Коллектив авторов - Всемирная история: в 6 томах. Том 5: Мир в XIX веке

• Название: Всемирная история: в 6 томах. Том 5: Мир в XIX веке
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-02-038057-8

Том посвящен ключевым проблемам «долгого XIX века» (от Великой французской революции до Первой мировой войны), осмысленным с позиций новейших достижений исторической науки, — промышленной революции, урбанизации, а также научно-техническому прогрессу и экономическому росту, становлению современных политических институтов гражданства, конституционализма и парламентаризма, идеологиям либерализма, консерватизма, социализма, национализма, колониальному переделу мира и невиданному в истории господству Европы. Издание включает в себя вводный теоретический раздел, обобщающий историю столетия во всем мире и делающий акцент на возросшую интенсивность макропроцессов в рассматриваемый период, а также главы, в которых описана история отдельных стран — империй и национальных государств.

Для историков и широкого круга читателей.

---

Значимые перемены коснулись как взаимоотношений между конфессиями или между церковными и государственно-общественными институтами, так и внутриконфессиональной жизни.

Несмотря на цивилизационные различия и географическую разобщенность носителей различных вероисповеданий, можно отчетливо выявить общие тенденции, проявившиеся в самых разных религиозных ареалах. В частности, меняется соотношение между светской и религиозной культурой. Трансформируется и роль религии в политической и государственной практике, причем, вопреки расхожей точки зрения, речь идет не просто о линейном снижении влияния и общественного веса религии. Продолжают жить и даже получают новую идейную подпитку старые теократические утопии; в то же время на стыке веры и новых социальных явлений рождаются такие феномены, как христианский социализм, панисламизм, религиозный сионизм.

Другими общими тенденциями становятся глобализация религиозной жизни человечества (связанная, среди прочего, и с возросшим обменом информацией в масштабах всей планеты) и движение в течение всего столетия в сторону межконфессионального диалога и экуменизма. Сложные процессы внутренней консолидации идут во многих нехристианских конфессиях. Ради сохранения собственной религиозно-культурной идентичности здесь даже пытаются порой взять на вооружение опыт Запада, творчески его переосмыслив. В духовных ареалах восточных религий происходит выстраивание структур, аналогичных догматическим и каноническим системам христианских Церквей.

Богословие и церковная идеология активно откликаются на новые социально-экономические и политические реалии, ищут новые формы проповеди и влияния на государственно-общественные дела. Традиция перестает быть безусловным приоритетом, а в религиозном дискурсе нарастает тенденция к рационализации (в сфере богословия, обрядности, канонического управления, церковного искусства и даже мистической практики).

Начинается плодотворный с точки зрения истории и перспектив человеческой мысли диалог между религией и наукой; конфессии творчески осваивают достижения эмпирических исследований и стремятся использовать их для доказательства истинности основных своих догматов. Данный процесс, начавшийся на Западе преимущественно в протестантской и отчасти в католической среде, очень скоро начал распространяться на Восток, охватывая мусульманский и буддийский мир. Другим аспектом отмеченного явления стало появление науки о религии, научного религиоведения — сначала в форме историко-религиозных исследований, а затем как комплексной гуманитарной дисциплины.

Зыбкое равновесие религиозного и светского начал, сложившееся в западной культуре со времен позднего Средневековья и Ренессанса, не выдержало испытаний XIX столетия. Эпоха Французской революции и наполеоновских войн открыла качественно новый этап эмансипации общественной жизни, права, литературы, искусства и повседневности. Прежняя модель отношений светского и духовного стала ассоциироваться со Старым порядком, бесперспективность возврата к которому была очевидна не только для деятелей либерального толка, но и для многих консерваторов и даже «реакционных романтиков». Применительно к западному миру снижение роли религии в различных сферах жизни общества (культурной, образовательной, правовой, в бытовой повседневности) обозначается термином «секуляризация». При этом в отдельных регионах в первой половине XIX в. могли сохраняться пережитки средневековых практик (так, последние аутодафе состоялись в Мехико в 1815 г., в испанской Валенсии — в 1826 г.).

