Август Стриндберг - Том 1. Красная комната. Супружеские идиллии. Новеллы

• Название: Том 1. Красная комната. Супружеские идиллии. Новеллы
• Автор: Август Стриндберг
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-4224-0011-9

Роман «Красная комната», принесший Стриндбергу мгновенный и шумный успех, в сатирических тонах изображает нравы современного писателю шведского общества: тупой бюрократизм в управлении страной, паразитизм чиновничества, комедию парламентаризма, продажность прессы, аферы нарождающихся акционерных компаний, лицемерие религиозных и благотворительных обществ, зависимость искусства от капиталистов. На этом фоне разворачивается личная трагедия героя романа — постижение изнанки жизни и утрата при этом своих юношеских идеалов.

---

А какая возня была с этими контрамарками! Ежедневно должен был он хлопотать в театральном бюро о двух бесплатных билетах, чтобы все семейство попеременно могло побывать в театре. Братья невесты приставали к нему до тех пор, пока он не нашел случая свести их за кулисы.

Вечером в субботу он бывал свободен и совершал с невестою прогулку в Зоологический сад. Конечно, мама должна была быть с ними, и редко обходилось без двух сестер.

Адольф ничего не мог иметь против того, чтобы и они подышали чистым воздухом.

Конечно, как мог Адольф этого не хотеть! Иногда приходилось платить за ужин в «Альгамбре», ему было не очень приятно платить впятеро или вшестеро дороже того, чем это стоило бы им вдвоем с невестою. Часто также случалось, что мама уставала, и приходилось нанимать карету, которая, конечно, наполнялась семейством, а ему приходилось сидеть на козлах и вертеться наподобие штопора, чтобы видеть свою невесту.

Часто и братья приходили в «Альгамбру», чтобы проводить сестер домой; длинный Карл регулярно просил зятя «выставить» ему, а Эрик отводил его в сторону и выпрашивал какую-нибудь мелочь.

Наедине с невестою бывать ему почти не приходилось. И таким образом он вступил в брак, не зная, какова, собственно, его невеста. Он знал только, что он ее любил, этого было достаточно, и он много мечтал о тихой совместной жизни с нею после свадьбы!

Когда он пришел с объявлением о свадьбе в последнее воскресенье и сел за свой последний холостой обед, жизнь ему показалась такой полной и светлой; он мечтал о своем собственном доме и об уединении с «ней». Сидеть рядом на софе и болтать без помехи, без этих улыбающихся сестер и зубоскалящих братьев. Когда он снял свое ежедневное платье и надел фрак и белый галстук, ему казалось, что он отбрасывает от себя все гнусное, все неприятное, всю противную ненормальную холостую жизнь.

В прошедшем не было ничего преступного, что могло бы бросить тень на будущее. Он запаковал последние безделушки и старые вещи в сундук, который послал в новое жилище, попрощался со старою софой, на которой спал, и со своею хозяйкою, которая проливала слезы и от всего сердца желала ему счастья.

Вечером у родителей невесты состоялась свадьба.

Братья ее были назойливо бесцеремонны, мать проливала потоки слез, обращалась с ним как с разбойником и просила его быть добрым с ее ненаглядным сокровищем. Наконец проделано было все, и он мог отвести в карету свою молодую жену. Многочисленные братья хотели провожать их, но Адольф захлопнул дверцу кареты так, что стекла затрещали, а в душе отослал милых родственников туда, где перец растет.

Ну наконец-то они одни! Но когда она увидела на его лице торжество победителя, она испугалась. Таким она еще никогда его не видела.

— Разве это удивительно? — спросил он.

Но она плакала и отстраняла его ласки; ему было досадно, и прибытие в новое жилище, где горничная забыла позаботиться о спичках, было в достаточной степени печально.

На следующее утро, в семь часов, у него был уже урок… Она должна быть рассудительной, так как его содержание довольно скудно, и он хотел восстановить то, что растратил за время жениховства.

В девять часов он пришел завтракать домой, затем пошел на репетицию. После обеда ему было необходимо соснуть часок, так как в пять часов у него опять был урок у себя дома. Жена нашла жестоким с его стороны, что он хотел спать. Она все утро сидела одна, и когда он наконец пришел домой, то хочет лечь спать! Но ему нужно, иначе он будет не в состоянии заниматься. Ему нужно!

В четыре часа придет ученик, и тут уж ни на минутку нельзя отлучиться.

— Но ведь сегодня ты бы мог отослать ученика!

Невозможно! Он должен быть строг к самому себе!

И когда ученик пришел, молодая женщина сидела в соседней комнате и слушала, как Адольф отбивал такт ногой и как без конца повторялись те же ноты.

Наконец в передней позвонили, и в квартиру ворвались три брата и все четыре сестры. Стало шумно, раздался смех.

