Мариша Пессл - Ночное кино

• Название: Ночное кино
• Автор: Мариша Пессл
• Жанр: Триллер
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-11607-8

Культовый кинорежиссер Станислас Кордова не появлялся на публике больше тридцати лет. Вот уже четверть века его фильмы не выходили в широкий прокат, демонстрируясь лишь на тайных просмотрах, известных как «ночное кино».

Для своих многочисленных фанатов он человек-загадка.

Для журналиста Скотта Макгрэта – враг номер один.

А для юной пианистки-виртуоза Александры – отец.

Дождливой октябрьской ночью тело Александры находят на заброшенном манхэттенском складе. Полицейский вердикт гласит: самоубийство. И это отнюдь не первая смерть в истории семьи Кордовы – династии, на которую будто наложено проклятие.

Макгрэт уверен, что это не просто совпадение. Влекомый жаждой мести и ненасытной тягой к истине, он оказывается втянут в зыбкий, гипнотический мир, где все чего-то боятся и всё не то, чем кажется.

Когда-то Макгрэт уже пытался вывести Кордову на чистую воду – и поплатился за это рухнувшей карьерой, расстроившимся браком. Теперь же он рискует самим рассудком.

Впервые на русском – своего рода римейк культовой «Киномании» Теодора Рошака, будто вышедший из-под коллективного пера Стивена Кинга, Гиллиан Флинн и Стига Ларссона.

---

Но если вознамеришься проникнуть в вестибюль сквозь вращающиеся двери ар-деко, мимо бизнесменов из Милуоки и унитарианской делегации, сделаешь передышку, а затем пробьешься сквозь толпу вверх по устланной ковром лестнице, минуешь очередь в «Старбакс» и женщину, которая катит чемодан прямо по твоим туфлям, – на тебя тотчас обрушится раздутая роскошь. Сводчатые потолки. Пальмы. Позолоченные часы. Мрамор. Если в отеле имеет место свадебный прием – а свадебный прием, как правило, имеет место, жених и невеста, Бобби и Марси из Мэссепикве, Ложно-Айленд, – вестибюль пульсирует, как школьная дискотека в спортзале.

Следом за мной Хоппер и Нора одолели вестибюль, увернувшись от большого семейства в одинаковых свитерах «Ред Сокс», и добрались до скромной деревянной двери. Золотая табличка гласила: «Уолдорф-Тауэрс» – очень деликатно, чтоб никто и не заметил.

Мы прошагали по коридору и вошли в лифт.

– Ты тут все знаешь, – отметила Нора, когда я нажал «Ж».

Это, увы, правда.

«Уолдорф-Астория» – обманка, отвлекающая публику от крыла, где останавливались солидные люди, от эксклюзивного «Уолдорф-Тауэрс», любимого отеля президентов, герцога и герцогини Виндзорских, саудовских принцев и всевозможных деловых транжир с Уолл-стрит, назначающих здесь свидания любовницам. Как ни прискорбно, примерно в этом ключе познал отель и я.

Я этим не горжусь – и уж точно никому не рекомендую, – но вскоре после развода я пережил полугодовой ад, вляпавшись в роман с замужней женщиной. И встречался я с нею в «Уолдорф-Тауэрс» целых шестнадцать раз – впрочем, лишь после того, как она принялась по электронной почте слать мне отзывы (тоном недовольного мною начальства) о первой гостинице, которую я выбрал для наших забав, гостинице, которую я мог себе позволить, – обычном «Фицпатрик-Манхэттене» на Лексингтон, преданной клиентуре известном под названием «Фиц», – мол, расположен слишком близко к ее офису, в номерах темновато, простыни воняют, а портье странно посмотрел, когда спросил, надо ли занести багаж в номер, а она объявила, что багажа у нее нет и в номере она пробудет всего сорок пять минут.

Лифт выплюнул нас в вестибюль «Уолдорф-Тауэрс» – небольшой, изысканный и совершенно пустой.

Мы направились за угол к стойке портье, где одиноко торчал юнец родом с Ближнего Востока. Был он высок, узкоплеч и темноглаз. На бирке значилось имя: «Хашим».

Я лаконично представился.

– Мы надеялись, вы нам поможете, – прибавил я. – Мы ищем сведения о пропавшей женщине. И думаем, что в последний месяц она появлялась здесь.

Он, похоже, заинтересовался. И, по счастью, не выразил желания позвать управляющего.

– Не глянете на фотографию? – спросил я.

– Конечно. – Бодрая и доброжелательная речь позолочена британским акцентом.

Из внутреннего кармана куртки я извлек сообщение о пропаже Александры, свернул так, чтобы видно было только фотографию, и показал ему.

– Когда она здесь появлялась? – спросил Хашим.

– Несколько недель назад.

Он вернул мне фотографию.

– Простите. Никогда ее не видел. По фотографии, конечно, трудно сказать. Если хотите, я сделаю копию и повешу в конторе, – может, кто еще из сотрудников видел или вспомнит.

– Ничего из ряда вон не случалось?

– Ничего.

– А камеры в вестибюле у вас есть?

– Камеры есть. Но вам понадобится ордер. Вы же, надо думать, сообщили в полицию?

Я кивнул, и Хашим улыбкой транслировал мне бесконечное пятизвездочное сожаление о том, что больше ничем не может быть полезен, а нам уже пора.

– Она была вот в этом, – сказала Нора, извлекла из пакета красное пальто и комом водрузила на обитую кожей стойку.

Хашим посмотрел, хотел было мотнуть головой, но что-то его остановило.

