Эмили Бронте - Грозовой перевал

• Название: Грозовой перевал
• Автор: Эмили Бронте
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88353-601-3

Это история роковой любви Хитклифа, приемного сына владельца поместья «Грозовой Перевал», к дочери хозяина Кэтрин. Демоническая страсть двух сильных личностей, не желающих идти на уступки друг другу, из-за чего страдают и гибнут не только главные герои, но и окружающие их люди. «Это очень скверный роман. Это очень хороший роман. Он уродлив. В нем есть красота. Это ужасная, мучительная, сильная и страстная книга», – писал о «Грозовом Перевале» Сомерсет Моэм.

…Если бы старый Эрншо знал, чем обернется для его семьи то, что он пожалел паренька-простолюдина и ввел его в свой дом, он убежал бы из своего поместья куда глаза глядят. Но он не знал – не знали и другие. Не знала и Кэтрин, полюбившая Хитклифа сначала как друга и брата, а потом со всей пылкостью своей юной натуры. Но Хитклифа не приняли в семье как равного, его обижали и унижали, и он долго терпел. А потом решил отомстить. Он считает, что теперь все, кто так или иначе связан с семьей Эрншо, должны страдать, причем гораздо больше, чем страдал он. В своей мести он не пощадит никого, даже тех, кто к нему добр. Даже любящую его Кэтрин…

---

– Где мисс Кэтрин? – закричала я. – Надеюсь, с ней ничего не случилось?

– Она в усадьбе «Скворцы», – отвечал Хитклиф, – и я был бы не прочь там остаться, если бы у них хватило вежливости меня пригласить.

– Ты сам напрашиваешься на неприятности! – воскликнула я. – Не успокоишься, пока не сделаешь по-своему. Во имя всего святого, что заставило вас шататься вокруг усадьбы «Скворцы»?

– Дай мне снять мокрую одежду, и я тебе все расскажу, Нелли, – отвечал он.

Я предупредила, чтобы он не разбудил хозяина, и пока Хитклиф раздевался, а я ждала, чтобы затушить свечу, он продолжил свой рассказ:

– Мы с Кэтрин сбежали через прачечную, чтобы побродить на воле. Мы увидели огни усадьбы «Скворцы» и решили пойти и взглянуть своими глазами, как проводят молодые Линтоны воскресный вечер. Наверное, подумалось нам, они в наказание отправлены в холодный угол, когда их отец с матерью пьют-едят, поют и смеются у теплого камина, любуясь на яркие угли. Как ты думаешь, Нелли? Или их собственный слуга читает им занудные проповеди, спрашивает катехизис[11], а потом заставляет учить столбцами имена из Библии, если они ответили неправильно?

– Думаю, что нет, – отвечала я. – Линтоны – хорошие дети и не заслуживают тех наказаний, которые вы получаете за свое дурное поведение.

