Виктор Вяткин - Последний фарт

• Название: Последний фарт
• Автор: Виктор Вяткин
• Жанр: Советская классическая проза

Роман «Последний фарт» повествует о начале разведки и добычи золота на Колыме, о революции и установлении там советской власти.

Роман написан автором по архивным документам.

---

Лена сидела у камина, полузакрыв глаза и положив руки на колени.

В поселке стояла тишина. Все звуки потонули в густом снегопаде. На стеклах клочьями ваты лежал снег. С моря слышался глухой ропот волн.

Попова дома не было. Последнее время он вечерами постоянно играл у священника в преферанс и возвращался домой поздно.

— Уже февраль, и никаких известий, — вырвалось у Лены.

— Да, чего только не подумаешь. Одет легко. Дорога дальняя. А сам такой слабенький, — рассеянно подхватила Лиза. — Не случилось бы чего с Мироном.

— Я о старателях.

— А-а-а… Да, тоже пропали, — Лиза снова склонилась над вязаньем.

Они помолчали.

В окно мягко ударился и прилип к раме снежный комок. Лена вскочила.

— Наверное, Петька, — она быстро оделась и выбежала из дома.

У калитки забора прохаживался Петька. За осень он вытянулся, на губе пробился заметный пушок.

— Привезли почту, — сказал он тихо. — Павел Григорьевич спрашивал.

— Где он?

— У Амосовых, — ответил парень и сразу ушел.

Лена побежала к Амосовым. В избе у них были Федот и Павел Григорьевич.

— А-а-а, это ты, дочка? — Павел Григорьевич поднялся и поцеловал ее в щеку. — Растешь, хорошеешь, — улыбнулся он. — Что-нибудь знаешь о Мироне? Где он запропастился?

— Не вернулся еще.

— А это я и сам вижу. Выходит, я дарма тащился. Что в Охотске скажу? Кому вручить пакеты?

— Оставьте, передам.

— Передать, дочка, и без тебя есть кому, а поговорить надо. — Павел Григорьевич облокотился на стол. — Везде большевики власть берут, а тут все, как было раньше. Ведь опора нужна народная, а где она? Ах, очкастый, очкастый.

— Ничего не слышно о золотоискателях? — тихо спросила Лена, отводя глаза. — Может, вместе придут?

— Кажись, Полозова видели сегодня в якутском поселке у старика Вензеля.

— Вензеля? — Лена замешкалась. — Вернулся? Вы его видели?

— Нет еще, — дядя Паша кивнул на Федота. — За ним его отец побежал.

Лене казалось, что все слышат, как громко забилось ее сердце.

— Дай винтовки и скажи, что делать. Есть у нас тут несколько человек. — Федот уже не мог сидеть без дела.

— Несуразный ты парень, — Павел Григорьевич поморщился. — Разогнать комитет и выбрать власть немудрено, а вот уберечь? Вон летось японцы поставили сети около устья реки, и таежные люди остались без юколы.

— А разве их кавасаки и кунгасы не разбил осенний шторм?

— Постой, паря, постой? — Павел Григорьевич пристально глянул на Федота. — Так эвон что получается? Выходит, это ты сделал. А сети-то остались. Придет весной шхуна, и снова…

— Сети не катер. Их цепями не прикуешь. — Видно, Федот знал, как и от сетей избавиться.

— Ты гляди, паренек, как бы…

— Гляжу, Дядя Паша. Чего уж, — ухмыльнулся Федот.

Павел Григорьевич повернулся к Лене.

— Не обессудь, дочка. Думал — знаешь, где Мирон. Вот и позвал тебя.

Лена попрощалась и вышла.

Отец Федота позвал Полозова к Амосовым. Здесь Иван и рассказал о несчастье с Мироном.

— Опасность миновала. Ступни заживают, но пальцы. — Он развел руками. — Мирон уже бунтует, хочет ехать, а куда с такими ногами? Я подумал и оставил его с Кановым, а сам сюда. Посоветоваться с вами хочу.

— Я возьму сильный потяг и привезу его, — решил Федот.

— За перевалами холода. Мирон под хорошим присмотром, в тепле, — живо возразил Полозов. — Вот бы доктора на Элекчан, да как бабу везти?

— Может, в Охотск бы его, в больницу, — предложил Павел Григорьевич.

— Мирон пусть поживет на Элекчане, пока не окрепнет, — вступил в разговор старик Амосов. — В конце марта, как прихватит наст, доставлю его на собаках прямехонько в Охотск.

— Может, сказать Елизавете Николаевне, — тихо заметил Федот.

— Не надо, — Полозов был категоричен. — Мирон просил никому не говорить.

— Мирон? — переспросил Федот. — Если Мирон, значит, так надо, — согласился он.

Лена рассказала сестре все, что услышала от Павла Григорьевича.

— Потому-то и курсировал тут всю осень японский крейсер «Мусаши-кан», — высказала свое предположение Лиза. — Но где мог так задержаться Мирон? Дядя Паша случайно не знает?

— Нет. Он спрашивал у меня. — Лена постояла молча и села в свое любимое кресло у камина. Ей хотелось сказать о Полозове, но она боялась, что голос выдаст ее волнение.

— Говорят, появился кто-то из старателей, — заметила она как бы между прочим.

— Приехал? Полозов? Да? — Лиза поправила прическу.

— Говорят, — все так же безразлично ответила Лена.

Лена перешла к столу и передвинула лампу поближе к себе.

— Ты для кого так прихорашиваешься?

— Возможно, зайдет.

— Ну и что же?

— Сама не знаю.

В дверь постучали.

— Это не он, — сказала Лена.

Скрипнула дверь. Лиза выбежала в коридор.

В прихожей стояли Федот и Петька.

— Вам Леночку? — спросила Лиза.

На голос из кабинета выглянул Попов.

— Василий Михайлович, — обратился к нему Федот. — Вы собрались отправить нарочным пакет каюру Александрову. Мы уезжаем проверять ловушки. Можем передать.

— Да-да, — Попов торопливо прошел в кабинет и вынес небольшую посылку. — Передайте только в руки.

— Петька сегодня же вручит, — Федот забрал сверток, и они ушли вместе с Петькой.

Лена вышла их проводить. Собаки, запряженные в нарты, лежали в снегу. Федот ловко выправил упряжку, зычно прикрикнул на собак, и они сразу умчались. Лена постояла, прислушиваясь к тишине, не донесутся ли знакомые шаги? Нет. Да и поздно уже.

Спала Лена тревожно. Разбудил ее скрип быстрых шагов по снегу за стеной. Она вскочила, подбежала к окну. Нет, не он. Лена взяла книгу, села у окна. Не читалось. Она надела шубу, набросила на голову платок и неслышно вышла из дома.

Склад Попова был открыт. Возле него стояла упряжка. Она вошла в склад. У прилавка топтался якут. Василий Михайлович разбирал связку мехов, встряхивал шкурки, дул на ворс, раскидывая по сортности, и тут же щелкал костяшками счет.

— Ты это чего? — покосился он на свояченицу.

— Подожду.

Попов промолчал. Что-то записал в книге.

— Чего будешь брать?

— Сыбко надо табак, чай тозе маленько, спирта туда-сюда.

— Спирта нету, — отрезал Попов. — Давай мешок.

Охотник кинулся к стене за нерпичьей сумкой, подставил ее к прилавку. Василий Михайлович столкнул в нее пять пачек табаку, плитку чаю.

— Вот сколько отвалил. Это как другу. Кури на здоровье. Попивай ароматный чаек. Рассчитаемся к весне.

Лена приметила, что Попов недодал две плитки чая, и покраснела.

— Сто болтаис? Какой долг? — робко переминался охотник.

— А цены ныне какие? Ты прикинь, — Василий Михайлович принялся перечислять, что тот забрал. Охотник хлопал глазами, пыхтел трубкой.

— Вы ошиблись, Василий Михайлович, — Лена решительно подошла, взяла сумку у охотника и бросила на прилавок. — Проверьте!

— Ты чего-то, милейшая, путаешь. Такого у меня не бывает, — Попов говорил с еле скрытым раздражением.

Лена высыпала все на прилавок.

— Считайте вслух.

— Странно-с! — Попов, пересчитывая, глядел уже не на Лену, а на охотника. — А ну покажи за пазухой?

— Не надо сердись, — якут растерянно ощупал себя. — Сего уз… Тут много. Несего сто маленько менее…

— Нет-нет! — сердито перебила его Лена. — Что сказано, то и получите.

— Да, ошибся. Как же так? — Попов презрительно швырнул ему две плитки чая.

— Ты обиды не имей, — сказал охотник, подхватывая сумку. — Твоя девка. Не моя, однако, — и он посеменил к нартам, плюхнулся на оленью шкуру и стегнул оленей.

Лена проводила его глазами и тихо побрела к своему дому.

До вечера Лена не находила себе места. Но вот послышались шаги на крыльце. Свалилось ведро в прихожей, и тут же донесся тихий стук в дверь. Лена вздрогнула, но не поднялась, Лиза выбежала в прихожую.

— Бог мой! Вы? Где Мирон? — торопливо расспрашивала сестра.

Лена подошла к зеркалу, одернула платье, поправила волосы и, выйдя, остановилась у порога. Худой, наскоро побритый, со следами порезов на примороженных щеках, Полозов держал руку Лизы.

Лена глядела на его широкие плечи, заслонившие дверь.

— С приездом, господин Полозов. Кажется, принято здороваться не только со старшими.

— Здравствуйте, Лена, — он несколько смутился, поглядел на свою заскорузлую руку и быстро заговорил: — Не все у нас гладко. Заболел Софи. Кой-как добрались до Элекчана, а дальше ни транспорта, ни еды. Пришлось оставить бедолаг в зимовье и пробежаться сюда с упряжкой.

— Проходите же в комнату. Чего же мы, право, стоим в прихожей? — Лиза засуетилась.

Лена побежала ставить самовар. Когда она вернулась в столовую, Лиза сидела на диване, зябко кутаясь в шерстяной платок, и говорила: