Эмили Бронте - Грозовой перевал

• Название: Грозовой перевал
• Автор: Эмили Бронте
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88353-601-3

Это история роковой любви Хитклифа, приемного сына владельца поместья «Грозовой Перевал», к дочери хозяина Кэтрин. Демоническая страсть двух сильных личностей, не желающих идти на уступки друг другу, из-за чего страдают и гибнут не только главные герои, но и окружающие их люди. «Это очень скверный роман. Это очень хороший роман. Он уродлив. В нем есть красота. Это ужасная, мучительная, сильная и страстная книга», – писал о «Грозовом Перевале» Сомерсет Моэм.

…Если бы старый Эрншо знал, чем обернется для его семьи то, что он пожалел паренька-простолюдина и ввел его в свой дом, он убежал бы из своего поместья куда глаза глядят. Но он не знал – не знали и другие. Не знала и Кэтрин, полюбившая Хитклифа сначала как друга и брата, а потом со всей пылкостью своей юной натуры. Но Хитклифа не приняли в семье как равного, его обижали и унижали, и он долго терпел. А потом решил отомстить. Он считает, что теперь все, кто так или иначе связан с семьей Эрншо, должны страдать, причем гораздо больше, чем страдал он. В своей мести он не пощадит никого, даже тех, кто к нему добр. Даже любящую его Кэтрин…

---

Прежде чем Кэтрин закончила свою речь, я поняла, что Хитклиф здесь. Уловив краем глаза легкое движение, я повернула голову и увидела, как он поднялся со скамьи и бесшумно исчез. Он подслушивал до тех пор, пока Кэтрин не сказала, что замужество с Хитклифом унизило бы ее, и тогда он встал и ушел, чтобы не слушать дальше. Моя собеседница не видела ни его присутствия, ни ухода, потому что сидела на полу спиной к скамье, но я вздрогнула и знаком попросила ее замолчать.

– Что случилось? – спросила она, испуганно озираясь по сторонам.

– Джозеф здесь, – ответила я, заслышав стук его тачки по дорожке и используя этот звук как предлог, – с ним и Хитклиф придет. Мне показалось, он только что маячил в дверях.

– Ну, оттуда он не мог меня услышать! – сказала она. – Дай мне Гэртона, пока будешь накрывать на стол, а когда закончишь, позови меня поужинать с вами. Я хочу обмануть свою неспокойную совесть и убедиться в том, что Хитклиф ни о чем не подозревает. Он ведь не знает, что такое влюбиться, правда, Нелли?

– А я думаю, что это он прекрасно знает не хуже вашего, – возразила я. – И если предмет его страсти – вы, то он будет самым несчастным человеком на свете! Как только вы станете миссис Линтон, он потеряет подругу детства, он потеряет любимую, он все потеряет! А вы подумали, как вы снесете разлуку с ним, каково ему будет остаться одному в целом мире? Потому что, мисс Кэтрин…

– Один в целом мире? Мы разлучимся? – воскликнула она с негодованием. – Ну-ка скажи, кто посмеет разлучить нас? Любого, кто отважится, постигнет судьба Милона[17]. Пока я жива, Эллен, я с ним не расстанусь ни за какие сокровища мира! Последний Линтон исчезнет с лица земли, прежде чем я соглашусь покинуть Хитклифа. Нет, я задумала совсем другое! Иной ценою я быть миссис Линтон не смогу и не захочу! Он останется для меня тем же, кем он был всю жизнь. Эдгар должен будет отринуть свою враждебность к Хитклифу или хотя бы терпеть его присутствие. Так и будет, когда он узнает мои истинные чувства к давнему другу. Нелли, ты считаешь меня себялюбивой и взбалмошной, но я все продумала. Ведь если бы мы с Хитклифом поженились, мы бы стали нищими! А если я выйду за Линтона, я смогу помочь Хитклифу возвыситься, вызволю его из-под власти моего брата.

– На деньги мужа, мисс Кэтрин? – спросила я. – Сомневаюсь, что он окажется таким сговорчивым, как вы рассчитываете. И хоть я и не судья вам, но из всех ваших резонов в пользу того, чтобы молодой Линтон стал вашим мужем, этот – наихудший.

– А вот тут ты ошибаешься, – тут же возразила она. – Все предшествующие – только средство удовлетворить мои собственные прихоти или желания Эдгара. А эта причина – самая веская. Я хочу сделать это ради того, в ком воплотились все мои чувства – и к Эдгару, и к себе самой. Не знаю, как объяснить, но наверняка тебе, как и любому человеку, иногда кажется, что наша сущность заключена не только внутри, но и может – или должна – быть вне нас. А иначе зачем Господу меня создавать, если душа моя живет только во мне? Самыми большими моими страданиями в жизни были страдания Хитклифа, я их все не просто наблюдала, а через себя пропустила от начала и до конца. Все мои думы – о нем, и только о нем! Если все прочее погибнет, а он останется, значит, и я буду существовать; а если все остальное останется, а он исчезнет – значит, я буду чужой в этом мире, перестану быть его частью. Моя любовь к Линтону – как листва на деревьях, наступит зима, и она опадет, а моя любовь к Хитклифу – как вечные каменные толщи, непривлекательные на вид, но несокрушимые. Представь, Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда в моих мыслях, он не просто отрада для моей души, он – даже не продолжение меня, он – самое мое существо! Поэтому не заикайся больше о разлуке, она невозможна, и…

Она смолкла и спрятала лицо в складках моего платья, но я с силой вырвалась. Меня вывели из терпения ее причуды и безумства!

– Единственный вывод, который можно сделать из всего того, что вы тут наговорили, мисс, – сказала я, – так это ваше полное невежество относительно обязанностей жены в браке. В противном случае – вы просто жестокое и беспринципное создание! Но больше не хочу слышать никаких ваших секретов – не могу обещать их сохранить.

– Но этот-то ты не разболтаешь? – спросила она взволнованно.

– Не могу обещать, мисс, – повторила я.

Она уже готова была настоять на своем, но приход Джозефа положил конец нашему разговору. Кэтрин пересела в уголок и принялась укачивать Гэртона, пока я готовила ужин. Когда еда была готова, мы начали препираться с Джозефом, кому нести ужин мистеру Хиндли, да так и не договорились, пока он не остыл. Тут мы решили подождать, пока хозяин сам не сообщит нам о своих желаниях, потому что боялись попадаться ему на глаза и нарушать его одиночество.

– А почему этот лодырь еще не пришел с поля? Время-то уже позднее. Где он прохлаждается? – допытывался Джозеф, озираясь по сторонам в поисках Хитклифа.

– Я его позову, – вызвалась я. – Он, верно, в амбаре.

Я отправилась на поиски, но, сколько бы я ни звала, никто не откликнулся. Вернувшись, я прошептала Кэтрин, что Хитклиф, должно быть, слышал большую часть того, что она говорила, и рассказала, как он исчез из кухни, когда она жаловалась на отношение к нему ее брата. Она вскочила в непритворном страхе, небрежно посадила Гэртона на скамью и сама бросилась на поиски своего друга. Она даже не дала себе времени подумать, почему так напугана и как ее слова могли оскорбить его. Ее не было так долго, что Джозеф предложил начинать ужин без нее. Со своей всегдашней хитростью он решил, что оба они не хотят слушать его пространную молитву перед едой, ибо «они столь преисполнены зла, что способны только на нечестивое поведение». В их честь он в тот вечер вознес особую молитву в дополнение к обычному своему благословению, которое он каждый раз бормотал не менее четверти часа, и хотел присовокупить еще одну, прежде чем сказать «аминь», если бы в этот момент на кухню не влетела его молодая хозяйка. Она приказала, чтобы он, не медля, шел на дорогу к Перевалу и, где бы Хитклиф ни скрывался, заставил его вернуться домой тот же час!

– Я хочу поговорить с ним прежде, чем пойду наверх, и не успокоюсь, пока этого не сделаю! – заявила Кэтрин. – Ворота открыты, но поблизости его нет, а я звала его во весь голос, забравшись на самый верх изгороди овечьего загона.

