Говард Лавкрафт - Комната с заколоченными ставнями

• Название: Комната с заколоченными ставнями
• Автор: Говард Лавкрафт
• Издательство: Ладъ : Петровские ворота
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1993
• ISBN: 5-7584-0073-4

---

«За полный месяц: 17 коров, 6 овец. Жуткие изменения; размеры соотносятся с кол-вом пищи. Был 3. Весьма обеспокоен слухами».

Могло ли «З.» означать «Зебулон»? Скорее всего, да, решил Эбнер. Видно, тот заходил к Лютеру в надежде услышать от него объяснения по поводу происходивших в округе загадочных событий, но ушел ни с чем; по крайней мере, в своей недавней беседе с Эбнером старик так и не смог толком объяснить ситуацию вокруг комнаты с заколоченными ставнями, ограничившись лишь намеками да недомолвками. Нет нужды говорить, что дед и не думал посвящать Зебулона в содержание своего дневника, хотя не счел нужным скрывать от него сам факт существования этих записей.

Вообще же Эбнер не мог отделаться от ощущения, что рукопись, которую он держал сейчас в руках, создавалась Лютером в качестве черновой. Дед наверняка намеревался когда-нибудь возвратиться к этим записям и оформить их в надлежащем виде; в теперешнем же своем обличье они были неряшливы и фрагментарны, а их смысл доступен только тому, кто обладал ключевой информацией о тайне рода Уэйтли. Стиль изложения был бесстрастен и лаконичен, однако в последних сообщениях уже явственно сквозили тревожные нотки:

«Пропала Эйда Уилкерсон. Остался след — будто ее тело тащили волоком. В Данвиче паника. Джон Сойер грозил мне кулаком — стоя на другой стороне улицы, где я не мог его достать».

«Понедельник. На этот раз Ховард Уилли. Нашли только ногу, обутую в башмак!»

Подобравшись к концу рукописи, Эбнер вынужден был с сожалением констатировать, что в ней недостает многих страниц: они были вырваны рукой деда Лютера — вырваны в исступлении, с корнем, хотя ничто, казалось бы, не указывало на причину столь неожиданной ярости. Да, это мог сделать только Лютер Уэйтли — видно, почувствовав, что написал лишнее, он решил изъять из тетради факты, проливавшие свет на тайну заточения несчастной тети Сари, дабы вконец запутать того, в чьих руках окажутся эти заметки. Что ж, это ему удалось на славу, подумал Эбнер.

Он продолжил чтение уцелевших записей. В следующей фразе опять говорилось о загадочном «Р.»:

«Р. наконец-то вернулся».

И затем: «Заколотил ставни в комнате Сари».

Последняя же запись выглядела следующим образом: «Когда он сбросит вес, держать его на строгой диете и регулировать размеры».

Пожалуй, эта фраза была самой непонятной из всех. «Он» — это и есть «Р.» либо это кто-то другой? И кем бы «он» ни был, зачем понадобилось держать «его» на диете? И что имел в виду старик Лютер под «регулированием размеров»? Эти вопросы казались Эбнеру совершенно неразрешимыми, и даже прочитанные им письма и записи ни на йоту не приблизили его к разгадке этой несусветной галиматьи.

Эбнер в раздражении отодвинул в сторону гроссбух, с трудом подавляя в себе желание спалить его в камине. Дедовских записей, на которые он возлагал такие большие надежды, оказалось явно недостаточно для того, чтобы раскрыть обитавшую в этих старых стенах зловещую тайну рода Уэйтли. Его раздражение усиливалось зародившимся в душе смутным страхом он чувствовал, что малейшее промедление в разгадке этой тайны может обернуться для него самым печальным образом.

Он выглянул в окно. На Данвич уже опустилась безлунная летняя ночь; всепроникающий гам лягушек и козодоев привычно оглушил его. Отбросив надоедливые мысли, крутившиеся вокруг только что прочитанного дедовского дневника, он принялся лихорадочно вспоминать бытовавшие в его семье старинные предания и поверья. Козодои… совы… лягушки… крики в ночи… кажется, песнь совы означала чью-то скорую смерть?.. Мысли о лягушках невольно вызвали в его сознании ассоциации с кланом Маршей, представители которого, если верить найденным в доме старого Лютера письмам, так походили на этих земноводных. Он вдруг явственно представил себе уродливые, карикатурные физиономии своей дальней иннсмутской родни и вздрогнул от охватившего его отвращения.

Как ни странно, именно эта, казалось бы, совершенно случайная мысль о лягушках вызвала у него душе непередаваемый испуг. Душераздирающие вопля амфибий заполнили всю округу — и что-то невероятно зловещее почудилось Эбнеру в их несмолкающем хоре. Он пытался успокоить себя: эти ничем не примечательные твари всегда в изобилии водились в здешних местах, и, может статься, участок вокруг старинного дома с мельницей был облюбован ими еще задолго до его приезда в Данвич. Разумеется, его присутствие здесь ни при чем — огромное количество амфибий объяснялось просто-напросто близостью Мискатоника и множеством заболоченных участков вдоль его русла.

Возникшее в душе Эбнера раздражение понемногу прошло; следом за ним улетучились и нелепые страхи, вызванные лягушачьими воплями. Сейчас он чувствовал только усталость. Взяв со стола дедовский дневник, он бережно уложил его в один из своих чемоданов, намереваясь еще раз просмотреть все записи в более спокойной обстановке — он еще не терял надежды на раскрытие тайны старого особняка и заколоченной комнаты над мельницей. Все равно где-то есть ключ к разгадке; во всяком случае, если в округе имели место какие-то ужасные события, то они наверняка должны найти отражение в свидетельствах более подробных, нежели скупые, невразумительные заметки Лютера Уэйтли. Но где добыть эти свидетельства? В разговорах с обитателями Данвича? Об этом нечего было и думать — Эбнер уже заранее знал, что их реакцией будет упрямое и непреодолимое молчание: никто из них не станет выговариваться перед странным городским чужаком, каким в их глазах, несмотря на какие бы то ни было родственные узы, был Эбнер Уэйтли, внук покойного Лютера.

И тогда он вспомнил о кипах старых газет, которые собирался сжечь. Усталость отступила прочь; не теряя времени, он принес в комнату несколько связок «Эйлсбери Трэнскрипт» — в этой газете существовала специальная рубрика под названием «Новости из Данвича» — и после часа лихорадочных поисков отложил в сторону три статьи, которые заинтересовали его тем, что перекликались с записями деда Лютера. Первая заметка шла под заголовком: «ДАНВИЧ: ОВЦЫ И КОРОВЫ ПАЛИ ЖЕРТВАМИ ДИКОГО ЖИВОТНОГО». Вот что в ней говорилось:

«Несколько овец и коров, содержавшихся на отдаленной ферме в предместьях Данвича, стали жертвами нападения неустановленного дикого зверя. Следы, обнаруженные на месте побоища, позволяют предположить, что нападение совершено хищником довольно крупных размеров, однако д-р Бетнэлл, профессор антропологии Мискатоникского университета, считает, что злодеяние вполне могло быть совершено стаей волков, которая, вероятно, обитает где-нибудь в безлюдной холмистой местности недалеко от Данвича. Специалисты утверждают, что, судя по оставленным следам, нападавшее животное не относится ни к одному из известных видов, обитающих на восточном побережье Северной Америки. Власти графства ведут расследование».

Эбнер внимательно просмотрел другие газеты, но так и не нашел продолжения этой истории. Тогда он обратился ко второй статье:

«Эйда Уилкерсон, 57-летняя вдова, жившая на отшибе в своем доме на берегу Мискатоника, вероятно, стала жертвой преступления. Это произошло три дня назад, когда она должна была нанести визит одному своему знакомому в Данвиче. Не дождавшись миссис Уилкерсон, тот решил навестить ее сам и обнаружил у нее в доме страшный беспорядок. Входная дверь была взломана, мебель в комнатах перевернута и искорежена, как будто там происходила отчаянная борьба. Сама же Эйда Уилкерсон бесследно исчезла. Свидетели отмечают, помимо всего прочего, такую деталь, как сильнейший мускусный запах, распространявшийся на довольно большое расстояние вокруг дома. О дальнейшей судьбе миссис Уилкерсон до сих пор не поступало никаких известий».

В следующих двух абзацах коротко сообщалось, что власти пока не могут сказать ничего определенного по поводу случившегося. И на этот раз возникли гипотезы о «крупном животном» и о волчьей стае; это частично объяснялось тем фактом, что у исчезнувшей леди в равной степени не было ни врагов, ни денег, а следовательно, не было и сколько-нибудь серьезных мотивов убивать или похищать ее.

После этого Эбнер перешел к отчету об убийстве Ховарда Уилли, который подавался под заголовком «КОШМАРНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ДАНВИЧЕ»:

«В ночь на 31-е Ховард Уилли, 37 лет, житель Данвича, был зверски убит по пути домой. М-р Уилли возвращался с рыбной ловли и, проходя по небольшой рощице, что в полутора милях вниз по течению от имения Лютера Уэйтли, был атакован неизвестным существом. Видимо, он оказал яростное сопротивление, так как грунт на этом месте беспорядочно взрыхлен во всех направлениях. В конце концов нападавший одержал верх и зверски расправился со своей несчастной жертвой, буквально вырвав ей ноги из суставов, о чем свидетельствует единственное, что осталось от м-ра Уилли — его правая нога, обутая в башмак. Очевидно, нападавший обладал необычайной физической силой.