Эмили Бронте - Грозовой перевал

• Название: Грозовой перевал
• Автор: Эмили Бронте
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88353-601-3

Это история роковой любви Хитклифа, приемного сына владельца поместья «Грозовой Перевал», к дочери хозяина Кэтрин. Демоническая страсть двух сильных личностей, не желающих идти на уступки друг другу, из-за чего страдают и гибнут не только главные герои, но и окружающие их люди. «Это очень скверный роман. Это очень хороший роман. Он уродлив. В нем есть красота. Это ужасная, мучительная, сильная и страстная книга», – писал о «Грозовом Перевале» Сомерсет Моэм.

…Если бы старый Эрншо знал, чем обернется для его семьи то, что он пожалел паренька-простолюдина и ввел его в свой дом, он убежал бы из своего поместья куда глаза глядят. Но он не знал – не знали и другие. Не знала и Кэтрин, полюбившая Хитклифа сначала как друга и брата, а потом со всей пылкостью своей юной натуры. Но Хитклифа не приняли в семье как равного, его обижали и унижали, и он долго терпел. А потом решил отомстить. Он считает, что теперь все, кто так или иначе связан с семьей Эрншо, должны страдать, причем гораздо больше, чем страдал он. В своей мести он не пощадит никого, даже тех, кто к нему добр. Даже любящую его Кэтрин…

---

Мы задержались на Грозовом Перевале почти до самого вечера, потому что мне не удавалось раньше оторвать мисс Кэти от ее кузена. Нам повезло, что мистер Линтон так и не выходил из своей комнаты и оставался в неведении о столь продолжительном нашем отсутствии. По дороге домой я попыталась немного просветить свою воспитанницу касательно того, каковы на самом деле те люди, с которыми она только что рассталась, но она меня и слушать не хотела, забрав в голову, что я предубеждена против них.

– Вижу, Эллен, – воскликнула она, – что ты безоговорочно становишься на папину сторону! Ты пристрастна, иначе зачем тебе надо было так долго обманывать меня, утверждая, что Линтон живет за много миль отсюда. Видит Бог, я на тебя очень сердита, только сейчас я так счастлива, что просто-напросто не в состоянии задать тебе суровый нагоняй! Об одном прошу: не очень-то распускай язык, ругая моего дядю, потому что он – мой родственник, и я намерена высказать папе все, что думаю об их ссоре.

Она продолжала развивать эту тему до тех пор, пока я не прекратила все попытки переубедить ее. Она не упомянула о посещении нами Грозового Перевала в тот вечер, потому что не увиделась с отцом. Но на следующее утро все, к моей досаде, открылось! Однако я не слишком огорчилась, так как считала, что бремя объяснения действительного положения вещей и предостережений скорее по плечу мистеру Линтону, чем мне. Но он слишком сдержанно изложил резоны своего запрета на дальнейшие посещения Кэтрин Грозового Перевала, а наша избалованная мисс всегда требовала веских оснований для любых ограничений ее желаний.

– Папочка! – воскликнула она следующим утром, обменявшись с отцом приветствиями. – Только представь себе, кого я встретила вчера, когда гуляла по пустошам! Папа, ты вздрогнул? Ты чувствуешь, что поступил неправильно много лет назад? Так слушай: я встретила… нет, дай-ка я расскажу по порядку, как вывела тебя на чистую воду, да и Эллен в придачу! А наша Нелли тоже хороша – притворялась, что жалела меня, когда я понапрасну надеялась, что Линтон вернется к нам.

Она подробно и честно рассказала о нашей прогулке и ее последствиях, а мой хозяин хоть и бросил на меня несколько укоризненных взглядов, но не сказал ни единого слова, пока она не закончила свой рассказ. Тогда он притянул ее к себе и спросил: знает ли она, почему он скрывал от нее соседство юного Линтона? Неужели она считает, что он делал это назло ей, только чтобы отказать ей в безобидном удовольствии?

– Ты делал это, потому что не любишь мистера Хитклифа, – ответила она.

