Альберто Васкес-Фигероа - Карибы

• Название: Карибы
• Автор: Альберто Васкес-Фигероа
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2016

Осенью 1493 года Гаити опустошил ужасный ураган, уничтожив форт Рождества и оставив на своем пути трагический след смертей и разрушения. В свою очередь, свирепые воины кровожадного вождя Каноабо убили немногих уцелевших в разрушительной стихии испанцев. Канарец Сьенфуэгос оказался единственным оставшимся в живых европейцем в Новом Свете, и его охватил страх...

Во второй книге знаменитой саги продолжаются приключения героя во враждебном и незнакомом мире.

---

Ему в очередной раз пришлось собрать в кулак всю свою несгибаемую волю и желание выжить любой ценой и после краткого отдыха, во время которого он на миг чуть не потерял сознание, канарец возобновил движение, стиснув зубы и решив найти воду, пусть даже это будет последнее, что он сделает в жизни.

Он не помнил, как ему удалось выбраться из расселины. Но в конце концов, многократно скатываясь на дно и вновь карабкаясь наверх, Сьенфуэгосу все же удалось одолеть эти мучительно безнадежные триста метров. Выбравшись наконец из оврага, он без сил упал на траву, рыдая и вздрагивая, словно умирающий зверь.

Он снова остановился, пока пульс не прекратил бешено стучать в висках, снова погрузился в небытие и каким-то чудом вернулся в мир живых, протянул руку, сорвал ближайший стебелек и жадно высосал горький сок, после чего во рту оказалось достаточно слюны, чтобы вылюнуть эту липкую и вонючую жидкость.

Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось ухватиться за ствол ближайшего дерева. Так он медленно продвигался вперед, перебираясь от дерева к дереву и шатаясь, словно пьяный. В мозгу его роились призраки, перед глазами неоднократно вставал образ прекрасной тихой лагуны, где он впервые встретил Ингрид, а в ушах звучал серебристый смех любимой в те мгновения, когда они страстно занимались любовью прямо на траве.

Однако вскоре смех повторился.

Он повторялся вновь и вновь — так настойчиво, что канарец подумал, не сошел ли он с ума; но тут к смеху Ингрид присоединился чей-то еще, а затем послышались звонкие голоса, крики и плеск воды. Сьенфуэгос тряхнул головой, чтобы убедиться, что это не фокусы его воображения, а действительно где-то поблизости есть люди.

Он направился в ту сторону, откуда доносились голоса, которые притягивали его, как магнит. Пройдя через перелесок, раздвинул толстые ветви кустов, и перед ним действительно открылась лагуна, точно такая же, как та, в родных горах на Гомере. Правда, Сьенфуэгос тут же вынужден был признать, что эта лагуна не совсем такая; здесь со скалы срывался целый поток чистой воды, прыгая с камня на камень, а у подножия водопада резвились с полдюжины девушек.

Он наблюдал за ними, оставаясь незамеченным, любуясь их ладными телами и чернотой гладких волос, потоком спадающих на спину. Несомненно, большинство были совсем юными, и, обнаружив поблизости незнакомого мужчину, они вполне могли устроить переполох. Тем не менее, жажда оказалась сильнее осторожности, и, сделав последние три шага, канарец рухнул ничком на берег, погрузив лицо в воду.

Он пил и пил, не боясь лопнуть или захлебнуться, не обращая внимания, что происходит вокруг; когда же он наконец поднял голову, то обнаружил, что семь пар черных глаз глядят на него с каким-то странным выражением.

Сьенфуэгос не мог точно определить — был ли то страх, ярость или удивление, и несколько минут, показавшихся ему вечностью, они молча изучали друг друга, словно ни канарец, ни девушки не имели ни малейшего представления, как поступать в подобной непредвиденной ситуации.

Затем на противоположный берег лагуны из воды вышли две женщины. Сьенфуэгос отметил прекрасную грудь младшей, ее тонкую талию, стройные ноги, широкие мощные бедра, чуть выпуклый лобок, лишенный волос, и, наконец, огромные изуродованные ступни, придававшие ее ногам безобразный вид, что заставило его в ужасе вскрикнуть:

— Боже ты мой! Это же карибки!

У ее подруги оказались такие же изуродованные ноги, и Сьенфуэгос поневоле вспомнил тех жутких людоедов, что прямо у него на глазах сожрали двоих товарищей, и, если до сих пор у него еще оставались какие-то сомнения, то, когда остальные купальщицы одна за другой полезли из воды, все стало совершенно ясно — и у всех были такие же безобразные ноги, а на их лицах проступило одинаковое выражение злобной свирепости, совершенно не вяжущееся с веселым игривым смехом, который он слышал всего несколько минут назад.

Однако, лишь увидев, как они похватали каменные топоры, копья и тяжелые дубинки, которых Сьенфуэгос до сих пор не заметил среди высокой травы, он сообразил, что перед ним — опытные воительницы, а вовсе не хрупкие девушки. Только теперь он полностью осознал опасность и, вскочив, бросился бежать в ту сторону, откуда пришел.