Длинный Карл сейчас же направился к буфету и вытащил бутылку пунша, сестры с любопытством посматривали на молодую женщину, не выглядит ли она изнуренной. Хозяйка дома должна была направиться к шифоньерке, взять «хозяйственных» денег и послать Лину за вином.

Адольф, услыхав веселый шум, раскрыл дверь и раскланялся с родственниками. Он был очень рад, что жена не одна, но он не мог с ними остаться, его ждал ученик.

— Ну, ты, кажется, в довольно печальном положении, — сказал Эрик, прежде чем Адольф удалился.

И опять пошли до, ре, ми, фа…

В гостиной смеялись и шумели, стучали стаканами, но ему нельзя выло быть с ними.

Наконец пришла жена и постучала в дверь: Адольф должен был пойти к ним и чокнуться с родственниками.

Да, это он, конечно, мог! Но сейчас же назад. В пять часов пришел следующий ученик.

— Это очень приятно для тебя, Елин, такая музыка, — сказала одна из сестер, — это как поросячий визг.

Но Елин рассердилась и сказала, что замуж выходят вовсе не для того, чтобы хорошо и удобно устроиться!

Да? А для чего же тогда?

Это ее не касается.

Положение было уже довольно натянутое, когда Адольф вошел, чтобы попрощаться, прежде чем идти в театр.

Он просил их всех остаться и составить общество для его жены, чтобы ей не пришлось сидеть одной, его же дожидаться им не нужно.

И все остались.

Когда в полночь он возвратился домой, его жена только что легла спать; гостиная, его маленькая прекрасная гостиная, была полна табачного дыма и дурного воздуха; скатерть, вчера еще совершенно свежая, была вся в пятнах, на полу валялись осколки стаканов, и недопитое, оставшееся в стаканах пиво распространяло противный запах. Масло было съедено до последнего кусочка, свежего хлеба тоже больше не оставалось, ему был оставлен кусок жирного студня, засохший кусочек языка, выглядевший, как гуттаперча, и два анчоуса, прозрачные спинки которых свидетельствовали, что они были уже однажды насажены ни вилку.

Жена проснулась.

— Нашел ли ты там чего-нибудь поесть, мой милый? — спросила она из глубины подушек.

— Да, да, — он отнесся ко всему добродушно и сходил сам на кухню за пивом.

И затем отправился спать. Жена хотела, чтобы он с нею поболтал, но он смертельно устал и моментально заснул. На следующий день явилась теща с утренним визитом. Когда Адольф вернулся домой, в гостиной пахло портвейном.

После обеда явился тесть, но у Адольфа был урок, и он не мог ему составить компанию, и старик ушел совершенно обиженный, так как он думал, что зять хоть на эти дни освободится.

Но братья и сестры их не забывали; у кого-нибудь из них всегда было время, и их визиты были бесконечны. Всегда пунш на столе, а на ковре окурки.

В один прекрасный день Адольф рискнул сделать замечание о чрезмерном потреблении пунша, которого он сам никогда и не пробует.

И пошло! Никто из ее родных не может бывать у нее! Она хорошо знает, что все принадлежит ему, и это должны узнать и другие.

— Нет, мое дорогое дитя, это не необходимо, я позволил себе только вопрос, почему у нас ежедневно пьется пунш, мой ангел!

— Это неправда! Вчера мы не пили!

— Может быть, но если только в один из четырнадцати дней пунш не пьется, то образно можно сказать: ежедневно бывает пунш — не правда ли?

Она не понимает «образного языка», такого тонкого воспитания она не получила, но колкости она понимает. Ах, никогда, никогда она не думала, что это так бывает, когда выходишь замуж. Мужа никогда не бывает дома, а когда он дома, он или спит, или бранится, и еще ставит ей на вид, что все принадлежит ему.

Несчастным образом именно в этот день длинный Карл сделал попытку занять у зятя и получил вежливый отказ.

Слух об этом вместе с историей о пунше распространился очень скоро, и Адольф превратился в жадного человека, и к тому же лживого, так как женихом он таким никогда не бывал.

В конце концов, после целого ряда неприятностей, Адольф сам заказал пунш, когда они пришли, и так как он сам это сделал, то уж и не мог больше сетововать.

Однажды ночью Адольф вернулся домой усталым и голодным. На столе лежала обглоданная сырная корка, пустое блюдо еще говорило о съеденном бифштексе; на другом были остатки жареной печенки. Для него же опять был оставлен кусок жирного студня среди пустых тарелок, кусочков хлеба и немытых стаканов. Масла совсем не было.

Он был голоден и нервно настроен, но решил представить все дело в юмористическом свете.

— Послушай, дитя мое, — сказал он жене, — она была уже в постели, — нет никого из всех твоих братьев, кто бы любил жирный студень?

Шпилька заключалась в слове «всех».

— Итак, ты находишь, что у меня слишком много братьев?

— Ну, во всяком случае больше, чем у меня здесь масла!