– Значит, ты думаешь, что своими чувствами я дорожу больше, чем твоими, Кэти? – сказал он. – Нет, не потому, что я не люблю мистера Хитклифа, а потому, что мистер Хитклиф не любит меня, а он – не человек, а дьявол во плоти и получает удовольствие от того, что губит и уничтожает тех, кого ненавидит, стоит им предоставить ему хоть малейшую возможность. Я знал, что ты не сможешь общаться с двоюродным братом без того, чтобы не сталкиваться с его отцом, и я знал, что этот последний возненавидит тебя из-за меня. Посему исключительно ради твоего блага – и ни по каким иным причинам – я принял все меры предосторожности, чтобы ты не встретилась с Линтоном. Я собирался объяснить тебе это, когда ты станешь старше, и теперь раскаиваюсь в том, что откладывал объяснение так долго.

– Но мистер Хитклиф был весьма радушен, папа, – заметила Кэтрин, не вполне убежденная отцом в его правоте, – и он не возражает против того, чтобы мы с Линтоном иногда виделись. Он сказал, что я могу приходить в его дом, когда мне будет угодно, но не должна говорить тебе, потому что ты с ним поссорился и не простил ему его женитьбы на тете Изабелле. На деле так и вышло – ты запретил нам видеться, ты его не прощаешь, значит, ты один виноват! Он же ничего не имеет против того, чтобы мы с Линтоном дружили.

Мой хозяин, видя, что она не верит его словам о злом нраве ее дяди, бегло обрисовал ей, как тот повел себя с Изабеллой и каким образом вступил во владение Грозовым Перевалом. Долго Эдгар распространяться на этот предмет не пожелал – слова застревали у него в горле от ужаса и отвращения, которые он питал к своему давнему врагу с самой кончины миссис Линтон. «Она могла бы жить до сих пор, если бы не он!» – постоянно с горечью твердил отец Кэтрин, в глазах которого Хитклиф был настоящим убийцей. Мисс Кэти, – которая никогда не сталкивалась с дурными делами за исключением собственных незначительных проявлений непослушания, несправедливости или своенравия, проистекавших из детской горячности и беспечности, в которых она искренне раскаивалась в тот же день, – была поражена темными глубинами души того, кто долгие годы вынашивал планы мести и приводил их в исполнение без всяких угрызений совести. Она казалась столь глубоко потрясенной этой новой картиной человеческой природы – полностью исключенной ранее из ее представлений о добре и зле, – что мистер Эдгар счел излишним продолжать разговор.

Он только добавил: «Теперь ты знаешь, дорогая, почему я хочу, чтобы ты избегала дома этого человека и его близких. Возвращайся к своим прежним занятиям и развлечениям и выброси из головы этих людей».

Кэтрин поцеловала отца и на пару часов тихо засела за уроки, как было у нас заведено. Потом она сопровождала мистера Линтона на прогулке в парке, и день прошел как обычно. Но вечером, когда она пошла к себе, а я пришла помочь ей раздеться, я застала ее в слезах на коленях у ее кровати.

– Как вам не стыдно! – воскликнула я. – Если бы вы столкнулись с настоящим горем, вы бы постеснялись лить слезы всего лишь из-за того, что разок вышло не по-вашему. Никогда даже тень беды не омрачала ваши дни. Представьте себе, мисс Кэтрин, что ваш отец и я умерли и что вы остались одна в целом мире… Что бы вы тогда почувствовали? Сравните теперешний случай с одною лишь возможностью такого несчастья и возблагодарите Бога за тех друзей, которые у вас имеются, вместо того чтобы жаждать заполучить новых.

– Я не о себе плачу, Эллен, – ответила она, – а о нем. Он ждет, что я завтра его навещу, и будет разочарован. Представь себе: он будет ждать меня, а я не приду!

– Ерунда! – заявила я. – Не воображайте, что он целый день только и делает, что думает о вас, как вы о нем. Он может рассчитывать на общество Гэртона – разве не так? Из ста человек ни один не станет лить слезы о родственнице, которую видел всего два раза в жизни. Линтон догадается, что вам что-то помешало, и не станет более тревожиться из-за вас.

