Ольга Смирнова - Намеренное зло

• Название: Намеренное зло
• Автор: Ольга Смирнова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Когда Лера выходила замуж, она была уверена, что одним махом избавится от всех своих проблем. Но она ошиблась. Старые проблемы никуда не делись, более того — к ним прибавились новые. И главная из них — никому нельзя верить. Особенно своему мужу.

---

— В данном случае — может. Скорее всего потому, что зельем оно названо весьма условно.

Лера кончиками пальцев погладила бинт на запястье, задним числом огорчившись из-за того, что под разбор попала правая рука. Даже в такой малости не повезло. Она вздохнула, посмотрела по сторонам. Почему всегда выходит так, что вещи, мало-мальски привлекательные издали, вблизи оказываются мусором?

— Ладно. Давайте свое зелье. Только учтите, если я умру, никакой крови вы не получите.

Александр едва заметно усмехнулся:

— Знаю. Поэтому и не предлагаю пить все сразу — делю на порции.

— Мне… сейчас надо эту гадость принимать?

— Ты позавтракала? Сколько помнится, еды на подносе не убавилось.

— Я слишком нервничала, — сочла нужным объяснить Лера. — В душу ничего не лезло.

— А при чём тут душа? — справедливо удивился он. — Тебе желудок надо было наполнить. И из-за чего ты нервничала? Тебе не понравилась комната? Кровать? Сама еда?

Лера задумчиво покачала головой. Если он не в состоянии сам уразуметь элементарные вещи, никакие разжёвывания не помогут.

— Не важно, — отрезала она. — Считайте это блажью. Где ваше зелье?

— Сначала завтрак. Иначе чревато осложнениями.

— Переживу.

— Я не собираюсь рисковать. Поэтому марш в столовую.

* * *

Хлопнула входная дверь. Матвей вздрогнул, втянул голову в плечи — совсем как маленький, но тут же вспомнив, что он давно не маленький, а вполне состоявшийся в жизни тридцатилетний волшебник, выпрямился и с независимым видом уставился в книгу. И наплевать, что он не переобулся, как с улицы пришел. Зато руки вымыл, и не раз. А ботинки… Уж больно книга интересная попалась — пальцы жгло, так не терпелось взяться за чтение. Что-то то ли в обложке книги, демонстрировавшей читателю повергнувшего монстра героя с двуручным мечом наперевес, то ли в длинном, трудноусвояемом названии поманило волшебника. Он и покупать-то книгу не собирался, просто шел мимо книжного магазина и случайно поймал взглядом эту самую обложку на витрине. И словно демон внутри дернул — остановиться, присмотреться. Покрутившись около витрины, Матвей понял — надо читать. Это интересно, это важно для него, это будто бы имеет к нему отношение и поможет ему, взялась откуда-то занятная мысль. И волшебник книгу купил. И домой нес, крепко прижимая к себе — словно боялся, что отберут, умыкнут.

— Ты дома? — закричала мать откуда-то снизу. — Матвей! Я вернулась пораньше, как ты и просил.

«Ничего я не просил. Не было такого. Я вот читать хочу. И читаю. А чтобы тебя просить пораньше прийти — не было такого. Не помню», — беззвучно ответил Матвей, скрючиваясь над книгой, словно желая оказаться там, на ее страницах, где и впрямь все было знакомо: грозные рыцари крушили направо-налево злых демонов, восстанавливали попранную справедливость во вселенских масштабах, а в перерывах между эпическими баталиями соблазняли прекрасных принцесс и завоёвывали себе королевства. На взгляд Матвея, королевства в плане приза за старания выглядели куда привлекательнее, по крайней мере, не пытались руководить тобой, но кто рыцарей разберет, может, им это нравится. В книге было много описаний поединков — соперники шинковали друг друга как капусту. Но больше всего Матвея привлек главный герой, который был бесстрашным, уверенным в себе и шел к цели напролом.

«А я бы так смог? — спросил он сам себя. — Если бы моя жизнь сложилась иначе, я бы смог?»

Ему очень хотелось в это верить. Он вздохнул и стал перелистывать страницы в обратном порядке, начиная от того места, где закончил читать. Вышло у него сорок страниц. Немного. Матвей закрыл книгу и разом забыл ее содержимое, сосредоточившись на реальности.

— Матвей, ты почему не отвечаешь? — Голос матери звучал совсем близко — из-за двери. Не постучав, она вошла. — Матвей. Я тебя зову — ты разве не слышишь? Опять читаешь? Ну сколько можно! Совсем как отец, чтоб его демоны в аду на сковороде поджарили!

По скромному мнению Матвея, сковорода для жарки — это скорее, земная жизнь, нежели загробная, но он опять промолчал. Переложил книгу на дальний край стола.

— Матвей! Я с тобой разговариваю!

— Мама, я занят! Ты разве не видишь? — Это прорвалось раздражение, которое он пытался сдержать. — Я занят делом!

— Матвей, — в голосе матери прозвучал тихий укор. — Это хорошо, что ты занят, но… ты же сам просил, чтобы я пришла пораньше. Я пришла, думала, ты сюрприз мне готовишь. А ты…

«Я не просил!» — взвился мысленно волшебник и вскочил с места.

— Мама! Я читаю! Я… прости, пожалуйста, я… давай, я ужин сделаю, а?

И тут взгляд матери упал на его ботинки и приклеился к ним.

— Матвей. Это что такое? Это как понимать? Ты почему обут?

— Ммм… мама, я спешил.

— Куда?

С ответом Матвей затруднился — ведь спешил наверняка, раз не переобулся, а куда… читать, наверное. По крайней мере, ему сейчас так казалось. Голова вдруг сделалась абсолютно пустая, ударь по ней — загудит, как колокол. Матвей никак не мог вспомнить, чего же хотел полчаса назад. Он старательно морщил лоб, перебирал варианты, и чем больше затягивалась пауза, тем больше Матвей впадал в уныние по поводу собственной неспособности вспомнить. Наверное, все-таки дело в книге, решил он, когда молчать стало уже неприлично. Хотя эта самая книга разом потеряла львиную долю притягательности на фоне маминого строгого взгляда.

— Книгу хотел прочитать, — произнес Матвей несколько неуверенно после длинной паузы, в течение которой его мать, выпрямившись, точно ей палку в одно место засунули, сверлила непослушного сына подозрительным взглядом.

— Читать? — спросила она еле слышно. — Нет, ты совсем как отец. Это просто невозможно. Неужели мои гены оказались слабыми? Этого не может быть.

Матвей тут же подумал про отца. Слабого, как утверждала мать. Корней, так его звали, умер давно, когда мальчику было пять с небольшим. Несчастный случай — на голову упал кирпич. Отца Матвей помнил смутно, в памяти всплывала его смущенная улыбка и нежелание заступаться за сына перед матерью, которая растила его идеальным.

И Матвей послушно рос идеальным — быстро развивался, рано начал разговаривать, редко капризничал и плакал, был послушным и спокойным. Мать нарадоваться не могла, всем рассказывала, что ее ребенок почти что гений, будущий Великий, прочила ему блистательную карьеру, несмотря на подпортившие наследие гены отца, слабака и неудачника. Корней жил, как получалось, и умер так же — нелепо и в высшей степени глупо. Иногда Матвею хотелось спросить, в лоб, агрессивно, даже не спросить, а проорать, тряся мать за плечи так, чтобы голова отвалилась — ты какого демона меня рожала от неудачника? Неужели не видела?

— Матвей. Я с тобой разговариваю. — Теперь в голосе матери зазвучала обида. Матвей вынырнул из своих мыслей, которые, как вши, прыгали в голове, только не снаружи, а внутри, и не было никакой возможности вычленить что-нибудь разумное, когда мать смотрела так, будто он самое большое и невыносимое разочарование в ее жизни.

— Да, мама, — сказал он, стараясь изгнать обреченность из тона. — Я тебя внимательно слушаю.

— Так отвечай на вопрос!

— Ты не задавала вопроса, — парировал Матвей и вроде бы душой не покривил, но лицо матери вытянулось. Он зачастил: — Прости, наверное, я прослушал. Прости, пожалуйста. Можешь еще раз повторить?

В такие минуты Матвей вновь становился маленьким мальчиком, смысл жизни которого — угодить. Добиться материнской любви, которая хотя и должна быть безусловной, заложенной природой в любой женщине, и щедро изливаться на дитя, но на деле выходила весьма дорогой, на вес золота.

И даже то, чтобы он был идеальным ребенком, не спасало.

— Я хочу знать, почему ты все еще обут? Почему ты не ценишь мой труд настолько, что позволяешь себе пачкать ковры, которые я чищу каждую неделю? Почему плюешь на мои усилия содержать дом в чистоте? Когда я дала тебе повод для столь вопиющего неуважения?

Матвей наклонился, чтобы развязать шнурки на ботинках. Чувствовал он себя преотвратно — виноватым, беспомощным перед материнским справедливым осуждением.

— Я все уберу сам, мама. У меня сегодня выходной. И ужин приготовлю, не волнуйся. Ты только скажи, чего хочешь.

— Хорошо. Но учти — я проверю.

С этими словами мать развернулась и вышла. Матвей некоторое время стоял на месте, глядя в одну точку, затем, словно его вдруг ударило током, встряхнулся, скинул ботинки и швырнул в угол. С ненавистью посмотрел на них, словно они были виноваты во всех его бедах. В том, что он слишком похож на отца. В том, что матери, видимо, не дано пережить это разочарование.

Матвею всегда хотелось сотворить что-нибудь невозможное, великое, что-нибудь, что вырвет, выцарапает, выдерет у его матери восхищенный вздох, но, увы, он подозревал, что подобных вещей не существует в природе. И на небесах, и под землей.