Несмотря на то, что он напился, силы его еще не восстановились; ослабевший и растерянный, он даже не помнил дороги назад, и вскоре с ужасом обнаружил, что бежит через густые заросли, преследуемый полудюжиной голых женщин, которые лишь рычали да порой испускали странные короткие вопли, похожие на приказы.

Менее чем в пятистах метрах от лагуны ноги у Сьенфуэгоса подогнулись, а воздух отказался проникать в легкие, а потому канарец решил укрыться за густыми папоротниками, спрятавшись как мог и постаравшись не вспоминать о кошмарном конце Дамасо Алькальде и Черного Месиаса. Сердце рвалось из груди, словно его тянули стальными клещами, Сьенфуэгосу пришлось изо всех сил стиснуть зубы, чтобы не зарыдать в истерике от жуткой мысли, что он закончит так же, как его товарищи.

Его окружили, и когда бешеное дыхание немного успокоилось, а пульс перестал грохотать, как церковные колокола, Сьенфуэгос расслышал звук шагов своих преследователей.

Они наступали со всех сторон — и спереди, и сзади, и справа, и слева, тыкали в него из зарослей острыми топорами, как загонщики на охоте на кабана, готовые размозжить ему череп в тот же миг, когда он решит снова броситься бежать.

Вглядевшись сквозь вайи папоротника, он явственно различил медленно приближающуюся фигуру. Время от времени преследовательница останавливалась и принюхивалась, ее ноздри расширялись, словно она пыталась взять след, который приведет к жертве.

Без всякого сомнения, это была женщина, скорее даже юная женщина — одно из этих странных созданий, слегка похожих на людей, хотя огромные ноздри, крохотные стального цвета глазки, толстые мясистые губы и желтые острые зубы придавали ей скорее обезьяноподобный вид, несмотря на то, что кожа ее была довольно светлой, резко контрастируя с копной прямых черных волос, потоком спадающих на спину.

Ее чертам не хватало женственности, которую можно найти даже у самых примитивных коренных народов других островов, зато она обладала агрессивностью настоящего зверя и в определенные моменты напоминала большую дикую кошку на охоте.

Сьенфуэгос понимал, что находится на пороге жестокой и позорной смерти и в любую секунду его обнаружат. Его снова охватила крайняя апатия, каждая клеточка тела налилась свинцом, он не мог пошевелиться, хотя от врага его отделяло всего шесть метров. Женщина замерла, понюхала воздух, чтобы убедиться, что она на верном пути, и издала один из тех коротких и гортанных возгласов, который, вероятно, означал приказ.

Канарец тут же услышал новые крики со всех сторон, последним усилием воли вскочил и бросился вперед, отчаянно стремясь избежать ужасной гибели, на которую обрекла его жестокая судьба.

Он едва успел увернуться от удара каменного топора, пролетевшего у виска и перерубившего толстую ветку ближайшего дерева, после чего продолжил свой бешеный галоп, перескакивая через кусты и бурелом, словно не замечая их, любым способом пытаясь найти выход из этой гигантской западни.

Еще одна женщина с топором в руке преградила ему путь, но он не дал ей времени замахнуться, кинувшись на нее грудью и отшвырнув прочь, чтобы снова пуститься бежать, не разбирая дороги.

Потом он увернулся от третьей.

Затем — от четвертой.

Две женщины почти догнали его, когда перед его глазами мелькнула синева моря, подарив маленький проблеск надежды. Но в этот миг он вдруг ощутил тяжелый удар по голове, и мир будто разлетелся на тысячу осколков. Сьенфуэгос камнем рухнул наземь, словно сраженный молнией.

Перед тем, как он окончательно лишился сознания, в его мозгу промелькнула картина кровавого пиршества, виденная несколькими месяцами ранее.

3

Он открыл глаза и увидел перед собой унылую физиономию Бернардино из Пастраны, больше известного по забавному прозвищу Стружка, который за несколько часов постарел на столетие — его редкие волосы еще больше поседели, а миллион морщинок на лице превратился в десять миллионов.

— Они хотят сожрать нас, Гуанче! — сказал он первым делом, не в силах сдержать рыданий. — Эти дикари собираются нас сожрать.

Канарец даже не потрудился подыскать слова утешения, просто потому, что их не было. Сьенфуэгос не пошевелился, будто его парализовало. Он почувствовал, как его захлестнула волна гнева при мысли о том, что он пришел в сознание лишь для того, чтобы немыслимый страх овладел не только телом, но и душой. Он бы предпочел умереть в тот момент, когда потерял сознание, нежели прийти в себя и узнать об неизбежном страшном конце.

Ни в силах пошевелить ни единым мускулом, Сьенфуэгос оглядел темную грязную яму, где они находились, и не обнаружил никакого выхода, кроме высокого зева над головой, расчерченного крошечными квадратами очень синего неба — видимо, яма была накрыта тяжелой решеткой из толстых бамбуковых стволов. Наверное, старик уже долго бился, пытаясь вернуть Сьенфуэгоса в мир живых — лицо его осунулось, а в покрасневших глазах до сих пор стояли слезы.