Анхелика Фернандес - Когда сгорают мечты

• Название: Когда сгорают мечты
• Автор: Анхелика Фернандес
• Жанр: Короткие любовные романы

Сессилия Де Вуа — прекрасная художница, работающая в галерее. Вся жизнь ее крутится вокруг картин. У нее есть тайное увлечение — она любит рисовать незнакомых людей, зная, что больше их не встретит. Однажды она рисует портрет дьявольски привлекательного и магнетически притягательного мужчины…

---

— Ничего и не устану — настаивала на своем Сессилия. У нее наметилась хорошая идея: встретиться с отцом Анжело и расставить все точки на «i». Служанка рассказывала ей о жестоком характере старшего Габриса и о том, что даже Анжело старается с ним редко контактировать. Но Сессилия понимала, что судьба предоставляет ей шанс, ведь Шарлотта смутно упоминала, что ее муж будет дома, а не у старых друзей. Удивительно, но на свадьбе собственного сына он поспешно покинул церемонию.

— Шесть часов в дороги — это очень много — продолжал упираться Анжело, поставив кружку. Он встал и попытался ее обнять, но Сессилия мгновенно попятилась назад.

— Ты же обещал сделать все, о чем я попрошу! — возмутилась Сессилия.

— Но не во вред же тебе, agape mou — пожал плечами Анжело, снова сделав попытку сближения, но девушка лишь обиженно надула губы, чем вызвала у него дикий хохот.

— Ты нашла хороший способ уговорить меня — сквозь смех проговорил он.

Она непонимающе посмотрела на него:

— В смысле?

— Твои губки выглядят настолько обольстительно, что мне хочется… — Анжело понизил голос, и его глаза заблестели от желания.

— Тебе нужен доктор — с притворным убеждением заключила Сессилия, позволив прижаться к его сильной груди — У тебя просто великие аппетиты.

— Что делать? — обреченно вздохнул он — Ты превратила меня, дорогая, в такого монстра.

— Так мы поедем к твоим родителям? — лукаво поинтересовалась Сессилия, положив ладонь на свой живот. Почувствовав толчки, она подняла на него взгляд победителя и добавила: — Ты же не откажешь своей дочери?

Анжело снова тряхнул головой и, отпустив ее, пошел к лестнице. Как только он преодолел пять ступенек, Сессилия закричала ему вслед:

— Анжело, куда ты?

— Боже, женщина — послышался стон бедного мужчины — Ты всегда добьешься своего. Я пойду переоденусь.

* * *

— Ты в порядке, дорогая?

Сессилия посмотрела на взволнованное лицо мужа и сжала крепко его руку. Нет, она не была в порядке. Дело не в том, что у нее раскалывалась от боли голова. Старший Габрис покинул обеденный стол, когда они только вошли в дом. Странное чувство теснило ее грудь. Ей казалось, что она не должна делать такой решающий поступок, не посовещавшись с мужем. Вдруг он будет против? Сессилия ни разу не обмолвилась с ним обычным приветствием, а что можно говорить о таком серьезном разговоре? Ведь не каждый знает семейную трагедию Габрисов.

— Да, все хорошо — шепнула ему на ухо девушка и снова выдавила улыбку, слушая истории матери Анжело о детстве во Франции и мечте стать актрисой. Она думала совсем о другом, но кивала в знак согласия.

Служанки приносили разные вкусные блюда, но ей кусок не лез в горло. Сессилия осушила одним глотком холодную воду, не замечая пристального взгляда Анжело, одновременно следящего за жестами матери и наблюдавшего за поведением Сессилии.

Его настораживал загадочный блеск в ее шоколадных глазах и то, что она через каждые пять минут прикусывала губу, вселила в него сомнение. Она что-то собирается делать. Но что? Она настояла на приезд к его родителям, но не выглядела — таки довольной.

— Извините — Сессилия, придерживая живот, вышла из — за стола — Я скоро вернусь.

— Куда ты? — быстро спросил ее Анжело.

— В дамскую комнату — солгала Сессилия. Отец ее мужа уединялся всегда в кабинете, куда никто, даже жена не имела право входа.

— Я с тобой — выпалил Анжело и понял, как это прозвучало по укоризненному взгляду матери и хихиканью молодых служанок. Ничего не говоря, он подцепил вилкой филе рыбы и положил на тарелку.

У него вовсе пропал аппетит. Что-то его жена замышляла. За месяц, пусть и не полностью, но он изучил ее. Эта скованность чем-то объяснялась.

Сессилия постучала в деревянную дверь с удивительной резьбой и, не дождавшись ответа, вошла в затемненное помещение. Только светильник на столе освещал комнату. Пожилой мужчина с суровыми чертами лица медленно протянул каждую букву:

— Закрой дверь.

Сессилия машинально исполнила его просьбу и перевела дыхание, повторяя мысленно заученную речь.

— Вы не можете поступать так беспощадно с сыновьями, а тем более с Ангелосом. То, что он ослушался вас, не значит, что он не любит вас. Вы должны войти в его положение — запричитала Сессилия, но презрительный взгляд, обращенный в ее сторону, поколебал ее уверенность.

