Илья Вергасов - Останется с тобою навсегда

• Название: Останется с тобою навсегда
• Автор: Илья Вергасов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Товарищ подполковник, второй стрелковый батальон выстроен. Разрешите вести на завтрак.

- Ведите.

- Поротно, с песнями, шаг-гом ар-рш!

Запевалы без азарта размыкают голоса, роты подхватывают недружно, сбивается строй.

- Песни отставить, шире шаг! - приказывает комбат громко и, повернувшись ко мне, как бы оправдываясь: - Всему, в том числе и песне, есть время и место...

Роты скрываются за леском, шагая к низине, где стелется дымок полевых кухонь.

- А мы в мою землянку, подкрепимся чем бог послал, - приглашает Чернов по-хозяйски.

- Пойдем лучше посмотрим, что бог послал в солдатский котел.

Каша пшенная жиденькая, кружок заморской колбасы невелик, чай пахнет веником.

- Капитан, подкормить бы солдат, а? Неплохо бы зелень и еще что-нибудь. - Смотрю в неподвижные рыжие зрачки Чернова.

- Личного капитала нет, а менять кильку на тюльку, - приподнимает острые плечи, - можно угодить, куда - сами знаете...

Сейчас в его глазах множество оттенков, при желании можно прочитать и такое: уж вы, дорогой товарищ, оставили бы нас, сами справимся.

- Так что там у вас по распорядку учебного дня? - спрашиваю.

- Десятикилометровый бросок с полной выкладкой, затем боевая стрельба по первой задаче.

- Действуйте, считайте, что меня здесь нет.

- Зрение и слух не обманешь. - Он улыбнулся.

- Работайте, капитан.

Строятся роты на вытоптанной пустоши. На солдатах вещевые мешки, скатанные шинели, саперные лопаты, по два подсумка и по три гранаты без запалов. Тут собираются совершать; тяжелый марш. Солнце еще невысоко, но припекает. День будет знойным. Колонны рота за ротой потянулись к дороге.

Батальон быстро удалялся, поднимая пыль, которая тут же оседала. Клименко спешит ко мне, ведя на поводках коней.

- Обождем, старина, пусть возьмут разгон.

Медленно двигалось к зениту раскаленное солнце. Небо без птиц, без голубизны; в мглистом чреве его гудит одинокий самолет.

Нарзан просит повод. Идем по стерне, на подъем, под копытами, шныряют юркие темно-зеленые ящерицы. Батальон, окутанный пылью, стремительно движется на юго-запад, туда, где в колышущемся мареве проглядывается узкая лесная полоска. Вот и хвост колонны... Кто-то, прихрамывая, тащится по обочине; отстающие, заметив меня, рывком догоняют замыкающих. Лица красные, в глазах усталое напряжение, на гимнастерках черные пятна пота. Солдат сидит на стерне и разматывает портянку. Рядом конь с седоком, с головы до пят покрытым пылью.

- Говорю, в строй, немедленно!

- Та не могу я, рана у меня распарилась. Глядите, - солдат поднимает оголенную ступню.

- Подошлю фельдшера, но смотри, ежели волынишь, к самому комбату представлю! - Верховой стременами горячит коня.

Вот те и на, да здесь целая кавалерия! Взводные и ротные без походной выкладки носятся на лошадях, с боков сжимая строй.

Я спешиваюсь, приказываю Клименко вести лошадей, а сам обгоняю взвод за взводом, пока не добираюсь до головы колонны. Командую:

- Реже шаг! Держать дистанцию!

Ко мне пристраивается комбат, молча идет нога в ногу. Минут двадцать я сдерживаю марш, а потом набираю привычные сто двадцать шагов в минуту.

- Привал!

Останавливаю колонну возле большой лужайки со старой ветлой посередине, защищающей от солнца степной колодец с воротом.

- Капитан, пошлите за фельдшером.

Чернов отдал распоряжение, вернулся и, спокойно выдержав мой взгляд, ответил на не заданный ему вопрос:

- За всех отставших наказание понесут кому положено.

- Ваши офицеры уже спешились?

- Многие фронтовики, после госпиталей...

- А солдат в батальоне после госпиталей разве нет? Или одним поблажка, другим поклажка?

- В том, что офицеры в седлах, прямой расчет. На одном деле поблажка, на другом - сто потов.

Подошел пожилой старшина с санитарной сумкой через плечо.

- Чепе есть? - спросил я.

- Откуда они у нас, товарищ начальник... Трое потревожили раны, а два дурня пилотки поснимали, вот солнышком их и прихватило...

Комбат слушал фельдшера спокойно, без смущения.

Четвертый час в батальоне, а ощущение такое, что я здесь лишний довесок. Комбат и офицеры его поступают и живут так, как жили и поступали день за днем, месяц за месяцем. Это хорошо или плохо? Не излишне ли требователен комбат?..

Раздался сигнал "внимание!".

- Разрешите начать стрельбы?

- Начинайте, капитан, если время.

