Ольга Романовская - Паук раскинул сеть

• Название: Паук раскинул сеть
• Автор: Ольга Романовская
• Жанр: Детективная фантастика

3 книга серии. Главный следователь Ольер ли Брагоньер не привык отдыхать, поэтому в отпуск его можно отправить только высочайшим приказом. Казалось, он наконец-то сможет уделить больше времени любимой женщине, но работа для него найдётся везде. Только как бы она не обернулась трагедией!

---

— Ольер, ты приехал? Потребовалось воля монарха, чтобы я вновь тебя увидела.

Подняв глаза, Эллина увидела знакомую худощавую фигуру. Леди ли Брагоньер, по-прежнему в чёрном, не изменившая вдовьему наряду, степенно спускалась к сыну. Величественная, будто королева, хозяйка дома невольно внушала трепет. Прошедшие полтора года никак не сказались на её лице, оно будто застыло вне времени — уже не молодое, но и не старушечье. Наверное, его заморозил холод глаз. Точно такие же достались по наследству Брагоньеру.

Оставив Эллину, соэр, не торопясь, поднялся к матери и склонился над её рукой. Леди ли Брагоньер чуть заметно улыбнулась и перевела взгляд на гоэту. Не дожидаясь напоминаний, Эллина поздоровалась и присела в реверансе.

— Так это и есть та женщина, Ольер? — в голосе леди ли Брагоньер сквозила неприязнь, но хозяйка дома тщательно её скрывала.

— Да, это Эллина Тэр. Вы уже знакомы.

Эллина молила, чтобы соэр подошёл к ней, встал рядом, но он остался подле матери.

— Кажется, она гоэта… — взгляд леди ли Брагоньер пристально осмотрел гостью с головы до ног. — Напомни, из какой она семьи. Кто ваши родители, госпожа Тэр?

Эллина упорно молчала, предпочитая показаться невежливой, нежели опозориться. Пьяница-отчим вобьёт последний гвоздь в крышку её гроба. Гоэта его сто лет не видела, но догадывалась, после смерти матери тот окончательно опустился, пропил то немногое, что досталось в наследство от жены.

— Они умерли, благородная сеньора, — когда молчание стало совсем неприличным, тихо ответила Эллина.

Это истинная правда: ни отца, ни матери уже нет в живых.

— Они были из второго сословия? — не унималась леди ли Брагоньер.

— Именно так, — предупреждая ответ Эллины, подтвердил соэр. — Они из провинции, торговцы. Но, полагаю, не стоит бередить в госпоже Тэр грустные воспоминания. Утрата ещё свежа.

Эллина благодарно взглянула на него. Она догадывалась, как скривилась бы леди ли Брагоньер, узнав о крестьянской крови матери любовницы сына и неудачных попытках завести собственное дело отца-мещанина. Отчим не лучше — Эллина постоянно вытаскивала его из кабачков.

— Добро пожаловать, госпожа Тэр, — хозяйка дома одарила Эллину вежливой улыбкой. — Чувствуйте себя, как дома. Надеюсь, вам понравится в Калеоте.

— Я тоже надеюсь, благородная сеньора.

Леди ли Брагоньер кивнула и попросила сына на пару слов. Гоэта догадывалась, о чём, вернее, о ком пойдёт речь.

В отведённую ей комнату Эллину проводил слуга. Горничная уже разбирала сундуки с вещами. Она предложила гоэте принять ванную. Эллина не отказалась: хотелось смыть с кожи не только дорожную пыль, но и взгляд леди ли Брагоньер.

Соэр зашёл к гоэте перед обедом. Заметив грустное выражение лица Эллины, спросил, в чём дело. Гоэта честно призналась и выразила опасение, что леди ли Брагоньер не примет её.

— Будь вежлива, об остальном не думай, — соэр присел в кресло, наблюдая за тем, как Эллина закалывает волосы. Той хотелось исправить произведённое на хозяйку впечатление и выглядеть не провинциальной безродной девицей. — Да, мать полагает, мне следовало быть разборчивее, но я не выбирал, ты знаешь.

Эллина вздохнула и уткнулась носом в затылок Брагоньера, прошептав:

— Мать всегда важнее, не так ли?

— Если хочешь знать, чью сторону я приму, если вы поссоритесь, то ничью. Но, надеюсь, ты проявишь осмотрительность.

Гоэта поправила ворот рубашки Брагоньера и выпрямилась. Помолчав, она спросила:

— О чём вы разговаривали? Она меня оценивала, да? На её месте я тоже бы не поняла, почему ты так продешевил.

Эллина бросила взгляд в зеркало: оттуда на неё смотрела хорошенькая женщина в летнем платье с кружевным лифом. Но она не стала ни благородной дамой, ни талантливой магичкой, ни юной прелестницей, ни первой красавицей Тордехеша. Ей уже скоро тридцать шесть лет, за плечами нелицеприятная биография, множество мужчин — неудачных попыток свить семейный очаг, и друг, он же бывший возлюбленный-некромант. Всё это не тайна за семью печатями, никакими платьями и драгоценностями не скроешь. С такой спят, но не представляют матери, пусть даже как любовницу.

