Лев Гурский - Опасность

• Название: Опасность
• Автор: Лев Гурский
• Издательство: Терра
• Жанр: Политический детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01343-9

Книга писателя Льва Гурского написана в жанре политического детектива. Труп, найденный в московской квартире, — лишь звено в цепи загадочных событий, в разное время происходивших в России и за ее пределами. Расследование поручается капитану Максиму Лаптеву, уже известному читателю по роману Гурского «Убить президента».

---

По всей видимости, последнее обстоятельство заинтересовало и саму мадам Полякову. Словно бы до моего визита она и не задумывалась о таких простых вещах. И только я со своей профессиональной любознательностью открыл ей глаза.

— Он звонил, — проговорил она. — Он сначала точно звонил, я еще брала трубку…

— Звонок был местный или междугородный? — сразу же уточнил я.

— Наверное, местный… — неуверенно предположила Софья Павловна.

— Так наверное или точно? — не отставал я.

— Без телефонистки, — госпожа Полякова нашла, как ей показалось, удачный ответ. — Сразу его голос, попросил Олю, я позвала…

О таком достижении цивилизации, как звонок по коду, Софья Павловна позабыла. От волнения, надо полагать.

— Зуммер был обычный? — спросил я. — Или, может быть, такие были короткие, прерывистые звонки?

На лбу мадам Поляковой собрались складки — признак напряженного раздумья. Я представил себе, как она, с поварешкой в одной руке и с орущей Санькой в другой, прямо из кухни бежит к телефону, и догадался о неуместности последнего из моих вопросов. Какой там, к черту, зуммер! Тут бы успеть добежать и ничего не уронить по дороге.

— Не помню я уж про звонки, — откликнулась Софья Павловна. — Вроде обычные. Или может эти… прерывистые. У Саньки тогда зубы болели. Визгу было на весь дом.

Услышав свое имя, Санька добросовестно защелкала зубами, уже свободными от конфеты.

— Больше не болят, не болят! — встряла она во взрослый разговор. — Орехи даже могу лопать…

— Цыц! — скомандовала хозяйка. — Разговорилась тут. Орехи ей подавай, на блюдечке… Я ей тогда полоскание заваривала, из трав, — сообщила Софья Павловна уже мне. — С утра у плиты торчала, как проклятая…

Разговор о соседкином отъезде незаметно уплывал куда-то в сторону. Мне пришлось не очень деликатно вернуть эту заботливую мамашу к интересующей меня теме. Мое воодушевление, возникшее было при упоминании фамилии «Лебедев», успело куда-то улетучиться. Не нравился мне этот человек-невидимка. И звонки не нравились, и игры в прятки.

— Давайте по порядку, — предложил я. — Итак, он позвонил… неважно откуда, но позвонил. И попросил к телефону гражданку Селиверстову. Дальше что было?

В ходе дальнейших моих расспросов выяснилось следующее. Поговорив по телефону с Лебедевым, гражданка Селиверстова О. Д. засуетилась, засобиралась и на прямо поставленный гражданкой Поляковой С. П. вопрос, куда это Ольгуша намылилась, был получен прямой ответ про Алма-Ату. («Родичи у нее там какие-то, — кратко пояснила Софья Павловна. — Седьмая вода на киселе, но о-о-чень богатые…») Причем, про эту самую Алма-Ату, столицу Казахстана, гражданка Селиверстова объявила, по меньшей мере, раз двадцать. Как будто опасалась, что соседка позабудет название города или, может, сама боялась позабыть. Столько же раз, оказывается, было повторено и про то, что едет она совместно с Валентином и тот, дескать, уже прибыл в Саратов и ждет. Во время сборов Валентин еще неоднократно звонил и, как показалось Софье Павловне, даже здесь мелькал, чуть ли не укладывал вещи. Правда, в суматохе сама мадам Полякова его так и не видела. И, как выясняется, не она одна: глазастая Санька тоже почему-то дядю Валю не углядела…

— Но он был здесь, он точно был… — прибавила Софья Павловна под конец своего сумбурного рассказа. В голосе ее, правда, уже чувствовалось некое сомнение. Будто бы она сама не вполне доверяла собственным словам. — Точно ведь был… Ольга сама сказала, что был…

 — Итак, он был или Ольга сказала, что был? — поинтересовался я. — Хотелось бы все-таки знать поточнее.

— Да не помню я уже! — раздраженно произнесла мадам Полякова. — Вроде был. Говорю же — зубы у Саньки болели…

— Ясненько, — пробормотал я, хотя никакой ясности у меня еще не было и в помине. — А адрес свой алма-атинский оставила она?

— Пока вроде нет, — ответствовала Софья Павловна. — Сказала, что, пока не устроится, писать ей можно на Главпочтамт, до востребования.

— Ага, — кивнул я. — Так, может быть, вы фамилию этих ее алма-атинских родичей знаете? Или там слышали случайно…

Госпожа Полякова честно наморщила свой лоб. Вернее, лобик.

— Сафроновы, — проговорила она наконец.

Это было уже кое-что. Тем не менее я счел нужным переспросить:

— Точно Сафроновы?

