Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни

• Название: Две ипостаси одной странной жизни
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Ужасы и Мистика

Настоящее произведение, самое малое по формату, является четвёртым из серии, состоящей из пяти отдельных и независимых друг от друга фантастических романов, связанных между собой только единой идеей и собранных в одно целое под общим названием «Квинтет. Миры». Данная книга имеет не так фантастический, как мистический характер. Автор пытается отразить в ней сложную тему творчества, духовных переживаний на фоне приземлённых и жестоких реалий. Вроде бы этот роман совершенно не похож на предыдущие, но он родственен им по духу и смыслу. Миры не обязательно должны отличаться друг от друга из-за несовпадения времени и пространства. Всё едино во Вселенной, всё взаимосвязано, и как ранее неоднократно утверждал автор, миры внутри нас, а не вовне. Но самое главное в другом. Кто знает, переборет ли человека ангел или бес? Да, и самое важное! Этот роман как всегда и прежде всего о любви.

---

— Хорошо, — рассмеялся Марк. — А что за поэт?

— Тао Юаньмин.

— О, прекрасно!

— Ты знаком с его творчеством? — удивился я.

— Конечно. Я же любитель восточной поэзии.

— Ты слушаешь?

— Внимательно слушаю.

— Подожди, выпьем…

Мы выпили, тягостно посмотрели на знойное и мутное небо сентября, вздохнули каждый о своём.

— Давай, цитируй уважаемого Тао и разбегаемся.

«В мире жизнь человека не имеет корней глубоких.

Упорхнёт она, словно над дорогою лёгкая пыль.

И развеется всюду, вслед за ветром, кружась, умчится.

Так и я, здесь живущий, не навеки в тело одет».

— Неплохо! — восхитился Марк а потом вдруг сильно опечалился.

— Ладно, пришла пора прощаний, — я ободряюще похлопал товарища по плечу.

Мы ещё некоторое время задумчиво посмотрели в тягучее и невыносимо жаркое небо печальной осени, а потом разошлись каждый в свою сторону, вернее сели в свои лимузины и разъехались.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

От благодати до несчастий нас отделяет порой всего лишь один шаг.

Древне восточное.

Мы с Натальей, не торопясь, шли по роскошной приморской набережной, с удовольствием вдыхали волшебные и пьянящие запахи, которые небрежно дарила нам безнадёжно постаревшая южная осень.

Тяжело и мерно колыхалось море цвета ультрамарин. Цвели какие-то тропические и полутропические растения. Небо было таким чистым, высоким, голубым и ясным, что хотелось в него взлететь и никогда не возвращаться на грешную землю. О, вроде бы я как-то выразил эту гениальную мысль в одном из своих не менее гениальных романов! Ну, что поделать… Всё в жизни вертится и крутится вокруг да около одного и того же. Всё обречено вращаться по бесконечному кругу. Всё повторяется из века в век. Выразил мысль и выразил. Пройдёт, забудется и исчезнет и это… И кто-то выразит нечто подобное через сотню или тысячу лет. Вечная история. Вечная тема.

— Ах, как хорошо! Как всё превосходно, замечательно и волшебно, — почему-то грустно и тоскливо произнесла Наташа.

— И почему же в ваших словах, моя дорогая, присутствует такая грусть, а также наличествует тоска, непередаваемая словами?

— А потому, что именно осенью мы остро понимаем, что всё проходит, и всё конечно.

— Да, мысль банальная, высказанная миллионами или миллиардами людей до нас, но каждый раз она воспринимается как величайшее, гениальное и самое свежее откровение.

— Не издевайся! Хватит. Поговорим о другом, — сначала устало произнесла, а потом вдруг восторженно воскликнула Наташа. — Слушай, я всё никак не могу прийти в себя после твоего последнего концерта в Кремле. Боже, что ты вытворял! Как ты играл! Это было что-то невероятное, умопомрачительное, потрясающее и непередаваемое словами! Зал чуть не сошёл с ума!

— Бывает, — небрежно усмехнулся я.

— Когда Президент вручал тебе орден, то я заметила, что у него тряслись руки. Вот это да! Ну, ты красавчик, ну ты и умница! Гений, истинный гений! Боже мой, Боже мой!

— Ну, накаркала, — скривился я.

— Что?

— Ты не заметила вон того весёлого и очень жизнерадостного господина в чёрном, который идёт нам навстречу?

— Боже мой! О, Господь наш!

— Да, он самый. И хватит о нём упоминать в суе!

Человек в Чёрном плавно приблизился к нам, улыбнулся, слегка поклонился, чувственно и страстно поцеловал Наташину ручку.

— Добрый день, господа.

— Здравствуйте, уважаемый Создатель. Как ваши дела? — спросил я и пожал ему руку.

— Всё великолепно! Замечательно! В моей жизни произошли три великих события! — восторженно воскликнул Бог. — Немедленно и сейчас же по этим поводам накрываю поляну!

— И каковы они, эти события? — спросила Наталья, томно щуря лазоревые глазки, и изящно и призывно накручивая на пальчик завиток пшеничных густых волос.

