Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

• Название: Девушка, которая, якобы, не умела любить
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Героическая фантастика

Настоящее произведение является третьим из серии, состоящей из пяти отдельных и независимых друг от друга фантастических романов, собранных под общим названием «Квинтет. Миры». О чём роман? Как всегда о необычных событиях, внезапно произошедших в жизни главного героя, самого обычного и заурядного человека. Вас ждут неожиданные события, существа иного мира, драки, перестрелки, кровавые поединки, смерти и воскрешения, интриги и интрижки, и конечно же, неожиданный финал. А кроме всего этого, по доброй старой традиции автор поведает вам историю непонятной, страстной, переменчивой и всепобеждающей любви.

---

— «Ты так считаешь?!».

— «Конечно. Полностью в этом уверен».

— «Гад!».

— «Ты повторяешься. Так ты меня любишь, детка моя!?».

— «Не называй меня так, сволочь!».

— «Ты бесконечно и глупо повторяешься. Мне это уже надоело».

— «Хорошо, достал! Гад!».

— «Боже, ну сколько можно!? Ну, и?».

— «Безумно люблю тебя, идиота!!!».

— «Странно. По моим сведениям…».

— «Засунь в жопу свои сведения!!!».

— «Снова жопа!», — вздохнул я. — «Ну, зачем же вся эта комедия? Почему всё так сложно, непонятно и запутанно? И, вообще, почему ты так груба, резка и вульгарна?», — поморщился я.

— «Потому что я в отчаянии!».

— «Что!?».

— «То самое!».

— «Успокойся, детка».

— «Я тебе не детка!!!».

— «Милая. Ну, подойди ко мне, положи руку на плечо, поцелуй нежно и страстно, и скажи всего несколько слов: «Я безумно люблю тебя, дорогой мой, единственный и самый желанный мужчина в этом долбанном, сером и скучном мире!».

— «Не так всё просто! О, паяц!».

— «Ну, причём тут паяц? Я ничего не понимаю, дорогая, милая моя девочка», — поморщился я. — «Почему всё-таки всё так сложно?».

— «Потому что! И не милая я тебе! И сто тысяч лет уже не девочка! Ха, ха, ха!», — гортанно и злобно рассмеялась Милли.

— «Господи! Ну, что за испытание посылаешь мне ты!? Бред какой-то! Маразм! Зачем всё так бездарно усложнять!?», — снова поморщился я и посмотрел в потолок.

— «Без комедий не бывает трагедий!!! Это закон бытия!», — истерично воскликнула Милли.

— «Да что же это такое происходит?!», — искренне возмутился я. — «Всё, надоела! Хватит!».

— «Гад!».

— «Ну, сколько можно!?».

— «Гад!».

— «Пошла ты куда подальше со своей глупой и бездарной многозначительностью!», — взорвался я. — «Рыжая, тощая и тупая кобыла! Достала, надоела! Это я теперь разорву тебя и разотру в порошок! Сгинь, дура! Ведьма, сука, полоумная истеричка! Ненавижу!».

— «Это я, Великая Госпожа, — кобыла!?».

— «Да! Сгинь, сука!».

В моём мозгу вдруг воцарилась благостная тишина. Ну, и слава Богу. Ну, и хорошо. Тишина, — самая желанная и преданная любовница Господина под именем Покой… Ну, и быть сему отныне. Но надолго ли выпал мне этот сладкий жребий, спустившийся внезапно с небес или непонятно откуда?

ГЛАВА 18

Что началось гневом, кончается стыдом.

Франклин.

Великий Господин Серпент был крайне задумчив, тих и слегка благостен.

— Да, лихо вы отделали меня давеча. Признаю. Молодец! Честно говоря, не ожидал.

— Мастерство не пропьёшь… — поморщился я.

— Да, Вы правы, — рассмеялся Великий Господин и посмотрел на ящик с коньяком. — Вот, решил сам прийти к Вам в гости.

— Милости прошу. Располагайтесь.

— Благодарю.

— А, вообще-то, извините за причинённые неудобства и неприятности. Погорячился я немного, не осознал и не ощутил сути сложившейся ситуации. Не разобрался в ней подобающим и справедливым образом. Простите, — досадливо и горько поморщился я. — Бывает всякое… Ох, уж эти чёртовы бабы! Как они порой несносны и беспричинно, и по пустякам мотают наши нервы!

— Да, бабы, есть бабы!

— Да…

— А, вообще, не извиняйтесь в суе и по главному! — возмутился Серпент. — Извиняйтесь по мелочам!

— Почему?

— Потому что в таких случаях о ваших извинениях все забудут в самом ближайшем будущем, — улыбнулся мой собеседник. — И вы будете всегда честны, чисты и непорочны.

— Великие истины! На все времена! — с готовностью поддакнул я. — Вы совершенно правы!

Мы некоторое время помолчали, глядя в тусклое и скучное окно, за которым царствовали дождь со снегом.

— Знаете, мне в голову недавно пришло одно выражение. Или, вернее, мысль, или мысли, или что-то иное…

— Внимательно вас слушаю.

— Как вы думаете? Что такое душа?

— Душа, душа…

— Не ломайте долго голову над этим вопросом!

