, как сам дофин.

— Как! — восклицает герцог д’Ож. — Тот самый знаменитый Людовик Одиннадцатый?

— Он самый, — отвечает виконт де Голодрань, — но, заметьте, он пока еще никакой не одиннадцатый.

— И он замышляет заговор против родного папы?

— Это не заговор, мы просто защищаем свои законные права.

— С этим я согласен, ну а что же в результате будет с моим добрым другом Жилем де Рецем?

— Мы освободим его из тюрьмы.

— Если это случится, я подарю вам целую сотню гвоздичных палочек. А пока давайте тяпнем!

И они тяпнули.

VII

 Караульный заприметил двух неизвестных верхом на мулах — они направлялись к замку с д’ожноном. Герцог д’Ож был тотчас оповещен. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это аббат Биротон и сопровождавший его дьякон Рифент.

— Сейчас сыграем с ними отличную шутку! — сказал герцог д’Ож. — Сперва выпалим по ним из бомбарды, а следом пару раз вдарим из кулеврины. Не забудьте потом сходить собрать ядра.

Новоиспеченные артиллеристы были не слишком уверены в успехе, ибо им предстояло впервые опробовать эти недавние приобретения герцога. Бомбарда сработала вполне удовлетворительно: ядро врылось в землю меньше чем в трехстах метрах от Онезифора, который, так же как и дьякон Рифент, даже не понял, что произошло.