— Ну, во-первых, я восхищён последним концертом Маэстро, — счастливо улыбнулся Создатель. — Всё-таки к его успеху я имею самое прямое отношение. Это было великолепно, гениально и неповторимо! Президент чуть не потерял сознание на двадцатой минуте исполнения Восьмой Симфонии. О, как всё было неподражаемо и отточено! Я в полном восторге от концерта, и некоторое время, сознаюсь, находился в каком-то тягучем и ужасном трансе, из которого вышел только через двое или трое суток! Маэстро, браво!

— Спасибо, — поклонился я. — Ну, а во-вторых, и в-третьих? Что же ещё такое особенное случилось и приключилось?

— Представляете, я наконец-то стал пьянеть от спиртного! О, сколько непередаваемых ощущений я потерял в прошлой жизни! Мир открыл передо мною ранее неизвестные, сладко манящие и волшебные чертоги, полные истинного удовольствия. Нет, не удовольствия, а подлинного экстаза! Стало так весело и интересно. Я забыл, что такое скука и всякая там меланхолия. Я теперь постоянно нахожусь под кайфом, и это так классно. И главное!

— И что же? — жадно спросила Наташа.

— Я влюбился!

— Ничего себе! — удивился я. — И как же это у тебя получилось?

— А я просто последовал твоему мудрому совету, ну, насчёт полного расслабления, отвлечения и медитации. Сначала я сумел напиться, а потом сразу влюбился. Правда, в проститутку, но не беда. Хорошая и достойная женщина. Кое-какой потенциал в ней заложен. Я его разовью, и всё будет так, как надо! Она, кстати, сразу забеременела от меня. Представляете?! Вот и осуществлены все мои давние мечты. О, как я счастлив! Я невыносимо счастлив и окрылён!

— Поздравляю, Создатель! Но ты уверен, что ребёнок твой? — очень осторожно спросил я.

— Саша!

— Заглохни!

— Будущий ребёнок мой. Я очень тщательно проследил за движением сперматозоидов и актом зачатия, а также всё время держал под контролем общее состояние организма моей голубки ненаглядной, — усмехнулся Творец.

— Ещё раз поздравляю.

— Спасибо.

— Но, надеюсь, Создатель, вы знаете меру при употреблении алкоголя и в любви? — осторожно спросила Наташа. — В случае потери чувства меры неизвестно что может произойти.

— Конечно, конечно! Мера нужна во всём! — горячо заверил нас Творец всего сущего. — Я стараюсь не пересекать ту хрупкую и тонкую грань, которая подчас превращает лёгкое удовольствие в большое безумие.

— Прекрасно, прекрасно… — усмехнулся я.

— Вы не совсем правы! — заявила Наташа. — Пусть будет большое удовольствие и большое безумие в любви! Ну, а что касается алкоголя…

— Да, потребление его следует ограничивать.

— Да, уж… — скривился я.

— Дорогая, в связи с вашим заявлением вынужден вам кое в чём признаться, — скорбно произнёс Бог.

— И в чём же? — заинтересовалась Наташа.

— Один раз, чисто ради эксперимента, я ушёл в глубокий недельный запой и потерял меру в любви. Женщина чуть не померла.

— Ничего себе! — изумился я.

— Да, что было, то было.

— Ну, и каковы были ощущения?

— Вы знаете, мне в принципе понравилось. Такое безумное раскрепощение натуры, такие мысли, такие чувства и неведомые ранее эмоции! Всё на грани, а вернее, за гранью, — сначала восторженно, а потом задумчиво и грустно произнёс Бог. — Было интересно и приятно, но больше я этот эксперимент не повторял и не повторю никогда впредь. Умеренность всё-таки должна быть во всём.

— И правильно, — вздохнул я. — Умеренность, как известно, есть самый лучший пир.

— Да, согласен. Великая истина, — в свою очередь вздохнул Творец. — Но жаль. Очень жаль…

— Жаль самого себя или множественного количества упущенных ранее сущностей?! — усмехнулась Наталья.

— Собственно, это одно и тоже. Эх, пивка бы сейчас!

— Прекрасно! — воскликнули мы с Натальей почти одновременно.

— Господа, а знаете, мне вдруг захотелось пива под креветки или под раков, — сказал Бог. — Я вхожу во вкус обычной земной жизни. Я вижу в паре десятков шагов от нас довольно приличное и уютное летнее кафе. Предлагаю в него заглянуть.

— Великолепное предложение! — просиял я. — Это то, что надо!

— Я не против, — улыбнулась Наташа.

Мы поднялись на возвышение, на котором находилось кафе, сели за столик, стали любоваться морем, которое застыло в лёгкой и знойной полуденной дрёме.

— Ах, как хорошо! — воскликнула Наташа. — Господа, время почти обеденное. А не заказать ли нам шашлыка и салатика?

— Ну, под шашлычок, я думаю, хорошо пойдёт холодная водочка, — ухмыльнулся Бог.

— А может быть более уместно будет красное сухое вино? — осторожно спросил я.

— Вы правы, но для начала предлагаю принять по сто грамм водочки, для разогрева. Аперитив, так сказать. Ну а потом отведаем шашлык под красное вино.

— Надеюсь, вино будет крымским или краснодарским? — очень сурово спросил я.

— Конечно, конечно! — истово заверил меня Создатель. — Только так и никак иначе! Патриоты мы или не патриоты?! Кто, если не мы!