– Ох, Нелли, только ты не начинай! Все это чушь! Лучше слушай дальше: мы пробежали вниз с самой высокой точки Перевала прямо в парк без остановки. Кэтрин совсем сбила себе ноги, потому что была босиком. Завтра тебе придется поискать ее ботинки в болоте. Мы пробрались через пролом в изгороди, прокрались по дорожке и спрятались на клумбе под окном гостиной. Оттуда падал свет: они не закрыли ставни и только наполовину задернули занавески. Мы оба смогли заглянуть внутрь, стоя на высоком фундаменте и схватившись за подоконник, и мы увидели – ах, это было так красиво – роскошную комнату с малиновым ковром, стульями с малиновой обивкой, столами, накрытыми малиновыми скатертями, белейший потолок с золотой окантовкой, из центра которого спускался водопад стеклянных подвесок на серебряных цепях, мягко отливающих в пламени свечей. Старого мистера Линтона и его жены в гостиной не было – комната была в полном распоряжении Эдгара и его сестры. Эти дети должны были быть на седьмом небе от счастья, разве нет? Мы бы с Кэтрин точно были. А теперь догадайся, что вытворяли эти примерные ребятишки? Изабелла, – кажется, ей одиннадцать лет, и она всего лишь на год младше Кэтрин, – лежала на полу в дальнем конце гостиной и вопила так, как будто бы целый полк ведьм загонял ей под ногти раскаленные иголки. Эдгар стоял у камина и беззвучно плакал. В середине комнаты трясла лапками и поскуливала маленькая собачка. Из взаимных обвинений брата и сестры мы поняли, что они чуть не разорвали собачку напополам, таща каждый в свою сторону. Вот дураки! Что за радость ругаться за честь подержать на руках копну теплого меха! А потом оба заплакали, потому что после яростной борьбы за обладание собачкой каждый из них отказался ее взять. Ну и посмеялись мы над этими неженками! Как же мы с Кэтрин их презирали в эту минуту! Вспомни-ка, когда ты видела, чтобы я пытался у Кэтрин отобрать то, что мне вдруг приглянулось? Или чтобы мы, оставшись вдвоем, стали бы развлекаться истерическими криками и катаньем по полу в разных концах комнаты? Да я ни за какие коврижки не променял бы мое теперешнее положение на жизнь Эдгара Линтона в усадьбе «Скворцы» – даже если бы получил право сбросить Джорджа с самого высокого шпиля и покрасить фасад кровью Хиндли!

– Тише, тише! – прервала я. – Ты так и не объяснил мне, Хитклиф, как ты мог оставить Кэтрин в усадьбе?

– Я же сказал тебе, что мы смеялись. Маленькие Линтоны услышали нас и, не сговариваясь, метнулись к двери и запричитали: «Мамочка, папочка, идите скорей сюда! Нам страшно!» Вот такую чушь они несли! Мы подняли еще больший шум, чтобы пуще напугать этих нытиков, а потом соскочили с подоконника, потому что кто-то загремел запорами и мы поняли, что это идут по нашу душу. Надо было уносить ноги! Я держал Кэти за руку и тащил за собой, когда она вдруг упала и не смогла подняться. «Беги, Хитклиф, беги! – прошептала она. – Они спустили бульдога, и он держит меня». Проклятый пес впился ей в лодыжку – я слышал его мерзкое сопение. Она даже не вскрикнула – Кэти сочла бы ниже своего достоинства завизжать, даже если бы ее подняла на рога бешеная корова. Но я-то не промолчал: я разразился такими проклятьями, которые могли бы испепелить всех врагов рода человеческого вдоль и поперек в христианском мире! Я схватил камень, пропихнул его псу между сомкнутыми челюстями и попробовал засунуть его дальше в глотку, чтобы он разжал хватку. Наконец явился слуга – грубый мужлан – с фонарем и сразу заголосил: «Держи крепче, Злыдень, держи крепче!» Однако, когда увидел добычу Злыдня, он тут же сменил тон. Бульдога оттащили, чуть придушив, так, что его огромный сизый язык на полфута высунулся из пасти, а с брылей закапала кровавая пена. Слуга поднял Кэти на руки: она потеряла сознание, но, я уверен, не от страха, а от боли. Он внес ее в дом, а я пошел за ними, бормоча проклятья и грозясь отомстить. «Что за добыча, Роберт?» – крикнул Линтон с порога. «Наш Злыдень поймал маленькую девочку, сэр», – отвечал слуга. «А с ней оказался еще и парень, – добавил он, хватая меня за плечо, – по всему видно, отъявленный негодяй, хоть и мал по возрасту! Наверное, грабители подсадили их в окно, чтобы эти бесенята открыли им двери, когда мы все уснем, и они с легкостью нас перебили. Придержи язык, мерзкий воришка! Ты за это на виселицу отправишься! Мистер Линтон, сэр, стойте, где стоите, только из рук ружье не выпускайте». «Ни в коем случае, Роберт! – заявил старый болван. – Видно, разбойники знали, что вчера я собрал плату с арендаторов. Вздумали меня обчистить! Ну, ничего, я им подготовлю достойную встречу. Джон, дверь – на засов, Злыдня – на цепь. Дженни, дай псу воды! Надо же, что придумали – напасть на мирового судью в его же собственном доме, да еще и в день отдохновения. Нет предела их дерзости! Мэри, дорогая, взгляни сюда, не бойся! Это всего лишь мальчишка – но у него на лице написана его низменная натура. Для страны будет благодеянием вздернуть его прямо сейчас, пока его преступные наклонности не раскрылись в полной мере!» Он грубо вытащил меня на свет, а миссис Линтон водрузила на нос очки и в ужасе всплеснула руками. Трусливые дети меж тем подкрались поближе, и Изабелла прошептала: «Какой он страшный! Папочка, запри его в погребе. Он – вылитый сын гадалки, который украл моего ручного фазана. Правда, папа?»

Пока они меня разглядывали, Кэти пришла в себя, услышала последнюю фразу и рассмеялась. Эдгар Линтон присмотрелся к ней внимательнее и наконец сподобился узнать ее. Они видели нас в церкви, больше-то негде.

– Похоже, это мисс Эрншо! – прошептал он на ухо матери. – Смотри, как Злыдень ее покусал, – у нее кровь из ноги течет!

– Мисс Эрншо? Ерунда! – отвечала хозяйка. – Станет мисс Эрншо бегать по округе с цыганенком. Однако взгляни, дорогой, девочка и вправду в трауре. Значит, это точно мисс Эрншо, ведь у нее недавно умер отец. И она может остаться хромой на всю жизнь.

– Ее брат заслуживает самого строгого порицания за такое отношение к сестре! – воскликнул мистер Линтон, переводя взгляд с меня на Кэтрин. – Как говорит Шилдерс (так звали нашего викария, сэр), Эрншо позволяет девочке расти совершеннейшей язычницей. А кто это с ней? Где она нашла такого неподобающего спутника? О, я, кажется, узнал его! Это – странное приобретение моего покойного соседа во время его поездки в Ливерпуль. Наверное, получился от какого-нибудь грязного матроса-индийца либо от американского или испанского проходимца.

– В любом случае, это очень дурной мальчишка! – заметила старая дама. – И ему не место в приличном доме! Линтон, ты слышал, как он выражается? Совсем негоже моим детям такое слушать!

Я снова начал ругаться – не сердись, Нелли, – и Роберту приказали меня вышвырнуть. Я отказался уйти без Кэти, но слуга вытащил меня в сад, сунул в руку фонарь, пообещал, что мистер Эрншо узнает о моем поведении, и, велев сей же час убираться, вновь запер дверь. Занавеси на окне гостиной с одной стороны не были задернуты до конца, и я опять забрался на подоконник, чтобы подсмотреть, что будет дальше. Ведь если бы Кэтрин захотела вернуться, я бы бил и бил их шикарные окна одно за другим на миллион осколков каждое, пока ее не отпустили бы! Но Кэти спокойно сидела на диване. Миссис Линтон сняла с нее серый плащ, который мы позаимствовали у доярки для нашей прогулки, качая головой и, видимо, отчитывая ее за неподобающий наряд, – Кэти была для них молодой леди, поэтому они обращались с ней совсем по-иному, чем со мной. Потом горничная принесла таз с теплой водой и принялась мыть Кэти ноги, а мистер Линтон смешал ей стаканчик ароматного глинтвейна. Изабелла высыпала ей на колени тарелку печенья, а Эдгар стоял в отдалении и таращил глаза. Потом они высушили и расчесали ее прекрасные волосы, надели ей огромные мягкие туфли и подкатили ее на кресле к камину. Когда я уходил, она совсем освоилась и развеселилась, деля свое угощение между маленькой собачкой и Злыднем, и даже чесала своему обидчику нос, пока пес ел. Ей удалось чудо: зажечь ответный огонек в пустых голубых глазах семейки Линтонов – жалкий отблеск ее собственного волшебного пламени. Я видел, что Кэти просто покорила этих глупцов. Ведь она неизмеримо выше их, выше всех на свете – правда, Нелли?