Татьяна Садыкова - Возвращение к истокам (СИ)

• Название: Возвращение к истокам (СИ)
• Автор: Татьяна Садыкова
• Жанр: Фэнтези

Ты позвращал людей из потустороннего мира? Чем отличаешься ты, чтобы тебя не вернули? Твоя война не окончена, Ник. Ты должен спасти любимую и отомстить Стефану за свою смерть.

---

Я даже не понял, как смог выбраться - раз и картины померкли, друзья растворились во мгле, а посторонние звуки водопадом обрушились на мои уши, словно я вынырнул из омута на свежий воздух. Я жадно глотал его, не в силах насытиться, извивался дугой, пытаясь до чего-то дотянуться, но что-то придавливало за плечи, не давая вырваться. Помню, что мне было больно дышать, словно, я забыл, как это делать и сейчас заново учился, а от каждого движения резко вспыхивало сосредоточие энергии в груди, оно кололось, чесалось, словно в ней ерзало нечто колючие и крутило, как жернова мельницы, переламывая мои кости и плоть. Разум затопила боль, и я вновь очутился в спасительном ничто. И, если честно, хоть там мои мысли текли вяло и бессвязно, я помню, что больше не хотел просыпаться. Хотел вернуться к Амалии, прижаться к ее телу, поцеловать в золотистую макушку и услышать заливной смех подруги, который мне всегда казался похожий на перезвон колокольчиков - такой же чистый и звонкий.

Когда я вынырнул и тьмы в следующий раз, мой разум ворочался с неохотой, тело словно одеревенело и не хотело слушаться, вокруг сгустилась тьма, и ничего не было видно, а глотку жгло огнем. Я даже прохрипеть ничего не мог - голос, словно отнялся, а во рту бушевала пустыня - мне так сильно хотелось пить, что остальное казалось как-то незначительным. Даже то, что тело зудело, покалывало тысячи маленьких иголочек боли, а ноги не держали - я с грохотом рухнул на пол, видно, с кровати и, преодолевая какую-то странную слабость и немощность, пытался в этой мгле найти воду.

Потом все завертелось, замелькало в круговороте. Нет, мгла перед глазами не исчезла, но уши затопили голоса, меня касались, я пытался вырваться, не понимая, что происходит, Сердце испуганно забилось, набатом застучав в ушах и перекрыв на несколько мгновений посторонние звуки. В чувство привел меня противный запах нашатыря - похоже, я потерял сознание, - и строгий голос Азеля Гарриуса, который сухо раздавал команды суетящимся милсестрам и целителям. Тогда я был искренне рад его услышать, ухватился за знакомый голос, как за спасительный круг, который мог мне объяснить, что произошло. Он и объяснил, а потом появился Филгус, и начались монотонные и Серые, точнее, чернее ночи будни.

Я лишился зрения, своей магии, не мог нормально двигаться и был полностью зависим от окружающих людей - сбылись худшие мои кошмары. Я слышал, как за дверью переговаривались милсестры, думая что я сплю - они как куры-наседки жалели меня, перемывали косточки, сами того не ведая, что открывают мне то, что не захотели говорить Фил и Азель не желая, наверное, волновать меня. Мой дом сгорел вместе с моими исследованиями и библиотекой, которую я собирал несколько десятилетий, Ирен оказалась заложницей в руках собственного отца, Стефан возвысился, став советником монарха, а меня… а меня стали считать мертвым. Выкинули как ненужный элемент, опять, как в тот раз, и я часто стал ловить себя на мысли, что они правы, моя история должна была закончиться именно тогда.

Больнее всего было потерять не дом, а библиотеку. Во мне тогда что-то умерло, и я стал считать себя никому не нужным. Я же досадный, лишний элемент? О да, давайте уничтожим все, что ему дорого, чтобы он сам наложил на себя руки. Не наложит? Задавим жалостью. Мне было тошно. Хотелось выть в голос, оплакивать свою прошлую размеренную жизнь в уютном замке, когда я был предоставлен сам себе, никому не нужный, но считавший себя нужным другим. У меня были мои исследования, свой собственный угол, в котором я был хозяином, домашнее вреднее приведение и хозяйка-домовая. Мне нравилась такая жизнь, нравилось приходить в библиотеку и наслаждаться запахом старинных книг, которые я собственноручно добывал в коллекцию и ценил выше собственной жизни.

И если потерю зрения я мог пережить, то тишина и невозможность двигаться - убивали. У меня болело Сердце, плакала надрыв душа, а голове бродили совсем невеселые думы. Я уцепился, как спасительную соломинку за свои воспоминания. Надеялся, что так не сойду с ума, что моим разумом не завладеет безысходность и тоска, что я смогу найти в себе силы встать на ноги и начать все сначала.

Раньше, я думал, что меня трудно сломить, но тогда, лежа в больничной палате, и раздираемый противоречиями, я ждал, когда моя душа перестанет бороться. Я чувствовал, что предел близок, ощущал могильный холод подбирающейся смерти, готовился к ней, глубоко внутри радуясь такому исходу. Ведь я ярко помнил то счастье, когда увидел своих друзей, я хотел вновь оказаться среди них, но что-то мешало.

Возможно, это была глупая ответственность, ведь у меня ничего не осталось кроме нее. Я беспокоился за глупую девчонку, хоть и старался не показывать это Филу, мне хотелось ее увидеть, узнать, что с ней все хорошо, сбросить этот груз, переложив его на другого. И мне было жалко брата, отца. Смогут ли они пережить мою смерть? Сможет ли Азель вновь похоронить своего ребенка? Про Стефана я совершенно не думал, а мысли о мести… Великая, я винил только себя, ведь это все произошло из-за моей глупости. Я решил, что я умнее всех, дал волю чувствам, а не разуму и потерял осторожность.

Нет, Стефана я при первой же возможности постарался бы уничтожить - хотя бы за мои бедные сгоревшие фолианты, - но бегать за ним и так праведно ненавидеть, как это делал Филгус… Я к нему ничего не чувствовал, словно, во мне умерли все чувства и мне, честно, было плевать на интриги брата. Я был занят другим - думал о своей жизни, искал путеводную звезду, что не дала бы мне потеряться, искал цель, ради которой живу.

И не находил. Раньше все было просто: вот госпиталь, ты спасаешь жизни, живешь ради людей и стараешься сделать их жизнь лучше. После эпидемии, когда я ушел из госпиталя, я нашел новую цель - двигать магическую науку вперед и ради кого? Точно, ради тех же людей. Опять наступил на эти же грабли. Но я не мог иначе. Меня так воспитали, учили, что истинные целители ценят жизнь других выше своей. И побыть эгоистом… Великая, у меня так плохо это получалось, а единственный раз, когда я оставил себе реликвию, закончился для меня чуть ли не в загробном мире. Я идиот. Причем полный.

Со мной пытались поговорить, видя мое не лучшее психологическое состояние. Но… я хоть и не видел, но прекрасно знал, почему у них ничего не вышло. Филгус, в силу своего характера и дара был слишком деликатен, он не хотел без спроса лезть ко мне душу, боясь, что меня это обидит, и я еще сильнее в себе замкнусь. Он был отчасти прав. Я не любил говорить о своих чувствах, боялся в глазах других оказаться слабым, доказывал себе и другим, что смогу преодолеть любимые перипетии жизни - меня этому научила жизнь. В детстве до меня никому не было дело, а Карактириус шпынял, когда я начинал жаловаться или же хотел ему выговориться, а брат переводил все в шутку - ему тогда было крайне неловко, это уже он потом научился слушать, но тогда…

Азель же еще в пору моей учебы понял, что я не люблю разговоры по душам и старался не лезть со своими расспросами. О нет, он поступал куда более деликатно, как истинный целитель. Зачем грубо лезть в душу, если можно постепенно уничтожать баррикады разума и “пациент” тебе все сам на духу выложит? Магистр Гарриус был гениальным манипулятором, а единственным средством от его всезнающего взгляда и сладких речей был побег. Что я и делал, не желая кому-либо раскрывать свои секреты.

Сейчас же убежать я чисто физически не мог, но - о, счастье! - Азель не лез ко мне в душу. Он сделал намного хуже - прислал ко мне этого синеволосого содомита! Тогда ко мне только вернулось зрение, и я вновь задался вопросом, что мне делать. Мыслительный процесс шел туго и плавно свернул в красочные сцены различных способов самоубийства. Я так увлекся, что и не заметил, как ко мне подкрался этот… человек и, нагнувшись, пристально уставился в мое лицо.

Я давно так не пугался. А как очутился на шкафу - до сих пор не могу понять. А как бы отреагировали, что когда открыли глаза, столкнулись нос к носу с накрашенным мужиком, который пытливо вас рассматривал… До сих пор вздрагиваю, как вспомню. И ведь не ударишь этого болезненного - сил нет, как и голоса - сорвал из-за него и целый день хрипел, пока не сварили специальную настойку.

Уже только потом я понял причину своего “срыва” - гадкий Азель перестал мне прописывать успокоительное, а в лекарствах, которые я принимал, был один побочный эффект, который ставил крест на моем душевном спокойствии, делая каждое переживание в разы сильнее. Великая, как же мне тогда было стыдно за свои “полеты”…

Солнечные зайчики пропали, а ласковое летнее солнце скрылось за тучами. Единственное мое развлечение исчезло. Скука. И когда же придет Фил? Да я даже согласен был поговорить по душам с Азелем или того хуже - Стефаном! Так сильно осточертело безделье…

Внезапно, в дверь палаты открылась, и в нее зашел человек, отвечая, словно, на мои мысленные мольбы о собеседнике. Я, конечно, не знал, как выглядит Его Высочество, только как его зовут, но я сразу понял, что передо мной брат Ирен. Они были удивительно похожи: тот же золотистый цвет волос, изгиб бровей, разрез и цвет глаз. Только было видно, что он старше ее на несколько лет, да и в отличие от девушки, от него веяло харизмой, ощущалось королевское величие, да и его взгляд… на пару мгновений мне показалось, что, я, словно сквозь время взглянул в глаза Рафиуса.