Гоэта сделала вид, будто никак не может застегнуть серёжки. На самом деле она пыталась заставить себя улыбнуться. Леди ли Брагоньер в одночасье вернула Эллину с небес на землю.

— Снова устраиваешь проверку? — покачал головой соэр, подошёл и легко защёлкнул оба замочка. — Прости, я не считаю нужным афишировать чувства, достаточно того, что ты о них знаешь. И я не собираюсь повторять, что люблю. Хватит одного раза.

— Я и одного-то не слышала, — чуть слышно вздохнула Эллина.

Если бы он сказал! Но нет, одни намёки, предложение стать любовницей, спасения от смертельной опасности — и полнейшее молчание о чувствах. То ли Брагоньер не умел их выражать, то ли не считал нужным.

— Эллина, — соэр развернул гоэту лицом к себе, — чем моя мать страшнее высшего общества Сатии? Оно не смущало тебя ещё до знакомства со мной. В чём дело?

— Она твоя мать, — опустив голову, пробормотала Эллина. — Это совсем не то. И одно дело, когда смотрят и оценивают подругу, и совсем другое — меня.

Брагоньер промолчал и отошёл.

Гоэта в последний раз поправила причёску и, убедив себя, что любовница не невеста, воспрянула духом. Право слово, нашла, чего бояться! Вот если бы соэр сделал ей предложение, леди ли Брагоньер Эллину бы поедом ела и со свету сжила. А так просто покривит нос и забудет.

Постель же не брак, тут от женщины другое требуется, а происхождение не столь важно.

Эллина вымученно улыбалась, вцепившись в руку Брагоньера. Тот неодобрительно посматривал на неё и пару раз сделал замечание: «Не дрожи!». Гоэта кивнула и попыталась не обращать внимания на косые взгляды знатных дам. Перешёптываясь, они пристально следили за неизвестной девицей, подцепившей баронета. От любопытных глаз не укрылось ничего: ни подвернувшаяся нога, ни робость, ни цепкие пальцы на локте Брагоньера. Всё это тут же обсуждалось, причём так, чтобы Эллина слышала. Все знали, она не дворянского происхождения, поэтому не было нужды отходить в сторонку, чтобы посплетничать.

Единственное, в чём гоэту не могли упрекнуть — это отсутствие вкуса. Платье сидело идеально, подчёркивая то, что надлежало подчеркнуть, и скрывая то, что надлежало скрыть.

Бриллианты в ушах и на шее вызывали зависть. Серьги выбирала по просьбе Брагоньера сестра, и Эллина недаром шутила, что они стоили больше неё. Продав их, гоэта обеспечила бы себе безбедное существование на долгие годы. Колье принадлежало матери соэра. У Эллины не нашлось достойной пары к серьгам, а покупать что-либо оказалось поздно.

Гоэте вспомнился жемчуг, который она надела на прошлый приём в Калеоте. Тогда леди ли Брагоньер уверяла, будто Эллине к лицу этот камень, теперь же говорила то же о бриллиантах. Даже выражения лица и фразы не изменились.

Дворец произвёл на гоэту неизгладимое впечатление. Даже бал в столичной Ратуше не шёл ни в какое сравнение с королевским приёмом. Везде позолота, свет, паркет, по которому страшно ступать, слуги, такие важные, что их легко спутать с гостями. И весь цвет Тордехеша — сплошь аристократия. Немногие представители второго сословия, которых пригласили на бал, держались в стороне, обособленно.

На приёмах, на которых прежде бывала Эллина, гостей встречали хозяева дома, а если приглашённые опаздывали, они сами проходили в бальную залу. Тут же экипажи по одному подъезжали к залитому огнями дворцу. Лакеи ловко откидывали подножки, распахивали дверцы, и блистательные вельможи поднимались под руку со спутницами по ковровой дорожке. Им предстояло миновать вестибюль и преодолеть пролёт широкой беломраморной лестницы. Затем церемониймейстер торжественно объявлял имена гостей, распахивались позолоченные двери, и новоприбывшие под перекрёстными взглядами «сливок» высшего света подходили к тронному возвышению, чтобы засвидетельствовать своё почтение Его и Её величеству.

Встреча с монаршей четой пугала Эллину до дрожи в коленях. Гоэта боялась опозориться. Проклятый реверанс по-прежнему выходил плохо, а тут ещё каблуки… Не так посмотришь, не то скажешь, не так поцелуешь руку — и всё, опала. Эллина понимала, на этом балу она не сама по себе, а любовница Ольера ли Брагоньера — значит, от её поведения зависит и его судьба.

— Ах, здравствуйте, милейший Ольер! — Дорогу им преградила дама, по виду — ровесница Брагоньера. Её наряд стоил не меньше, а то и больше платья Эллины. — Вы нас совсем забыли, совсем не жалуете наше скромное общество!

— Увы, работа удерживает меня в Сатии, герцогиня, — соэр склонился над затянутой в перчатку рукой. — Но, уверен, у вас нет недостатка в гостях.

Герцогиня улыбнулась и стрельнула глазами по Эллине. Не зная, как поступить, та присела в реверансе.