В самый зной, под едва доносящиеся издали раскаты грома захлопали винтовки. Слышны отрывистые команды, бегут старшины, чтобы поправить сбившиеся мишени; стрелковые отделения на линию огня ползут по-пластунски; по сигналу "отбой!" офицеры спешат к мишеням и, возвращаясь к комбату, докладывают о результатах стрельб. Кто-то не попал в мишень - его ведут к комбату.

- Из чего отлита пуля? - спрашивает Чернов.

- Из свинца, товарищ капитан.

- Ее вес?

- Девять граммов.

- Как же ты двадцать семь граммов дорогого металла послал в никуда? Еще промажешь - штрафная...

Стрельбы завершились под сильным ливнем, роты уходили в лагерь. Мы с Черновым, обогнав колонны, доскакали до штаба батальона.

- Обсушимся, товарищ подполковник? - Он позвал ординарца. - Вынеси наши плащи и... сообрази.

- Мне бы чайку погорячее, - попросил я.

Мелкими глотками отхлебывая из кружки, я посматривал на комбата. Сидит увесисто, независимо, широко расставив ноги, курит.

- Давно в запасном, Аркадий Васильевич?

- С основания, с товарищем Сапрыгиным прибыл.

Я отодвинул кружку, встал.

- И подъем и марш со стрельбой - в основном не придерешься. Но какой все это ценой? На износ работаете, капитан.

- Так вся война на износ. - Чернов поднялся и стоял подчеркнуто по стойке "смирно".

- Не хотелось бы вам самому поднять роту в боевую атаку?

- Я не страдаю оттого, что меня не посылают на передний край. Мой опыт нужнее здесь.

- А вы не забыли еще, комбат, куда отскакивает гильза после двадцатого подряд выстрела?

- Застревает в канале ствола...

20

Полк работает. Испепеляющее солнце, внезапные ливни, которыми богато нынешнее парное лето, изнуряют. Кожа на мне задубела, от частого курения пожелтели зубы. А коновод старина Клименко до того загорел, что стал похож на кочующего по степям цыгана. Бедолага, порой ждет меня и ждет, чаще всего на солнцепеке, не смея спросить, как надолго задержусь, не решаясь напомнить, что давно пора "подзаправиться".

Возвращаемся в лагерь, нас встречает сердитый Касим, с укором поглядывая на Клименко, будто он и есть главный виновник того, что "товарищ командир" вовремя не позавтракал, не пообедал... Слышу диалог:

- Шайтан, зачем командиру не сказала - кушать надо?

- Який смилый, поди сам и скажи.

- Ты боялся, да?

- Тю, дурень! Работы у нас богато.

- Большой курсак - большая работа.

Я крикнул:

- Эй, Касим-ага! Чем угостишь?

- Курица есть, молоко есть... За твои деньги купила.

- Тащи на стол. Старина, присаживайся.

Клименко, стыдливо зажав подбородок, отвел глаза:

- Та я вже поив...

- Слушать начальство!

Вдвоем так разошлись, что от курицы и костей не осталось - зубами перемололи.

- Спасибо, Касим-бей.

- Одна минута обожди. - Выбегает из землянки и возвращается с миской, полной спелых вишен.

- Ай да молодец! Откуда?

- Капитан Чернова давала, сказала: "Корми начальника, а то худа спина".

Чуть не поперхнулся. Ну и ну!..

Утром задержался в штабе, просматриваю личные дела офицеров второго батальона. Капитан Чернов... Кадровый, в боях не участвовал, награжден орденом Красной Звезды... Его подчиненные - фронтовики, но есть и такие, что в запасном полку со дня его основания.

Вышел на крылечко и столкнулся с майором-порученцем от генерала Валовича.

- Весьма срочно, товарищ подполковник! - Вручил пакет.

Требуют четыре маршевые роты, сегодня же. Связываюсь с Сапрыгиным, тот с готовностью отвечает, что ждет нас в Просулове. На рысях идем на площадку перед винным заводом, где прощаемся с уходящими на фронт солдатами.

Роты уже выстроены, и оркестр на месте. Сапрыгин шагает к нам навстречу, докладывает, что все готово на марш.

Поражаюсь: каким манером ему удается опережать события?

Обходим строй. Солдаты одеты по форме, обуты в кирзу; в вещевых мешках двухсуточный запас продовольствия. Ни жалоб, ни претензий. Вглядываюсь чуть ли не в каждого, хочу понять, что унесут они от нас на линию огня.

Играет оркестр. Роты, разворачиваясь вправо, выходят на дорогу. Пошли ребята нога в ногу - в бой пошли!.. Не свожу с них глаз, пока замыкающая шеренга не скрывается за горбящимся холмом.

Ушел оркестр. Мы с Сапрыгиным вдвоем на пустоши.

- Сколько, Александр Дементьевич, можно еще выставить маршевых рот?

- Трудно сказать. По мере поступления солдат из госпиталей.

- Значит, полк вчистую вымели. Пора, наверное, кое-какие итоги подводить. Хорошо вы поработали, Александр Дементьевич. Я уж и не знаю, как бы мы без вас...