– Вы узнаёте эту вещь, – заметил я.

Он озадаченно разглядывал пальто.

– Нет. Просто одна горничная сообщила об инциденте. Некоторое время назад. По-моему, речь шла о человеке в красном пальто. Я запомнил, потому что сегодня утром вопрос возник опять. Та же горничная отказалась прибираться на одном этаже. Вышло затруднение – мы сейчас забиты под завязку.

Подняв голову, Хашим обнаружил, что мы втроем напряженно подались к нему через стойку, и в тревоге попятился.

– Может, оставите телефон, и управляющий с вами свяжется?

– На управляющего нет времени, – сказал Хоппер и придвинулся еще ближе, оттолкнув Нору. – Человек пропал, каждая минута на счету. Нам нужно поговорить с горничной. Я понимаю, вам придется обойти пару-тройку правил, но… – И он улыбнулся. – Мы были бы признательны.

Это я еще в машине предложил говорить, что Александра не умерла, а пропала: по моему опыту, пропавшие люди эффективнее провоцируют спешку и готовность помочь. Стратегия оказалась выигрышной. Или Хашима пробила и ошпарила внешность Хоппера: портье на него как-то загляделся. В лице кратко мелькнуло откровенное желание – неопровержимое, как нефтяной танкер, что подмигивает встречному судну. Хашим взял телефонную трубку, зажал ее плечом и натыкал номер.

– Сара. Хашим, портье. Гвадалупе Санчес. Пару недель назад сообщила об инциденте. Там же было что-то про красное пальто? Вроде как… ага. – Послушал. – Она сегодня еще дежурит? – Еще послушал. – Двадцать девятый. Отлично, спасибо.

И дал отбой.

– Пойдемте, – сказал он, скупо улыбнувшись Хопперу.

24

В лифте Хашим вставил в слот белую карточку и нажал «29».

Поднимались молча. Хашим изредка косился на Хоппера, тот пялился на свои «конверсы». Уж не знаю, о чем они безмолвно переговаривались, но успех был достигнут: когда двери открылись, Хашим выскочил первым и бодро зашагал по кремовому коридору.

В конце припарковалась тележка горничной – туда мы и направились. Нора подзадержалась: ее заворожили черно-белые фотографии по стенам, портреты Фрэнка Синатры и королевы Елизаветы.

Хашим решительно постучал в приоткрытую дверь с табличкой «29F»:

– Мисс Санчес?

И толкнул дверь. Мы гуськом потянулись в пустую гостиную: голубые диваны, голубой ковер, по стенам экстравагантная роспись – греческие колонны и синекожая богиня.

За кухонной нишей открылась спальня, где застилала постель миниатюрная седая горничная. Латиноамериканка, платье – оттенка пасмурного моря. Нас она не заметила, потому что слушала музыку – к руке приторочен мятно-зеленый айпод.

Подтыкая простыню, она пошла вокруг кровати и тут увидела нас.

Пронзительно взвизгнула, зажала рот рукой и выкатила глаза.

Можно подумать, мы явились в капюшонах и с косами.

Хашим по-испански извинился, что напугал ее, и женщина – Гвадалупе Санчес, надо полагать, – вынула наушники из ушей и что-то сипло пробормотала в ответ.

– Как у вас с гватемальским испанским? – весело спросил Хашим.

– Так себе, – сказал я.

Нора и Хоппер затрясли головами.

– Тогда я постараюсь перевести. – Он чопорно обернулся к горничной и выпустил в нее заряд безупречного испанского.

Слушала она с живым интересом. Временами переводила взгляд с Хашима на нас. Один раз – видимо, когда он объяснил, зачем мы пришли, – закивала почти благоговейно и зашептала «sí, sí, sí»[34]. Затем обогнула кровать и приблизилась – медленно, опасливо, словно мы быки, что вот-вот ринутся в атаку.

Вблизи я разглядел, что у нее круглое девчачье лицо, толстые младенческие щеки, но карамельная кожа испещрена морщинами, точно бумажный пакет, смятый в кулаке, а затем расправленный.

– Покажите ей снимок, – велел Хашим.

Я вынул бумагу из кармана.

Горничная аккуратно расправила очки, нацепила их на кончик носа и взяла фотографию. Что-то сказала по-испански.

– Она узнаёт, – пояснил Хашим.

Нора пошуршала пакетом «Цельных продуктов», встряхнула пальто за плечи и предъявила горничной.

Едва взглянув, та застыла и что-то зашептала.

– Ей кажется, она уже видела это пальто, – отрапортовал Хашим.

– «Кажется»? – переспросил я. – По-моему, она вполне убеждена.

Он неловко улыбнулся, о чем-то спросил горничную. Та отвечала серьезно и тихо, не спуская глаз с пальто, словно боялась, что оно вот-вот оживет. Хашим перебил, задал другой вопрос, и она ответила с жаром, попятившись. Говорила несколько минут, временами до того театрально, что в ее прошлом я заподозрил блистательные съемки в мыльных операх «Веневисьон». Мысленно вгрызшись в поток испанского, я попытался извлечь знакомое слово – и вдруг извлек.

Chaqueta del diablo. Дьявольская куртка.

– Ну? – спросил я Хашима, когда горничная умолкла, а он и рта не раскрыл.

Хашим раздражился.

– Дело было несколько недель назад, – сказал он. – В пять утра. Она только-только вышла на смену, на тридцатом этаже.

Гвадалупе пристально за ним наблюдала. Он улыбнулся ей, не разжимая губ.