— Ну, если не ломать над этим, то над какими же вопросами нам следует её, несчастную, ломать!? — изумился я. — Ох, эта душа…

— «Душа — это пустота в человеке, которую он заполняет Богом или сатаной», — тяжело вздохнул Серпент.

— Как хорошо и отточено сказано! Однако, как неожиданно, парадоксально и очень умно! — задумался я.

— Это сказано одной несчастной девочкой. Она страдала неизлечимой болезнью мозга. Собственно, все наши болезни именно от него. И ангина, и отслоение сетчатки, и простатит, и цирроз печени, и панкреатит, и различные опухоли, и глупость, и недержание мочи, и безнадёжные метания, и стремления, и падения, и взлёты, и всякая другая смута в душе…

— !?

— Да, да! Смута… Именно она! — усмехнулся Серпент. — Эта проклятая, непобедимая и неизлечимая смута в наших мозгах превалирует над всем, даже над самим Его Величество Мозгом!

— Не согласен, — поморщился я.

— Почему?

— По моему глубокому убеждению в Мозге заключён Бог! Как же над ним можно превалировать?

— Бог не может быть заключённым в чём-то! — усмехнулся Серпент. — Высшее не может быть заключено в низшем!

— Да, вы, возможно, правы, — глубоко задумался я.

— Эх! Смута… — досадливо и горько вздохнул Серпент. — Хандра, депрессия, печальные воспоминания о былом, нереализованном и неосуществлённом. Опять метель! Дни, прожитые напрасно и бездарно… Они поглощаются тьмой небытия, слабеющей памятью. Что было вчера? Да ничего! Дискомфорт в душе и вокруг неё, сплошное смятение чувств в той, или иной, степени. Бессмысленные и суетные метания и сомнения.

— Да, в общем-то, вы абсолютно правы, но как-то безнадёжно всё, безысходно и мрачно… — поморщился я. — Так нельзя.

— Почему?

— Если следовать за вашими мыслями, то, якобы, нет выхода, а он должен быть всегда и в любой ситуации! Я в этот постулат верю свято! А иначе всё зря и действительно крайне безнадёжно!

— Иллюзии! Всего лишь иллюзии! — усмехнулся Серпент. — Не следует ими тешиться. Увы…

— Ну, скажите, почему нам не живётся счастливо и спокойно на этом свете!? Не пойму!

— Какой простой, элементарный и крайне сложный вопрос! — воскликнул Великий Господин.

— Каждый человек индивидуален и полон самых противоречивых надежд и ожиданий, — устало и тяжело произнёс я. — И разочарований, которые грядут за ними.

— Да, вы абсолютно правы.

— Да…

Мы некоторое время снова скорбно помолчали.

— Уважаемый Великий Господин!

— Да?!

— Можно мне попросить у вас поинтересоваться судьбой той несчастной девочки, мысли которой вы выразили мне совсем недавно?

— Замысловато, однако, изъясняетесь, — горько улыбнулся мой собеседник и задумался.

— Игры разума. Не более того. О, как он иногда причудливо и совершенно непредсказуемо играет на потаённой лютне!

— На лютне? — усмехнулся Серпент. — Почему не на гитаре или на рояле? Или не на контрабасе?

— Именно на ней играет моя любимая женщина.

— Понятно… Милли…

— Так что насчёт девочки?

— Девочка, девочка… У неё своя судьба, которую не изменить, потому что и её, и мою, и вашу судьбу определяет кто-то там, на небесах. Или в глубинах океана и недр, — усмехнулся Серпент и посмотрел сначала в тусклое окно, затем в потолок, а потом в пол.

— Возможно, вы и правы, — пробормотал я и вслед за собеседником повторил его телодвижения.

Мы снова некоторое время помолчали.

— Вы знаете, а эта несчастная девочка сотворила ещё несколько фраз, которые меня искренне поразили.

— Ну, и?

— «Кошка — символ уютной независимости».

— Великолепно!

— «Мудрость — мера между «мало» и «много».

— Хорошо сказано!

— «Надо — кнут для воли», — горько улыбнулся Серпент.

— Неплохо!

— И ещё… «Сказка — тоска по чуду».

— Классно!

— «Смех — доктор для печальной души».

— Великолепно!

— «Улыбка — пароль доброжелательности».

— И почему вы всё-таки не помогли этой девочке? И кто она была такая? — скорбно поинтересовался я.

— Она была умницей и не такой, как все.

— Ну, и?

— Всё в этом мире, увы, заканчивается смертью…

— А вы!? Почему позволили и допустили!?

— Что я?! — Серпент неожиданно резко вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. — Кто я такой?! Всего лишь микроб, бактерия, вирус в структуре мироздания! Амёба какая-то!

— Всего лишь?! — поразился я.

— Да, всего лишь! Увы!

— Жаль…

— И мне глубоко жаль! Но, что тут поделаешь!?

— Да, возможно вы и правы…

— Почему это, — возможно!? — возмутился мой собеседник.

— Всё-таки, всё сущее находится в наших руках, и мы способны очень на многое влиять. Было бы желание и сила воли.

— Может быть, может быть… — усмехнулся Серпент.

— Не может быть, а так оно и есть!