Юрий Смолич - Рассвет над морем

• Название: Рассвет над морем
• Автор: Юрий Смолич
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1956

Роман «Рассвет над морем» (1953) воссоздает на широком историческом фоне борьбу украинского народа за утверждение Советской власти.

---

Снизу, с территории порта, долетал неумолчный гомон: взвизгивали клаксоны автомашин, тарахтели брички по мостовой, захлебывались сирены катеров, иногда долго и протяжно гудел пароход. Буржуазия со всего города стягивалась к порту, тащила свои пожитки и дралась за места на пароходах; французское командование выделило несколько судов Ропита для желающих бежать куда глаза глядят — в Крым, Румынию, Болгарию, Грецию, Турцию…

С центральных улиц беспрестанно долетали тревожные звуки: винтовочные выстрелы, иногда пулеметная очередь, взрыв гранаты. Это бесчинствовали белогвардейцы, грабил Мишка Япончик, а рабочие и матросские дружины старались навести порядок.

От тюрьмы доносилась канонада.

Столяров возвратился в кабинет, чтобы продолжать заседание президиума. Он вынул из кобуры наган и положил его на стол перед собою.

Все члены президиума тоже вынули пистолеты и гранаты и положили их себе на колени.

Возвращаясь к повестке дня, Столяров еще раз взглянул на часы.

— Беспокоит меня, что так долго нет Гали… — сказал он и сразу же перешел к делу.

2

Галя в это время пробиралась с Молдаванки к центру.

Очередной номер газеты она на подводе доставила с Куяльника на Пересыпь, и сейчас пересыпские комсомолки уличками и переулками понесли свежие пачки, чтобы распространить их по всему городу. Пачки газет сегодня не были упакованы в бандероли от папирос «Сальве», их просто перевязали шнурками: орган Совета вышел из подполья.

День стоял теплый, весенний, ярко светило солнце. Галя была одета легко, по-весеннему — туфельки без каблучков, чулочки до колен, коротенькая юбочка и белая матроска с синим воротником. За пазухой у нее лежал небольшой дамский пистолетик — браунинг.

Галя пошла Херсонским спуском, потом по Херсонской улице. Но в центре она не свернула на Дерибасовскую, откуда слышалась стрельба и долетал отчаянный крик — это япончикова шпана грабила магазины, — а Малым переулком вышла на Гаванную. Галя считала, что менее опасно проскочить на Николаевский бульвар Театральным переулком, через район контрразведок, вряд ли кто-нибудь обратит внимание на девочку в матроске. Но в последнюю минуту Галя все-таки свернула с Военного спуска, который вывел бы ее на Екатерининскую площадь. Лучше не лезть на рожон и не связываться с контрразведчиками. Она вошла в проходной двор, думая пробраться позади контрразведки прямо на Ланжероновскую.

И вот здесь, как раз в ту минуту, когда она уже прошла половину арки под воротами, Галя услышала сзади женский голос:

— Стой! Еще шаг — стреляю!

Это было произнесено по-французски.

Позади, при входе в подворотню, держа пистолет наготове, стояла Ева Блюм.

— Ни с места! — приказала она. И добавила с злобной иронией, приближаясь к Гале: — Куда ж это вы, моя ласточка? Я за вами иду уже шесть кварталов и очень обрадовалась, увидев, что вы повернули к контрразведке: мне было бы меньше хлопот. Но вы вдруг махнули хвостиком и повернули сюда. Нет, моя милая, теперь уж пойдемте прямо, в контрразведку; подвалы там сейчас не загружены, найдется и кусок веревки…

Ева Блюм с издевкой говорила ласковым тоном, побелев от злости, закусив губу, и злые ее глаза так и сверлили лицо жертвы. Рыжие космы выбились из-под армейского «пирожка» американского офицера, и сквозняк в туннеле трепал их, как пряди конопли. Она говорила медленно и медленно приближалась к Гале, едва переступая высокими зашнурованными бутсами, готовая каждую секунду при малейшем движении жертвы прыгнуть на нее или нажать собачку своего огромного американского кольта.

За эти несколько секунд все пронеслось перед Галей: вечер в «Дарданеллах», предательский арест французского капрала, арест Жанны и всей Иностранной коллегии, истязание товарищей в застенках контрразведки — истязание руками этой садистки, — расстрел товарищей, гибель Жанны… А может быть, и к аресту Ласточкина эта пройдоха тоже приложила свои руки?

Несколько секунд длилось это подкрадывание тигра к своей жертве. И все вскипело в душе Гали за эти несколько коротких секунд. Ненависть сжала ей сердце, омерзение охватило все ее существо. Нет, не кролик был перед кровожадным тигром…

Галя вдруг вскрикнула и внезапно бросилась Еве прямо под ноги. Из огромного кольта прогремел выстрел, но пуля отскочила рикошетом от каменного свода арки; американская контрразведчица выстрелила вверх, так как Галя схватила руками ее туго зашнурованные ботинки, что было силы рванула их — и рыжая бестия повалилась навзничь.

Пистолет, однако, остался у нее в руке, и она быстро вскочила. Но Галя уже выхватила из-за пазухи свой игрушечный браунинг и трижды выстрелила прямо в ненавистное лицо.

Ева Блюм ткнулась лицом в мостовую и сразу затихла. Все три выстрела попали в цель.

Галя стояла, и пистолетик дрожал у нее в руке…

Тихо было вокруг. Жители дома еще с вечера попрятались в самые далекие уголки своих квартир. Сейчас, услышав выстрелы во дворе, они и совсем притаились. Во дворе не было ни единой души, никто не выглядывал и из окон дома напротив. Выстрелы, конечно, слышны были далеко по улице, но сегодня, когда стрельба раздавалась во всем городе, разве кто-нибудь обратит внимание еще на какие-то пистолетные выстрелы?

Галя сунула пистолетик за пазуху, крепко стиснула руки и прижала их к груди, чтобы не дрожали, — ей еще никогда не приходилось убивать человека. Это было отвратительно и страшно. Но Галя уничтожила убийцу — и радость, гордость и мужество наполнили ее сердце… Так, неся стиснутые в один кулак руки перед собою, Галя перешла двор и через вторые ворота — задами, за усадьбой контрразведки — вышла на Ланжероновскую. На углу Екатерининской сновали люди: контрразведчики белогвардейские и контрразведчики французские выносили из помещения какие-то ящики и узлы и поспешно грузили их на машины и подводы. Контрразведки эвакуировались. На девчонку в матроске никто не обратил внимания.

Еще три минуты — и Галя прошла сквозь баррикады к Совету.

Только в кабинете председателя Совета она, наконец, разжала кулачки и опустила руки.

— А, Галя! Наконец-то! — приветствовал ее Столяров. — Хорошо, что ты пришла. А то мы уже начинали беспокоиться. Тебя утвердили комиссаром юстиции. Придется тебе немедленно организовать борьбу со всякой контрреволюцией и разбираться в том, кого из предателей и наймитов ставить перед судом народа. А тут еще и Мишка Япончик прислал своих парламентеров. Предлагает, шкура, действовать вместе против французов и даже берется, сукин сын, выставить целый полк своей шпаны. Но мы его, гада, все же ликвидируем. И это будет твое дело. Прежде всего разберись в тюрьме: всех политических — на волю, всех уголовных — под трибунал!

От тюрьмы в это время пришли уже и утешительные вести. Батальон полка имени Старостина ликвидировал налет; белых офицеров, которые осадили было тюрьму, разоружили и прямым ходом загнали в тюремные камеры. Политические заключенные самоорганизовались и из своей среды выбрали комендатуру тюрьмы. Бандитов Япончика, кинувшихся вызволять своих, отогнали.

Но разбросанные с утра по городу отряды белогвардейцев тем временем подтянулись к центру города, сосредоточились и закрепились в приморских кварталах — от Александровского парка и Маразлиевской улицы до Большой Арнаутской и Преображенской. Бывшая дума, а теперь Совет — очутился, таким образом, в самом центре расположения белых частей. И белогвардейцы явно готовились к штурму. На Пушкинской и Ришельевской, в подворотнях и за мелкими строениями, рассыпались стрелки, на крыше Оперного театра размещались пулеметы, во дворах между Пушкинской и Канатной устанавливали зенитную артиллерию: очевидно, офицеры приспосабливали ее, чтобы вести стрельбу высокой траекторией через другие дома по зданию Совета.

Французские пехотные части тоже пришли в движение. Они подтягивались от казарм на окраинах и продвигались теперь Нарышкинским и Херсонским спусками. Некоторые части спускались сразу на Приморскую и выходили на территорию порта, другие группировались вокруг Воронцовского дворца. Похоже было, что, закрепляясь на территории порта и около ставки командования, французы готовятся развернуть боевые действия веером по улицам города. В течение часа к центру города подтянулось не менее десяти — пятнадцати тысяч французских пехотинцев, но это было, безусловно, только начало передислокации: пехотные французские части двинулись и с Среднего Фонтана и от Заставы. Прошли серо-голубые френчи регулярных национальных французских полков. Прошли в красных шароварах и синих мундирах зуавы. Прошли черные великаны сенегальцы в стальных шлемах, но в коротких штанах и с голыми икрами ног. Прошли мальгаши с кривыми тесаками и длинными, старого образца винтовками. Прошли бенгальцы в тюрбанах под командованием английских офицеров с американскими скорострельными автоматическими карабинами. Каждый пехотный батальон французов имел специальный взвод минометчиков, а за некоторыми батальонами грохотала и полевая артиллерия. Из пересыпских казарм тяжело загремели по мостовой танки. Их было десятка три.