Роман Сенчин - Любовь, или Не такие, как все (сборник)

• Название: Любовь, или Не такие, как все (сборник)
• Автор: Роман Сенчин
• Издательство: Литагент1 редакция0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87529-0

Чудаки, блаженные, не от мира сего – как только не называют людей, отличающихся ото всех. Среди них есть одержимые манией и фактически святые, безумцы и великие философы. Не замечать их попросту невозможно. Талантливый художник-аутист из рассказа Романа Сенчина, крылатая девочка Юрия Буйды или фотограф-маргинал из повести Алексея Лукьянова – все они чудаки, но мы-то знаем, что слово «чудак» происходит от слова «чудо». Мир без таких людей стал бы более тусклым и серым.

---

В их семье никогда не было уродов, хотя чудаков хватало. Прабабушка Либерии по материнской линии умела разговаривать со змеями, а по ночам оборачивалась сорокой. А прапрадед ее по отцу, дьякон, решил однажды прыгнуть с церковной колокольни, чтобы от страха у него выросли крылья, однако вместо крыльев вырос хвост, которым дьякон зацепился за ветку березы и спасся таким образом от верной смерти.

Люди вспоминали об этом, гадая, кем же вырастет Либерия – ангелом или демоном.

«Старухой она вырастет, – говорила ее мать с горечью. – Одинокой черной старухой».

Каждый год семья Бортниковых прирастала ребенком, и все дети, к радости матери, рождались без крыльев и без хвостов.

Отца это немножко огорчало, но вообще-то ему тогда было не до детей. Ивана Дмитриевича назначили налоговым инспектором, и он с утра до вечера мотался по району. Несколько раз на него покушались. Однажды на лесной дороге его избили до полусмерти, а потом привязали к лошади и пустили ее галопом. Через месяц Иван Дмитриевич пришел в себя, но исполнять прежние обязанности уже не мог. Его назначили начальником почты.

К тому времени в семье Бортниковых было пятеро детей, здоровых, веселых и бойких. Либерия же росла замкнутой и нелюдимой. Крылья мешали ей ходить, и она целыми днями сидела в углу двора на жердочке под навесом, где принимала пищу и справляла нужду. Там же она и спала до холодов. А с наступлением зимы перебиралась на чердак, ближе к печной трубе.

На семейном совете было решено не отдавать ее в школу. У Ивана Дмитриевича появилось свободное время, и он решил сам заниматься образованием дочери. Ему было жалко дочь, которая сидела на своей жердочке нахохлившись, в стороне от настоящей жизни.

Либерия оказалась смышленой девочкой: она быстро освоила азбуку и таблицу умножения, и вскоре они приступили к изучению «Капитала».

Либерию пугало будущее, в котором для нее не было места. Отец пытался разубедить ее. Он говорил, что крылатая женщина лучше любого голубя может справиться с доставкой почтовых отправлений. Более того, если голубь способен нести только записочку или маленькую коробочку, скажем, с обручальным кольцом, то крылатая женщина может доставить адресату пуд картошки, вязанку дров или даже собрание сочинений Троцкого. Кроме того, ее можно использовать при строительстве телеграфных линий, ремонте крыш и топографической съемке местности. А еще она могла бы здорово помочь военным: разведка в оперативно-тактической глубине фронта, диверсии на коммуникациях противника, доставка боеприпасов, провизии и медикаментов подразделениям, оказавшимся в окружении, наконец, бомбежка с воздуха…

Ну а пока – пока Либерия исполняла роль чучела, охраняя родительский огород от птиц. В огромном брезентовом плаще и в соломенной шляпе она сидела на жердочке между грядками, время от времени издавая пронзительные крики и размахивая руками, чтобы отпугнуть ворон. Иногда Иван Дмитриевич брал ее с собой на охоту, и дочь неплохо справлялась с обязанностями ловчего сокола или собаки, приносившей отцу подстреленную добычу.

Благодаря свежему воздуху, простой пище и физическим упражнениям, какие и не снились бескрылым людям, Либерия росла здоровой и крепкой. В четырнадцать лет она сделала круг над городом с двумя пудовыми гирями в руках, а в пятнадцать доставила домой по воздуху кабана, подстреленного отцом километрах в десяти от города.

Она не любила летать днем, потому что днем ей приходилось надевать штаны и лифчик. А вот ночные полеты доставляли ей настоящее удовольствие. Когда все в доме засыпали, она освобождалась от одежды, взмахивала крыльями и свечой взмывала над городом, выше стометровой колокольни храма Воскресения Господня, над гонтовыми, железными и соломенными крышами, над озером, чешуйчато поблескивавшим под луной, выше и выше, а потом делала круг над Чудовом и уходила в сторону Москвы, в центре которой высился грозный замок с зубчатыми стенами и башнями, увенчанными алыми звездами. Она глубоко дышала, забыв о крыльях, ей было хорошо, вольно и сладко. Иногда она снижалась, чтобы заглянуть в чужие окна, или разглядеть на озерном берегу парочку, занимавшуюся любовью, или пристраивалась над паровозом, мчавшим по сверкающим рельсам вагоны и обдававшим ее угарным дымом и жгучими искрами… Голова у нее кружилась, и на глаза наворачивались слезы…

Неподалеку от Кандаурова построили военный аэродром, и жители Чудова и окрестных деревень могли каждый день наблюдать за туполобыми истребителями, выполнявшими «бочки», «горки», «мертвые петли» и «иммельманы».

А вскоре летчики начали отрабатывать ночное пилотирование – тогда-то Либерия и встретила свою любовь.

Возвращаясь однажды домой после полета над Москвой, она увидела впереди по курсу самолет «И-16». Благодаря семисотпятидесятисильному двигателю истребитель развивал скорость около четырехсот восьмидесяти километров в час. Либерия прибавила ходу, поравнялась с самолетом и легла на бок, чтобы получше его рассмотреть. Ей и в голову не приходило, что этой машиной с бортовым номером 023 может управлять человек. А человек, сидевший за штурвалом, – его звали Николаем Городецким – повернул голову вправо и увидел Либерию: сильные длинные ноги, широкие бедра, плоский живот, высокая грудь, ее глаза, светившиеся в темноте, и крылья, огромные белоснежные крылья за спиной.

До той ночи девятнадцатилетняя Либерия не знала, что она не просто красива, а прекрасна, но когда она поймала взгляд Николая, сердце ее вдруг вскипело, кровь ударила в голову, и от внезапно нахлынувших чувств девушка потеряла равновесие и чуть не упала на землю. Пилот бросил машину в пике, пытаясь подхватить Либерию на крыло, но метрах в тридцати от земли ей удалось выйти из штопора. Не спуская друг с друга взгляда, Николай и Либерия поднялись высоко, очень высоко и помчались на восток, на рассвет, который окрашивал их тела нежным розовым цветом, а потом повернули к Москве и на высоте две тысячи метров полетели бок о бок, крылом к крылу, и за ними тянулся пьянящий запах сурового авиационного бензина, который смешивался с головокружительным запахом горячего девичьего пота…

Либерия проводила Николая до аэродрома, сделала круг над посадочной полосой и вернулась домой, усталая, дрожащая и счастливая. А Николай по возвращении на базу решил на всякий случай никому не рассказывать о крылатой девушке.

Иван Дмитриевич Бортников был поражен, увидев дочь улыбающейся. Либерия больше не сидела целыми днями в углу двора на жердочке. Она сходила в парикмахерскую, надела красивое платье, подогнанное по фигуре, и туфли-лодочки. Она перестала опускать глаза, встречаясь взглядом с мужчинами. Жизнь ее наполнилась смыслом.

Николай и Либерия стали встречаться каждую ночь.

Едва дождавшись заката, Либерия вылетала на поиски истребителя с бортовым номером 023. А Николай сразу после взлета начинал высматривать среди звезд самую яркую – Либерию. А потом они летели рядом, крылом к крылу, над деревнями и городками с их редкими огоньками, над дорогами и лесами, и иногда опускались очень низко, чтобы на бреющем полете промчаться над гладью Чудовского озера, а иногда забирались так высоко, что начинали задыхаться от нехватки кислорода, и ничего больше им не нужно было – только лететь вместе, смотреть друг на друга, слышать ровный гул мотора и тонкий свист крыльев…

Либерия провожала Николая до аэродрома, а потом возвращалась домой.

Случалось, что Николай провожал ее до Чудова и прощался, покачивая крыльями. Каждый раз он давал себе слово – выбраться в этот городок, отыскать этот дом, встретить Либерию на земле, взять ее за руку, но всякий раз он откладывал дело на завтра. Он боялся разрушить на земле то, что было живо в небе.

Но встретиться им было не суждено.

В конце июня 1941 года Николай Городецкий погиб в неравном бою с немецкими самолетами, рвавшимися к Москве. Либерия видела, как вспыхнул, упал на землю и взорвался истребитель «И-16» с бортовым номером 023.

Она и сама чуть не погибла той ночью. Немецкий пилот принял ее за парашютиста с подбитого самолета и разрядил в нее остатки боекомплекта. Раненная в плечо, Либерия рухнула в озеро, но смогла кое-как выбраться на берег и доковылять до дома.

Она выздоравливала под грохот бомб, которые немецкие самолеты сбрасывали почти каждую ночь на Москву. Эти самолеты постоянно напоминали о тех ночах, когда Либерия и Николай летали вместе, крылом к крылу, и за ними тянулся пьянящий запах сурового авиационного бензина, который смешивался с головокружительным запахом горячего девичьего пота, и ничего больше Николаю и Либерии было не нужно.

Что-то мучило Либерию, что-то зрело в ее душе, огромное и важное, но что это было – она не понимала.