Сперва Джозеф не хотел идти, но Кэтрин была так взволнована и обеспокоена, что не пожелала слушать никаких возражений, поэтому Джозефу ничего не оставалось, как водрузить на голову шляпу и, бормоча под нос возражения, отбыть на поиски. Кэтрин тем временем металась по кухне, поминутно восклицая: «Господи, где же он? Куда он пропал? Что я сказала такого, Нелли? Я все забыла. Он обиделся, потому что я сегодня была не в настроении? О Боже, чем же я его оскорбила? Только бы он пришел, только бы он вернулся…»

– Сколько шуму из ничего! – воскликнула я, хотя и сама начала волноваться. – С каких пор вы стали тревожиться по таким пустякам? Не в первый раз Хитклиф бродит под луной по пустошам. Сдается мне, что он дуется на нас на всех, спрятавшись на сеновале и не подавая голос. Держу пари, что именно там он и обретается. Вот сейчас пойду и приведу его, чего бы мне это ни стоило…

Я вновь ушла на поиски, но они не увенчались успехом. Добавил нам разочарования и Джозеф, вернувшийся ни с чем.

– Парень совсем отбился от рук! – провозгласил он, входя. – Он оставил ворота нараспашку, и ваша пони, мисс Кэтрин, выбежала из конюшни, потоптала два поля кукурузы и удрала прямиком на луг! Хозяин, когда узнает, шкуру спустит с негодяя, и правильно сделает! Он – само терпение с этим никчемным и нерадивым парнем, само терпение. Но и оно когда-нибудь истощится, помяните мое слово! Всем хорошо бы зарубить себе на носу, что такого человека нельзя расстраивать!

– Ты нашел Хитклифа, осел? – перебила его Кэтрин. – Ты искал его, как я тебе приказала?

– Лучше бы я вашу лошадь поискал, – отвечал он. – Толку было бы больше. Но ночь стоит такая темная, что ни человека, ни лошадь не сыщешь: черно как в трубе! А Хитклиф – такая бестия, что на мой свист не выйдет. Вот если бы вы, мисс, покричали, может, у него слух и прорезался бы.

Вечер и вправду был очень темным, совсем не летним. В грозовых тучах мелькали зарницы, и я сказала, что лучше бы нам всем посидеть дома, а приближающийся дождь загонит парня под крышу без нашего участия. Но Кэтрин было никак не успокоить – она металась от ворот и к дверям, не зная устали, пока не замерла у стены, отгораживающей усадьбу от дороги. Она так и стояла там, не обращая внимание ни на мои уговоры, ни на набирающие силу раскаты грома, ни на первые тяжелые капли, зашлепавшие вокруг нее, и только звала, прислушивалась, звала снова, а потом зарыдала. Она всхлипывала так неудержимо, как даже Гэртон или любой другой ребенок никогда не плакали.

Около полуночи, когда мы все еще были на ногах, гроза набросилась на дом со всей силой. То ли один из яростных порывов ветра, то ли удар молнии сломал как спичку одно из деревьев за углом здания, огромный сук упал на крышу и отломал с восточной стороны кусок трубы – в камин на кухне с грохотом посыпались камни и сажа. Мы решили, что молния ударила прямо между нами, и Джозеф пал на колени, заклиная Господа нашего вспомнить патриархов Ноя и Лота[18] и, как в библейские времена, пощадить праведников и покарать нечестивцев. Мне же подумалось, что суд Божий настал для всех нас, включая мистера Эрншо, запершегося в кабинете, как Иона во чреве кита[19]. Я изо всех сил подергала ручку двери его убежища, чтобы убедиться, что хозяин еще жив. Он ответил громко такими страшными ругательствами, что Джозеф пуще прежнего взмолился о милости для святых вроде него самого и о каре для грешников вроде его господина. Но гроза отгремела за двадцать минут, не причинив нам вреда. И только Кэти промокла до нитки, потому что упрямо отказывалась укрыться от ливня и стояла без шляпы и шали под потоками воды. Вода буквально струилась с ее волос и платья, когда она вошла в залу, упала на скамью у очага, отвернулась к спинке и закрыла лицо руками.