– Но почему мне нельзя написать ему записку, чтобы объяснить, почему я не пришла? – спросила она, поднимаясь на ноги. – И послать ему книги, которые я обещала? У него нет таких замечательных книжек, как у меня, и ему ужасно захотелось их прочесть, когда я ему про них рассказала. Давай так и сделаем, Эллен!

– Нет и нет! – решительно заявила я. – Вы ему напишете, он вам ответит, и конца-края этому не будет. Нет, мисс Кэтрин, знакомству этому не бывать. Ваш отец так распорядился, и я прослежу, чтобы его желание было исполнено.

– Но одна маленькая записочка… – начала она с умоляющим лицом.

– Больше ни слова! – перебила я. – Никаких маленьких записочек. Ложитесь-ка спать.

Она бросила на меня взгляд, полный такой непокорности и злости, что я невольно отпрянула и решила уйти, не поцеловав ее на ночь. Я укрыла ее одеялом и затворила за собой дверь спальни в крайнем неудовольствии, однако на полдороги пожалела девочку и потихоньку вернулась. И что же я увидела? Мисс Кэти стояла у стола с листком чистой бумаги и карандашом, которые она при моем появлении виновато спрятала.

– Вы не сможете найти посыльного для вашей записки, Кэтрин, даже если вам удастся ее написать, – сказала я. – А сейчас я потушу вашу свечу.

Я решительно загасила свечку, получив от Кэтрин ощутимый шлепок по руке и прозвище «гадкой надсмотрщицы», после чего вновь оставила норовистую девочку в одиночестве. В спину мне раздался щелчок дверной щеколды, закрываемой изнутри. Как я узнала впоследствии, письмо все же было написано и доставлено по назначению мальчишкой, разносившим молоко, который приходил к нам в усадьбу из деревни. С той ночи недели проходили одна за другой, и Кэти, казалось, вновь стала сама собой, приобретя, однако, странную привычку таиться по углам и стараться как можно меньше показываться мне на глаза. Если я неожиданно приближалась к ней, когда она читала, она склонялась над книжкой, явно пытаясь спрятать ее, а я примечала края заложенных между страницами листочков.

Она также полюбила спускаться вниз рано поутру и слоняться по кухне, как будто поджидала кого-то. В библиотеке она завела себе отдельный ящичек секретера, в котором могла копаться часами, а когда уходила, всегда предусмотрительно запирала его на ключ, непременно уносимый ею с собой.

Однажды, когда она по обыкновению склонилась над этим ящичком, я заметила, что вместо игрушек и безделушек, которые раньше составляли основное его содержимое, он теперь полон каких-то сложенных бумажек. Мое любопытство и подозрения были разбужены без меры, и я решила во что бы то ни стало посмотреть, что же собой представляют эти тайные сокровища. Этим же вечером, как только юная леди и ее отец разошлись на ночь по своим комнатам, я подобрала среди всех ключей в доме, находившихся в моем распоряжении, тот, который подошел к замку. Открыв ящик, я вывалила все, что в нем находилось, в свой передник и унесла добычу к себе в комнату, чтобы изучить ее на досуге. Приступив к этому делу, я была поражена, хоть и ожидала чего-то подобного, – передо мной высилась целая стопка писем от Линтона Хитклифа, которые он писал чуть ли не ежедневно в ответ на те, что приносили от Кэти. Сперва это были краткие записки застенчивого юноши, на смену которым пришли многословные амурные послания. В них нелепости, соответствующие возрасту их автора, странным образом сочетались с проскальзывавшими здесь и там оборотами и образами, явно почерпнутыми из источников любовного опыта. Некоторые из этих писем поразили меня сплавом искреннего пыла и избитых банальностей, когда за выражениями живого чувства следовали напыщенные изъявления, с которыми школьник мог бы обращаться к бесплотной воображаемой возлюбленной. Нравились ли они Кэти, я сказать не могу, но мне они показались никчемными писульками. Прочитав столько писем, сколько смогла, я завязала их все в носовой платок и спрятала у себя, а пустой ящик заперла.