Дэвид Алмонд - Небоглазка

• Название: Небоглазка
• Автор: Дэвид Алмонд
• Издательство: Азбука
• Жанр: Детская проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-03453-2

Дэвид Алмонд пишет о детях и для детей. Пишет просто о самом сложном. О том, что так важно понять человеку в десять-двенадцать лет, о вопросах, которые бередят душу и на которые не знают ответа взрослые: правда ли, что лопатки нужны для того, чтобы к ним крепились крылья? Могут ли ожить глиняные фигурки, если очень постараться, когда их лепишь? Помогает ли от болезней любовь? И почему вернуться иногда важнее, чем уйти? Алмонд пишет так, что его читают дети и взрослые по всему миру — его книги переведены более чем на два десятка языков. В 2010 году он стал лауреатом премии имени X. К. Андерсена — высшей награды в мире детской литературы.

Девочку звали Эрин Ло, а ее друзей — Январь Карр и Мыш Галлейн. Каждый из них мог поведать невеселую историю, ведь все трое жили в приюте и именовались «детьми с трудной судьбой». Вместе они уплыли на самодельном плоту искать свободы, а нашли что-то совсем другое. Точнее, кого-то — в заброшенной типографии на берегу реки жила удивительная девочка Небоглазка со своим Дедулей. Их история оказалась и вовсе загадочной: там были сокровища, привидения, Черная Грязь и тайна. И когда в этой истории появились Эрин, Январь и Мыш, мир Небоглазки сделался совсем-совсем другим…

---

— Я?

Я усмехнулась. Ясное дело, он прав. Пока остальные прочесывали окрестности или сплавлялись по реке на плоту, он обретал свободу в своем внимательном всматривании, в мыслях и мечтах, в фигурках из глины.

Небоглазка дотронулась до глиняной статуэтки:

— А ты вот эту нашел в этой твоей воде и в этом твоем иле?

— Да.

— Очень красивая!

— Да.

— А ее сестер и братьев ты тоже там нашел?

— Да.

Он показал ей, кого он еще сегодня вылепил. Тут были младенцы и дети постарше, мальчики и девочки, одни уже подсохли, другие были еще мягкие и влажные.

Она осторожно погладила влажные фигурки. Слегка потыкала кончиками пальцев. Руки у нее стали мокрые и перемазались в глине.

— Они как я! — говорит. — Дедуля тоже нашел Небоглазку в черной-черной воде и черном-черном иле.

Уилсон провел толстыми пальцами по ее шелковистым перепонкам.

— Такое бывает: достанешь что-нибудь из воды, а оно начинает двигаться и ходить как мы, — сказала она.

— Я знаю.

— Мы такое видели. Моя сестра Эрин Ло и мои братья Янви Карр и Мыш Галлейн такое видели.

— Я знаю.

Она еще постояла возле Уилсона. Взяла в ладонь ком глины. Размяла и начала лепить. С ее рук закапали вода и жижа. Она улыбнулась. Уилсон лепил вместе с ней. Новые фигурки возникали из глины. Небоглазка тихонько запела. Мы незаметно отошли от них. Сели к большому столу и стали рассказывать Фингерс, Макси и остальным о наших приключениях. Жирный Кев выкатился из комнаты. Мы видели, как Морин посматривает из окна своего кабинета, но продолжали рассказывать. Сперва мы рассказали все вероятное. Невероятное мы оставили на потом: святого, смерть Дедули, загадку Небоглазки. Мы подошли к окну и показали вдаль, за крыши Сент-Габриэля, за мосты, в сторону невидимого отсюда Черногрязского причала.

— Это там, перед тем, как река поворот делает.

— Где? — переспросил Макси.

— Где, где? — присоединились остальные.

— Сразу за Озборном, — сказал Мыш.

— Где илистая отмель, знаете? — пояснил Январь, — Черная Грязь. Там бывшие склады, фабрики и огромная типография. Все заброшено, ни души, никто туда не заходит.

— Раньше не заходил, — вставила я.

— Да, раньше не заходил. А теперь там все сносят, будут строить рестораны и всякое такое, как везде.

Они удивленно переглядывались. Пожимали плечами.

— Да, мы тоже не знали, что там такое, — сказала я со смехом. — Но факт. Удивительное место. А теперь его сносят.

Мы вместе глядели на погожий летний день за окном, и комната наполнялась изумлением: неужели мы действительно пережили все это и вернулись в наш обычный мир, а девочка, которую мы нашли в Черной Грязи, напевает песенку и что-то бормочет тут, рядом с нами?

— Это еще не все, — сказала Фингерс. — Правда ведь?

— Да, — говорю. — Совсем не все. Потом расскажем.

4

— Анна, а фамилия? — спросила Морин.

— Мы не знаем.

— Так она жила со своим дедушкой?

— Да.

— Как его звали?

— Мы не знаем.

— И он умер?

— Умер.

— И все это было в заброшенном здании у реки?

— В типографии.

— И больше вы ничего не знаете?

Я молча пожала плечами, стою смотрю на нее. Мы у нее в кабинете, куда она вызвала меня из игровой.

— Пожалуйста, помоги мне, — просит.

— Я помогаю.

— Тогда скажи, что вы еще знаете.

— Кое-что знаем. Но это касается только ее. Может быть, она не захочет, чтобы вы знали.

— Эрин!

— Что — Эрин?

— Я хочу помочь ей, как помогаю вам всем!

— Помочь!

— Ты никогда не хотела помощи, да? Всегда считала себя слишком сильной для этого. Но мы все нуждаемся в помощи, Эрин. Все.