— Точно, — обнадежила меня хозяйка. — Или Сафаровы.

Вероятно, лицо мое в этот момент разговора страдальчески перекосилось, потому что несколько минут после этого Софья Павловна говорила со мною участливым тоном, как с человеком, отягощенным каким-либо недугом. Должно быть, такую мину на своей мордочке носила малолетняя Санька, когда мучилась зубами.

— Сафроновы или Сафаровы?! — выдохнул я, стараясь, чтобы мой голос не сорвался на крик.

— Сафроновы или Сафаровы, — успокаивающим тоном произнесла мадам Полякова. — Точно, одно из двух. В крайнем случае Сухаревы. Но, по-моему, все же не Сухаревы. Такая вот фамилия, нерусская.

Я сделал глубокий вдох. Потом выдох. Вдох — выдох, вдох — выдох. Гимнастика для нервов по системе йогов. В какую-то секунду мне почудилось, будто Софья Павловна тонко надо мною издевается. На мгновение я даже остро пожалел о своей травоядности; секундный позыв немедленно заорать дурным голосом и пальнуть из своего «Макарова» в потолок мне удалось быстро ликвидировать. За каких-то несчастных пять-шестъ вдохов-выдохов. Хорошую гимнастику придумали индусы.

— Сафроновы, получается, — нерусская фамилия? — медленно-медленно прошептал я.

— Да ведь не Ивановы же! — убежденно ответила мне мадам Полякова. — Татары, надо полагать. Какая там нация в Алма-Ате проживает?

Софья Павловна отнюдь не издевалась надо мной. И бестолочью она, судя по всему, тоже не была. Просто-напросто ей было наплевать на все, что выходило за пределы ее дома, ее кухни, ее детей. Она даже честно соглашалась помочь хмырю из ГБ. И помогала, чем могла. Я вдруг посочувствовал лично не знакомому мне товарищу Бабушкину. Кажется, я начинал догадываться, за каким чертом этот сосед прикупил себе саблю и сдернул отсюда подальше…

— Хорошо, — проговорил я после некоторой паузы. — Подведем итоги. Значит, Селиверстова с Лебедевым уехали в Алма-Ату. Но Лебедева в этот его приезд сюда вы сами не видели. И адреса их теперешнего, в Алма-Ате, вы не знаете. И фамилию родственников тамошних вы не помните… Но хоть за название города вы ручаетесь?

— Что я, дура какая-нибудь?! — возмутилась мадам Полякова. — Ольгуша и на бумажке все написала, чтобы я не забыла… — С этими словами она выдернула из-за спины Саньку и приказала: — Ну-ка, неси дяде ту бумажку, которую баба Оля нам оставила! Мигом!

Санька с радостным взвизгом выскочила из кухни и умчалась. Послышались треск, звон, что-то покатилось по полу и посыпалось, но в конце концов довольная девчонка вновь появилась на кухне, держа в руках замурзанный клочок.

Я осторожно, как музейный экспонат, взял бумажку. На ней действительно было написано: «Алма-Ата, Главпочтамт. До востребования. Селиверстовой О. Д. (для Лебедева В. Д.)». Почерк был мелкий, аккуратный.

Вытащив из кармана блокнот, я печатными буквами переписал этот, с позволения сказать, адрес на отдельный листок. Листок протянул Софье Павловне, а оригинал припрятал. Пусть лучше хранится у меня. Плохонькая, да улика.

— Ладно, — произнес я, стараясь не слишком выказывать хозяйке своей досады столь ничтожным результатом переговоров. — Спасибо вам за помощь. Вы сообщили мне очень ценные сведения.

Мадам Полякова засмущалась, но потом спохватилась. С большим запозданием она вспомнила, что с КГБ следует держать ухо востро.

— А чего это вы Ольгушу с Валей ищете? — с тревогой осведомилась она. — Уж не случилось ли, часом, с ними чего-нибудь?

Я придал своей физиономии строго официальное выражение.

— Потому и ищем, чтобы не случилось, — авторитетно заверил я. Кстати, это было чистейшей правдой. Во всяком случае, по отношению к Лебедеву. Я искренне надеялся отыскать его раньше, чем это сумеют сделать другие. Кто-то вроде блондинчика с рукастым.

Моя туманная формулировка вполне устроила Софью Павловну.

— Ну, и слава Богу, — певуче проговорила она. — Хорошие ведь люди, что Ольга, что Валентин. Только, жаль, невезучие. И сынок их, Юраша, сгорел совсем молоденьким…

Я сочувственно кивнул. Из разговора с Селиверстовым-мавзолейщиком я уже знал, что сын Ольги Денисовны умер рано. И, по убеждению хранителя мумии, произошло это вследствие недостатка отцовской заботы.

— …И внучок их, Петруша, сиротинушка, пошел по кривой дорожке…

На секунду я оторопел. Ни о каком внуке, тем более выбравшем кривую дорожку, я и понятия не имел. До сих пор я был убежден, что сын Ольги Денисовны и Валентина Дмитриевича ушел из жизни в том нежном возрасте, когда еще трудно завести своих детей.