— Кто тебе рассказал обо всем? — не получив ответа, старик процедил: — Кто же, кроме Анжело.

— Не надо — вступилась за мужа Сессилия — Он очень переживает за вас, но ему очень тяжела разлука с братом.

— Милочка, вы не женаты и года, а ты осмеливаешься высказывать мне что-то? — Его злорадный смех поднял в ней волну тошноты, но Сессилия сдержалась, сжав кулаки.

Он оказался не только противным человеком, но и самовлюбленным.

— Я просто не хочу, чтобы страдал мой муж — честно призналась Сессилия.

— А я хочу, чтобы этот негодяй страдал — ударив кулаком об стул, прогремел старший Габрис.

— Как вы можете?.. — ахнула Сессилия, прикрыв рот рукой — Он… же ваш сын.

Сессилия не ожидала, что столько желчи будет направлено в сторону ее мужа. Родной отец желал своему сына самого плохого, в то время как тот беспрекословно принес свою жизнь в жертву амбициям и желаниям отца.

— Он виноват в том, что умерла Марина — взорвался свекор, а потом, резко включив свет, посмотрел на нее с отвращением: — Посмотри на себя, да ты даже мизинца Марины не стоишь. Она была ангелом во плоти.

Слезы накипели на ее глазах. Ей незачем было напоминать о бывшей жене Анжело, так как она прекрасно знала свое место в сердце мужа. Он ничего к ней не чувствовал, ведь до сих пор не вычеркнул из памяти Марину. Она, словно призрак, встала между ними. Слова старика подействовали похуже, чем пощечина.

— Может, Марина осталась бы жива, если не ваши жестокие принципы — выпалила Сессилия.

Лицо старика побагровело от гнева, а нижняя челюсть задрожала, он вскочил и угрожающе начал приближаться к ней. Сессилия отпрянула назад, но наткнулась на деревянный шкаф.

— Не смей произносить ее имя — зашипел старик — Ты лишь содержанка моего сына.

— Я его законная жена — гордо подняв голову, опровергла его слова Сессилия, и он поднял руку. Осознав, что он сейчас ее ударит, она прикрыла живот, словно защищая жизнь внутри себя, и зажмурилась. Однако удара не последовало. Открыв глаза, Сессилия увидела Анжело, держащего руку побледневшего отца в воздухе.

— Никто не смеет трогать мою жену — сдерживая гнев, четко выговорил он — Даже ты, папа.

Старший Габрис начал грязно ругаться на греческом, а Сессилия всем существом ощущала ярость мужа.

Отец уже не в первый раз осыпал его грязными словами… да и, наверное, не в последний. Причем такими… Анжело скорее бы умер, чем признался кому-нибудь, как называет его отец… даже Ангелосу.

Но сейчас он смело смотрел в глаза бесновавшемуся отцу. Анжело не дрогнул… даже не позволил себе моргнуть, хотя каждое слово, срывавшееся с губ отца, словно отравленный кинжал, вонзалось в его душу, разрывало на части сердце. Наконец старик выдохся, и воцарилась тишина. С вызовом глядя на отца, Анжело надменно вздернул вверх подбородок.

— Настолько я понимаю, папа, ты закончил? Теперь выслушай меня. Сессилия — не содержанка и не любовница, а жена и мать твоего будущей внучки. Я всегда мирился с тем, что ты имел надо мной власть, но сейчас ты перешел все границы. По какому праву ты распускаешь руки? Если бы ты не был моим отцом, то…

Анжело почувствовал, как в нем разом будто всколыхнулось что-то… словно глубоко внутри его вдруг вскрылся какой-то нарыв и наружу бурным потоком хлынули незнакомые ему самому чувства — боль, гнев, возмущение. Чувства, которые он не мог, а может, и не хотел держать в узде. В эту минуту он люто ненавидел отца. Ненавидел за то, что тот своим деспотизмом сломил стойкого и терпеливого Ангелоса, превратив его в изгоя. Ненавидел за тот пустой взгляд, которым отец обычно смотрел на мать. Анжело ненавидел его до такой степени, даже не вспоминал о том, что отец перевел все свои акции на него.

Он ненавидел отца… точно так же, как отец ненавидел его самого. Теперь он в этом больше не сомневался.

— Анжело… — прохрипел старик, бессильно сжимая и разжимая кулаки, но тот лишь покачал головой:

— Ты должен был принять Сессилию, но не сделал этого. Я закрыл глаза. Ты все время попрекал меня Мариной и заставлял чувствовать себя виноватым. Я пропускал это мимо себя. Ты выгнал моего старшего брата, и я снова смолчал, отец. Но я не буду тряпкой, когда речь касается моей жены.

— А как же Марина? — Отец Анжело, будто не слушал все слова сына.

— Нет ее! — не выдержав, закричал Анжело — Марина умерла двенадцать лет назад. И я виноват лишь в том, что не любил ее, отец. Только в этом моя вина.