Я зыркнула на нее:

— А больше всех вы, да?

Она передернулась, но не отвела глаз:

— Может быть.

Больше всего мне хотелось развернуться и уйти, назад к Яну, Небоглазке и всем остальным. Но я осталась стоять.

— Вы…

— Что — я?

— Вы… Вы считаете, что моя мама все делала не так. Вы считаете, что справились бы лучше! — Тут я осеклась. Мы бессмысленно смотрели друг на друга. — Вы думаете, что я могла бы быть вашей дочкой!

— Это были просто мечты, — тихо сказала она. — А с тобой разве не бывает, что ты видишь кого-то и думаешь: это мог бы быть мой отец, моя сестра, мой брат…

Я щелкнула языком и выпалила:

— Нет!

— Может быть, когда ты станешь постарше…

— Нет!

Меня трясло. Я сжала кулаки. Хотела выбежать из комнаты, но ноги не слушались.

— Да, — говорю. — Конечно, со мной так бывает. Конечно, черт его подери, бывает!

Она потянулась ко мне через стол, но я отпрянула.

Морин смотрела на меня — как я заплакала, как опустилась на стул — и сказала мягко:

— Ты такая сильная, мужественная девочка! У тебя была замечательная мама.

— Да!

Она снова потянулась ко мне, и я снова отпрянула.

— Когда-то я мечтала, что у меня будет много детей. Но ничего не вышло. Может быть, поэтому я стала работать в таких местах.

— Но вы такая холодная, — говорю. — Иногда кажется, что вы нас ненавидите.

— Не все всегда идет гладко, Эрин. У некоторых из вас очень большие проблемы. — Она вздохнула, глаза ее потемнели. — А другие просто не хотят никакой помощи. Просто сбегают.

Я почувствовала, как гнев опять поднялся к горлу.

— В смысле, как я.

— Ах, Эрин! Давай не будем ссориться.

Я протерла глаза. Из игровой слышался смех. Голова у меня кружилась от покачивания плота, от речной зыби.

— Мы могли бы объединить усилия, — сказала Морин.

— Вот как?

— Мы могли бы вместе разузнать побольше о Небоглазке. Вместе придумать, как ей можно помочь. Я вижу, что ты ее любишь, Эрин… как родную сестру.

Я-то знала: ничего из этого не выйдет. Групповые беседы, анкеты, консультации, наведение справок. Лучше сбежать с ней далеко в пустошь, поселиться там, стать вольными бродягами. Лучше сделать новый плот и снова тронуться в путь к морю. Не может быть, чтоб не было иных способов помочь таким детям, как Небоглазка, как я сама, как Январь Карр, как Мыш Галлейн.

— Да, у нее страшная история, — сказала я. — Но вы же видите, как она счастлива.

— Да.

— Вот только вам этого не понять.

Она посмотрела мне в глаза:

— Да, я этого не понимаю. Но может быть, мне удастся понять.

Она потянулась ко мне через стол. Накрыла мою руку своей, а я ее не стряхнула.

— Мы могли бы объединить усилия, — повторила она.

Я промолчала.

— Я должна буду написать заявление. Начнется расследование.

— Куда ж без заявлений, — ответила я. — Вы ж не сумеете просто любить ее, не приставать, позволить ей быть Небоглазкой и ждать, пока ее история сама постепенно не выйдет на поверхность, медленнее медленного.

— Можно попробовать.

Она крепко сжала мою руку, но я вырвалась и ушла.

5

Мы с Январем затащили Небоглазкины коробки ко мне в комнату. Задвинули их подальше на верх шкафа. День уже угасал, наступал вечер. Стоим у открытого окна. Январь молчит, не то думает, не то мечтает. Я положила руку ему на плечо и улыбнулась:

— Не уверен, что мы тут надолго задержимся. Надо вырвать Небоглазку из их когтей, правда?

Не отвечает, не двигается.

— Что с тобой?

Он заморгал и потряс головой. Казалось, он был где-то за тридевять земель.

— Не знаю. Ничего.

Я сжала его локоть:

— Январь?

— У тебя бывает такое чувство, что ты до ужаса маленькая? Не важно, сколько тебе лет, а ты вдруг совсем крошечная, ну просто сосунок какой?

— Да.

— И тебе становится страшно, до смерти страшно?

— Да, до смерти страшно. Ты такая маленькая, а мир такой большой. Ты просто кроха. И никого рядом. Спрашиваешь себя, что же со мной теперь будет. Кто обо мне позаботится.

— Да. Да.

Стою с ним рядом. Держу за руку, прижимаюсь плечом. Январь Карр, мой друг. Январь Карр, высокий сильный парень, построивший плот, на котором мы уплыли. Январь Карр, крошечный малыш в картонной коробке вьюжной зимней ночью. Я почувствовала, что он дрожит.

— Что с тобой?

— Мне кажется, что-то происходит. Что-то должно случиться, такое…

— Какое?

— Не знаю. — Покусал губы. — Страшно, Эрин! До смерти страшно.

— Я с тобой.

— Знаю. Я знаю, что ты меня любишь.

— А ты — меня.

Стоим обнявшись. И вдруг я увидела, как за его спиной к окну подлетела птичка. Присела на подоконник, а потом порхнула в комнату.

— Птичка! — сказал он. — Смотри, птичка!

А она кружит у нас над головами — темная птичка, может, тот же любопытный воробушек, которого мы видели с мамой. Январь крутит головой, следит за ней глазами и таращится от изумления: