Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 25. Март-июль 1914

• Название: Полное собрание сочинений. Том 25. Март-июль 1914
• Автор: Владимир Ленин (Ульянов)
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1968

Двадцать пятый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина является последним томом, содержащим работы периода нового революционного подъема. В том входят произведения, написанные в марте – июле 1914 года в Кракове, где Владимир Ильич жил с середины 1912 года, и в деревне Поронин, куда он выезжал на летние месяцы.

---

«Сопоставляя социалистический и либеральный идеал с миром действительности, научно-эмпирическое исследование должно признать, что для него заключенная в этих идеалах вера не может существовать. Оба эти идеала в формальном смысле одинаково неосуществимы, одинаково утопичны».

Право, не веришь даже своим глазам, когда читаешь такие вещи. До такой степени маразма, упадка и проституции дошла современная профессорская наука! Г-н Струве прекрасно знает, что научный социализм опирается на факт обобществления производства капитализмом. Этот факт доказывается бездной явлений, наблюдаемых во всем мире. О степени развития и быстроте развития этих явлений имеется богатейший «эмпирический» материал.

А наш ученый, обойдя вопрос об обобществлении производства, не прикоснувшись своим «научно-эмпирическим исследованием» ни к одной области многочисленных фактов, объявляет вопрос научно решенным на основании нескольких пустых фраз о либерализме и рационализации!

Неправда, что либерализму рисуется полная рационализация. Неправда, что марксизм отрицает «естественный закон». Неправильна и пуста вообще вся фраза о «полной рационализации» – все это жалкие увертки, плоская игра, преследующая одну цель: обойти ясно и точно поставленный научным социализмом вопрос, огорошить учащуюся молодежь шумом и криком о невозможности социализма.

IX

Громадная часть труда г-на Струве, значительно больше половины, посвящена «этюдам и материалам по исторической феноменологии цены».

Вот где мог бы, в самом деле, показать себя наш горячий сторонник «последовательного эмпиризма», объявляющий стоимость фантомом и изучающий цены, как факты!

Статистика цен за последние годы делает громадные успехи. Во всех странах собрана масса материалов. Целый ряд трудов по истории цен. Если строгий ученый не может даже снизойти до того, чтобы опровергать теорию стоимости Маркса, отчего бы не проанализировать хоть некоторые основные вопросы этой теории при помощи «эмпирического» материала из истории и статистики цен? Можно найти тысячи товаров и сотни отделов или периодов из истории их цен, когда влияние всех и всяких посторонних факторов поддается устранению – за исключением «фактора» труда – и когда о количестве труда, употребляемого для производства данного вида товара, есть точные данные. Отчего бы нашему стороннику «последовательного эмпиризма» в «научном исследовании» о цене, в отделе об «исторической феноменологии цены», не прикоснуться к этим данным?

Отчего? Оттого, разумеется, что г. Струве слишком хорошо сознавал безнадежность своей позиции, невозможность опровергнуть теорию объективной, трудовой, стоимости и инстинктивно чувствовал необходимость бегом бежать прочь от всякого научного исследования.

Сотни страниц труда г-на Струве, посвященные «этюдам и материалам по исторической феноменологии цены», представляют из себя на редкость замечательный образчик того, как бегают от науки современные буржуазные ученые. Чего-чего только тут нет! Заметки об указной и вольной цене – несколько наблюдений над полинезийцами – цитаты из устава о рыночной торговле, изданного (ученость, ученость!) объединителем Мадагаскара, царем Андрианампуинимерина в 178?–1810 годах – несколько статей из закона вавилонского царя Хаммураби (эпоха приблизительно за 2100 лет до р. х.) о вознаграждении врача за операцию – несколько цитат, преимущественно латинских, в высшей степени ученых, о тарификации покупной цены женщины в германских народных правдах – перевод семи статей, относящихся к торговому праву, из сочинений священных законников Индии, Ману и Яйнавалькиа[7] – охрана покупателя в римском праве и так далее и так далее вплоть до эллинистических образцов полицейского регулирования цен в Риме и до христианизации римского полицейского права в законодательстве каролингов.

Можно ожидать, что г. В. П. Рябушинский, издавший труд г-на Струве, обессмертит свою славу, как мецената, и славу г-на Струве, как серьезного ученого, издавши еще сотни две томов этюдов и материалов по исторической методологии цены, ну, например, описания базаров всех времен и народов с иллюстрациями в тексте и с примечаниями г-на Струве, надерганными из наилучших немецких библиографических указателей. Последовательный эмпиризм будет торжествовать, а фантомы разных «законов» политической экономии исчезнут аки дым.

X

В старой, дореволюционной России господствовало деление ученых на два крупных лагеря: подлаживающихся к министерству и независимых, причем под первыми разумелись прямо продажные писаки и составители сочинений на заказ.

Это грубое деление, соответствовавшее патриархальным, полуазиатским отношениям, безусловно устарело и должно быть сдано в архив. Россия быстро европеизуется. Буржуазия у нас почти совсем созрела и даже кое в чем перезрела. Ее ученые «не зависимы» от правительства, они отнюдь не способны писать на заказ, они искренне и добросовестно изучают вопросы с такой точки зрения и такими методами, которые, по их искреннему и добросовестному убеждению, совпадают с интересами «вождей» нашей торговли и промышленности вроде г-на В. П. Рябушинского. В наше время, когда все так далеко шагнуло вперед, заслужить репутацию солидного ученого и получить официальное признание своих трудов, – это значит доказать невозможность социализма посредством парочки «по-кантиански» выведенных определений; это значит уничтожить марксизм, разъяснив читателям и слушателям, что его не стоит даже опровергать, и сославшись на тысячи имен и названий книг европейских профессоров; это значит выкинуть за борт вообще всякие научные законы для очистки места законам религиозным; это значит нагромоздить горы высокоученого хлама и сора для забивания голов учащейся молодежи.

Если все это выйдет много погрубей, чем у буржуазных ученых Германии, – не беда. Надо же ценить то, что Россия встала все-таки окончательно на путь европеизации.

Резолюция ЦК РСДРП о создании организационного отделения ЦК по руководству нелегальной работой{25}

Ввиду конспиративных условий создается особое отделение ЦК для непосредственного руководства нелегальной организационной работой.

Общие собрания всех отделений ЦК бывают лишь в экстренных случаях, при соблюдении особо конспиративных условий и только по соглашению представителей обоих отделений. Обычные же сношения ведутся через отдельных уполномоченных лиц.

Организационное отделение ЦК называется для прикрытия Рабочей кооперативной комиссией.

Это отделение 1) направляет работу Петербургского комитета, систематически помогая ей и восстановляя в случае провалов; 2) заботится о связи работы во всех легальных организациях в партийном духе; 3) изыскивает особо конспиративные формы прикрытия нелегальных связей и предприятий; 4) объединяет работу во всероссийском масштабе, устанавливая правильные сношения и объезды; 5) заведует главным образом подготовкой партийного съезда к августу 1914 года{26}.

Состав организационного отделения устанавливается русской коллегией ЦК из 3–5 лиц, с таким же или двойным числом кандидатов к ним.

Написано 2–4 (15–17) апреля 1914 г.

Впервые напечатано в 1957 г. в журнале «Вопросы истории КПСС» № 3

Печатается по рукописи

О формах рабочего движения (Локаут и марксистская тактика){27}

Локауты, т. е. массовые расчеты рабочих стакнувшимися предпринимателями, такое же необходимое и неизбежное явление в капиталистическом обществе, как и стачки рабочих. Капитал, обрушиваясь всей своей тяжестью на разоряемых мелких производителей и пролетариат, грозит постоянно свести условия жизни рабочих к прямому голоданию и вымиранию от голода. И бывали во всех странах примеры, даже целые периоды жизни народов, когда отсутствие отпора со стороны рабочих доводило их до невероятной нищеты и всех ужасов голода.

Отпор рабочих вытекает из самых условий жизни – продажи рабочей силы. Только благодаря этому отпору, несмотря на громадные жертвы, приносимые рабочими в борьбе, они отстаивают хоть сколько-нибудь сносный уровень жизни. Но капитал концентрируется все больше, союзы фабрикантов растут, увеличивается число неимущих и безработных, а вместе с тем нужда пролетариата, и бороться за сносный уровень жизни становится все труднее. Дороговизна жизни, быстро повышающаяся за последние годы, часто сводит на нет все усилия рабочих.

Рабочие организации и в первую голову профессиональные союзы рабочих, привлекая все большую массу пролетариата к участию в организованной борьбе, превращают отпор рабочих в возможно более планомерный и систематический. Стачечная борьба, при массовых и разнообразных профессиональных союзах, становится более упорной: реже происходят стачки, но крупнее бывает каждое столкновение.