В XIX в. постепенно происходит переход от традиционно «охранительной» миссии религии к диалогу с современностью (он наиболее четко прослеживается на примере протестантских церквей, менее выражен этот переход в католицизме и православии). Религиозное наследие в новых условиях все чаще начинает осмысливаться как идеологическое, наступательное оружие. Системы социально-политических воззрений рождаются подчас на теологической основе или включают в себя религиозные компоненты. В качестве примеров назовем христианско-социалистические учения порвавшего с католической церковью аббата Фелисите-Робера де Ламенне (1782–1854) и англиканского каноника Ч. Кингсли (1819–1875), религиозную составляющую политической философии «отцов консерватизма» Жозефа де Местра (1753–1821), Луи де Бональда (1754–1840). Велика роль религиозного фактора в появлении «национализмов» (например, ирландского), в борьбе против колонизаторов и национального порабощения (махдистское движение и «государство Махди» в Судане в 1881–1898 гг.; восстание тайпинов под знаменем «китаизированного» христианства и тайпинское Небесное царство в 1850–1864 гг.). Религия по-прежнему могла использоваться как предлог во внешней политике великих держав — здесь ярким примером служит Крымская война (1853–1856), формальным поводом к которой стал спор из-за хранения ключей от базилики Рождества Христова в Вифлееме.

Ранее в отечественной историографии считалось, что религиозные лозунги в национальной и социальной борьбе не отражали глубинной сущности движений. Сегодня многие исследователи склонны рассматривать религиозную составляющую как самостоятельный и важный фактор массовых форм социальной активности. Особого внимания заслуживает и такой аспект проблемы, как влияние религиозных идей на формирование идеологии и практики европейского империализма.

В конфессиональном мире в рассматриваемую нами эпоху усилились разновекторные процессы. С одной стороны, в рамках практически каждого из крупных религиозных миров возникали свои «ереси» и «расколы», обусловленные и духовными поисками, и внешними (политическими, социальными, экономическими) причинами. Происходило, как, впрочем, и всегда в конфессиональной истории, размежевание богословских школ, церквей, религиозных групп. В то же время на протяжении всего столетия нарастало стремление к объединению, согласованию и «уподоблению» различных конфессий и даже нахождение неких общерелигиозных постулатов, способных выступать «точками опоры» в современном мире для верующих разных традиций. Наиболее ярким выражением данной тенденции стал Всемирный парламент религий, работавший в сентябре 1893 г. в Чикаго. Примечательно, что форум открылся в ходе Всемирной выставки — это лишний раз свидетельствует о связи процессов глобализации (в ее ранней стадии формирования мирового рынка) и религиозно-культурной интеграции.

Хотя институционально оформленный экуменизм является феноменом XX в., можно с уверенностью заключить, что на протяжении всего предшествующего столетия шло нарастание экуменических тенденций как внутри христианского мира, так и в контексте межрелигиозного диалога. Стремление к взаимопониманию и сближению различных духовных традиций находилось в полном соответствии с основным гуманитарным посылом эпохи — поиском «вселенского», универсального.

При этом идейная мотивация экуменических деклараций предельно широка: от прогрессистско-либеральной до жестко традиционалистской. Идеи, близкие к экуменическим, могли высказывать не только философы демократической и даже радикальной, революционной ориентации, но и крайне консервативные романтики (Жозеф де Местр) и «охранители» (К.Н. Леонтьев). Первые подчеркивали освобождающий, раскрепощающий пафос «христианства как такового», вне церковных различий; вторые мечтали о сотрудничестве всех живых религиозных сил в борьбе против либерального «духа времени». Вполне допустимо, таким образом, говорить об «экуменизме слева» и «экуменизме справа» — хотя существовали и проекты, не вписывающиеся в эту типологию (например, идея русского философа В.С. Соловьева (1854–1900) об эсхатологически ориентированном единении всех христиан под духовным водительством Римского Папы и светским покровительством российского императора).

Универсальность и неоднозначность экуменических тенденций состоит в том, что они проявляются на церковном и на «внецерковном» или даже «антицерковном» уровне. Параллельно с развитием канонически выдержанного диалога симпатизирующих друг другу Церквей (например, контактов православных со старокатоликами, англиканами) происходит создание филантропических, просветительских, мистико-философских объединений, порой весьма критически настроенных по отношению к традиционным сообществам (созданное под влиянием идей Е.Н. Блавацкой (1831–1891) Теософское общество, Нью-Йорк, 1875).

В нехристианском мире борьба за выявление общих для той или иной религии ценностей и вероучительных положений означала консолидацию представителей этой религии перед лицом вызовов эпохи — прежде всего, активной идейно-духовной экспансии Запада, воспринимаемой в контексте его империалистической и колониальной политики. На повестку дня ставится вопрос о консолидации конфессий, не имевших прежде четкой системы догматов и организационных структур, об утверждении канона священных писаний и т. п. Эти объединительные процессы порой носят реформаторский характер (создание индуистских объединений Брахмо-самадж, 1828; Арья-самадж, 1875) или же «вписываются» в традиционную деятельность духовенства (V Всебуддийский — тхеравадинский — собор в Мандалае в 1871 г.; движение за сближение школ шариатского права — мазхабов — в исламе), а порой и инициируются государством (появление «государственного синтоизма» в Японии).