Александр Арбеков - Девушка, которая, якобы, не умела любить

• Название: Девушка, которая, якобы, не умела любить
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Героическая фантастика

Настоящее произведение является третьим из серии, состоящей из пяти отдельных и независимых друг от друга фантастических романов, собранных под общим названием «Квинтет. Миры». О чём роман? Как всегда о необычных событиях, внезапно произошедших в жизни главного героя, самого обычного и заурядного человека. Вас ждут неожиданные события, существа иного мира, драки, перестрелки, кровавые поединки, смерти и воскрешения, интриги и интрижки, и конечно же, неожиданный финал. А кроме всего этого, по доброй старой традиции автор поведает вам историю непонятной, страстной, переменчивой и всепобеждающей любви.

---

— Ты знаком с Великим Господином Лупом?! — изумился Риг.

— Да, а что здесь такого? Неплохой парень. Со своими комплексами, конечно, как и все индивидуумы, крутящиеся в последнее время около и вокруг меня, но мы с ним, вроде бы, поладили.

— Какой он тебе парень?! — возмутился мой собеседник. — Не кощунствуй!

— Вот такой! — беззаботно улыбнулся я, показал большой палец, а потом заказал четыре кружки пива и креветок.

— Да, мир летит в бездну! — безнадёжно произнёс Риг, сделал большой глоток пенного напитка и бросил в рот огромный хвостик от креветки, а потом стал медленно её жевать, постанывая от наслаждения.

— Какой Мир? — осторожно спросил я.

— Что? Какой?

— Ну, какой именно Мир летит в бездну? Внутренний, Внешний или сразу весь Общий Первый? — поморщился я. — Интересно, они летят туда одновременно, или поочерёдно, а, возможно, вразброд? Или ещё какие-то Миры летят в придачу к ним?

— Я думаю и ясно предчувствую, что первыми падут Внешние миры, — насупился Риг.

— А нельзя ли нам, — Истинным и Великим Воинам, как-нибудь предотвратить это неминуемое и трагическое падение? — пригорюнился я, лихо осушая второй бокал пива.

— Нельзя! — ответил мой собеседник, допил свой бокал и безнадёжно махнул рукой.

— Вообще-то, ты знаешь, мой друг, мне абсолютно насрать на ваш занюханный и погрязший в метаниях и в безысходности Внешний Мир! — я заказал ещё по две кружки пива. — Но не даёт мне покоя и сверлит возбуждённый и перегруженный мозг одна навязчивая и будоражащая мысль, которая властвует над всеми моими остальными суетными мыслями и желаниями.

— Что за мысль? — тупо спросил Риг, лихо заглатывая одним махом третью кружку пива.

— Ну, кто же так пьёт этот нектар, этот бальзам, этот волшебный напиток Богов?! — возмутился и искренне удивился я. — Сей напиток следует употреблять по глоточку, не торопясь, смакуя и наслаждаясь, посасывая солёный и слегка перчёный хвостик креветки. Ну, это же такая вкуснятина! Такой кайф! Неужели непонятно!?

— Ты прав, я спешу и горячусь. Всё как всегда. Вечная истина заключается в том, что именно «умеренность, — есть высший пир!».

— Кто это сказал?! — восхитился я.

— Бог!

Я благоговейно застыл в невыносимом восторге:

— Творец абсолютно верно всё подметил!

— Да, он всегда прав!

— Я бы добавил: «Ничто так не вредит пиру, как торопливость!».

— О, как великолепно и умно сказано! Кто автор?!

— Я…

— Ты гений!

— А то!

— За ум!

— За него! — с восторгом воскликнул я и мы с Ригом чокнулись в экстазе нашими огромными кружками, пролив из них драгоценную жидкость на уже отнюдь не белоснежную скатерть.

Потом мы с удовольствием и молча посмаковали раков.

— Ну, а просвети-ка меня насчёт кое-чего! — сказал я.

— Что?! Чего!?

— А что же у вас у всех такое происходит на душе? Ну, я имею в виду Господ. Почему вы все такие напряжённые, нервные, вечно озабоченные какими-то проблемами и делами?! Надо жить проще, спокойнее, беззаботнее и беспечнее! Бог с ними, с этими переживаниями, метаниями, интригами, глупостями, сплетнями со злословием!

— Ты прав… Однако, давай вернёмся к твоей навязчивой мысли, ну, к той, которая сверлит твой возбуждённый мозг, — вдруг почти твёрдо заявил мой собутыльник.

— Ах, да! — воскликнул я. — Вернёмся… Так, вот, данная мысль сверлит мой мозг и не даёт мне покоя ни днём ни ночью!

— Какова же она?!

— Потерял я чувство пространства и времени…

— Я, тоже!

— А что, ты разве не способен их, пространство и время, сейчас немедленно понять и уловить?!

— Увы, нет! После определённого количества выпитого спиртного я теряю дар читать чужие мысли и ещё некоторые способности, как и все индивидуумы, мне подобные. Ну, почти все…

— Возьму это на вооружение, — задумчиво произнёс я.

— Ну, что же за мысль такая, не даёт тебе покоя?

— Милли, о, Милли! Ласточка моя неприкаянная, любовь моя всепоглощающая, рыбка моя, мечущаяся в безжалостных и хладных водах суровых течений судьбы, ангел моей неистовой души! О, Милли! Обожаю и тоскую, растворяюсь в твоих глазах цвета осени, в твоих невесомо-тягучих и роскошных волосах цвета рыси, льва и одинокого, неприкаянного и задумчивого тигра, бредущего неизвестно куда! О, Милли! Вся суть заключается в твоих нежных пальчиках, сулящих мне божественное наслаждение от соприкосновения с ними. О, Милли! Мне насрать на всё, но не насрать на тебя, заключённую в немощную и недостойную тебя оболочку сдержанности и холодности! О, Милли! Моя царица, моя заблудшая в беспокойстве и в полном и невыносимом экстазе чувств, девочка!

Риг набычился, посуровел, задумался, взгрустнул, а потом даже слегка всплакнул.

— Ты знаешь… Я недостоин этой женщины! Всё пыжусь, отчаянно пытаюсь казаться героем-любовником. Ничего у меня не получается! Всё зря… Стреляю из своего легендарного пистолета, сражаю врагов наповал, отбиваю им печени и почки, и мозги! Но всё, увы, абсолютно зря! Потеряна нить любви, и я её уже никогда не обрету вновь! — зарыдал я, а затем вдруг неожиданно для себя неистово и громко заорал, расплёскивая пиво вокруг себя:

— Слава истинным Воинам, но трижды слава тем славным Воинам, которые влюблены беззаветно и навсегда!

— Слава! — вторил мне Риг, осушая пятую или шестую кружку. — Водки нам и вакханок, творящих, что угодно!

— Слава Героям, пронизывающим пространство и время в поисках счастья и любви!!!

— Слава!!!

— А где же страстные и полногрудые вакханки, готовые на всё!?

— А где же юные девы в придачу к ним!?

— Чёрт с ними, с вакханками! Где девы!?

— А ты, оказывается, извращенец?

— Ещё какой! В определённых условиях и обстоятельствах я самый извращённый из всех извращенцев на свете! Требую дев, и желательно несовершеннолетних и неполовозрелых!

Я с трудом осушил уже тысячную кружку пива, и, тесно обнявшись с Ригом, попытался спеть какую-нибудь лихую песню истинных Воинов, ну, типа такой, только что мной сочинённой: «Пусть всё куда-то к дьяволу летит! Кипенье страсти, якобы, не вечно!? Во всех Мирах лишь ты одна беспечна. Та женщина, которая грустит…».

А потом мы с Ригом погуляли по полной программе! Ах, какими бесстрашными и могучими воинами предстали мы перед этим прекрасным, но слегка пресным и чуть-чуть скучным Внутреннем Миром?! Ах, как лихо сначала били мы о стены кружки, а потом чьи-то морды. Ах, с каким неистовым восторгом и жаждой познать что-то новое задирали мы у официантки и администраторши юбки и щупали их за соблазнительные груди и потаённые, но, безумно просящие ласки, киски!

Ах, как страстно, возвышенно и мощно цитировал мой друг великого Омара Хайяма! Как там…

«В жизни сей опьянение лучше всего.
Нежной гурии пение лучше всего.
Вольной мысли кипение лучше всего.
Всех запретов забвение лучше всего!».

Да, да, и ещё!

«Не рыдай! Ибо нам не дано выбирать.
Плачь не плачь, а придётся и нам умирать.
Глиной ставшие мудрые головы наши,
Завтра будет ногами гончар попирать!».

О! Как всё было здорово и великолепно в час буйного и бесконечного веселья! Но оно, как водится, увы, когда-нибудь заканчивается.

Да, видимо, в почтенном заведении под чудным и философским названием «Задумчивая креветка» нас надолго запомнят. Очень и очень надолго… Теперь нам путь туда заказан скорее всего навсегда… Но, ничего! Мало ли ещё баров, клубов и достойных ресторанов существует на этом и на том Свете?!

Последнее, что я запомнил в тот день, вечер или ночь, или во всех ипостасях одновременно, была сакраментальная фраза, печально и страстно произнесённая невесть откуда взявшимся сержантом полиции в купе с суровыми и очень недоброжелательными коллегами, в руках которых я увидел дубинки и наручники. Данная фраза звучала так: «Эх, как же мне всё это до смерти надоело!».

ГЛАВА 13

Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть. Напраслина страшнее обличенья!

Древне восточное.

Суровый, громкий и негодующий женский голос вдруг раздался словно из под небес, или, вернее, с них:

— «Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь со множеством людей, чуждых добру!».

— !?

— Как, однако, хорошо и точно сказано. Истина на века! — возмущённый голос Милли прозвучал, словно приговор.

— Кто, что!? — воскликнули мы с Ригом почти одновременно и ошеломлённо, внезапно проснувшись, подскочив и ударившись о нары второго яруса, расположенных над нашими головами.