Питер Гай - Фрейд

• Название: Фрейд
• Автор: Питер Гай
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-11434-0

Человек социален, сексуален и знает о том, что смертен (это три кита психоанализа). Основатель теории психоанализа Зигмунд Фрейд разработал трехкомпонентную структурную модель человеческой психики и исследовал механизмы ее защиты, сформулировал метод свободных ассоциаций и обосновал пользу толкования сновидений, ввел понятия «психоанализ», «эдипов комплекс», «бессознательное». Он создал концепцию психологии человека, которая сегодня используется при описании всех аспектов личности. У него были тысячи последователей, десятки учеников и всего несколько друзей. Труды Фрейда переведены на 39 языков и неизменно пользуются популярностью, притом что его постоянно ругали при жизни и горячо критикуют после смерти.

Питер Гай, известный историк европейской культуры, всегда говорил, что Фрейд, которым сам он восхищался, был тем не менее всего лишь человеком и поэтому уязвим для критических оценок. Об этом Гай и написал свою книгу. А еще (что делает эту монографию особенно ценной) она повествует о том, каким Зигмунд Фрейд был сыном и братом, мужем и отцом, учеником и учителем.

---

Чувственные удовольствия

Таким образом, Фрейда никак не назовешь приверженцем строгой дисциплины. И аскетом он тоже не был. Его сексуальная активность, по всей видимости, пошла на спад очень рано; мы знаем, что в августе 1893 года, когда ему было всего 37 лет, основатель психоанализа предпочитал воздержание. Однако это было не навсегда. Анна, его последний ребенок, родилась в декабре 1895-го. В следующем году он сообщил Флиссу, который всегда интересовался биологическими ритмами с периодом 28 дней: «Я не испытываю сексуального желания, и я импотент – хотя на самом деле это еще, конечно, не так», а в 1897-м рассказывал ему о сновидении, в котором он шел по лестнице, почти раздетый, и его преследовала женщина. При этом он чувствовал не страх, а эротическое волнение.

И действительно, как мы уже видели, в 1900 году Фрейд отметил, что «покончил с рождением детей». Однако существуют интригующие свидетельства, что он не покончил с сексуальным возбуждением и соитием – на протяжении следующих 10 лет и даже больше. В июле 1915 года Зигмунд Фрейд записал и проанализировал несколько своих сновидений. Одно из них было о жене: «Марта идет ко мне, и я должен что-то написать для нее… в блокноте. Я беру карандаш… Потом все становится расплывчатым». Истолковывая сон, Фрейд в качестве возбудителя предложил несколько событий предшествующего дня, среди которых неизбежно присутствовало «сексуальное значение»: сон «имел отношение к успешному совокуплению в среду утром». В то время Фрейду было 59 лет. Таким образом, когда в том же году он сказал Джеймсу Патнему, что «весьма умеренно пользовался» сексуальной свободой, которую проповедовал, то явно выказывал отвращение к внебрачным интрижкам. Как и в некоторых снах, в статьях и случайно оброненных фразах Фрейда встречаются намеки на буйные эротические фантазии, преследовавшие его на протяжении многих лет. По большей части они так и оставались фантазиями. «Будучи культурными людьми – Kulturmenschen, – мы, – с сардонической усмешкой признался основатель психоанализа, – слегка предрасположены к психологической импотенции». Несколько месяцев спустя Фрейд в шутку, но с оттенком меланхолии предположил, что было бы полезно возродить один античный институт, «академию любви, где преподавали бы ars amandi[86]». Насколько широкой была его практика в том, чему учили бы в такой академии, осталось тайной. Однако замечание об «успешном соитии» в 1915 году свидетельствует о том, что в некоторых случаях он терпел неудачу.

Отчасти воздержание Фрейда было вызвано явным отвращением ко всем известным методам регулирования рождаемости. Мы знаем, что в начале 90-х годов XIX столетия при исследовании – на примере своих пациентов и, вполне вероятно, собственного брака – сексуального происхождения неврозов Фрейд заявлял о психологических последствиях применения контрацепции. Он был убежден, что, за исключением самых благоприятных случаев, использование кондома ведет к невротическим нарушениям. Ничуть не лучше coitus interruptus и другие способы; в зависимости от используемого метода либо мужчина, либо женщина в конечном счете обречены стать жертвой истерии или невроза страха. «Если бы Фрейд продолжил двигаться в этом направлении, – заметила Джейн Малькольм, – то стал бы изобретателем усовершенствованного кондома, а не основателем психоанализа». Как бы то ни было, он рассматривал трудности, возникающие из-за недостатков контрацепции, как ключи к работе человеческой психики, включая собственную, и к ее тайнам. В отправленной Флиссу записке на эту деликатную тему Фрейд говорит не о себе, а о своих пациентах и о том, как помогли его теории их откровенные признания. Однако черновики, одновременно доверительные и страстные, свидетельствуют и о личном вкладе. В них нашел отражение его сексуальный опыт, который никак нельзя назвать даже удовлетворительным.

Воздержание Фрейда, по всей видимости, было в меньшей степени связано с ожиданием скорой смерти. В 1911 году он говорил Эмме, жене Юнга: «Мой брак давно угас, и мне остается только одно – умереть». Однако в воздержании Зигмунд Фрейд также находил причину для гордости. В своей статье о «культурной» сексуальной морали, опубликованной в 1908 году, он заметил, что современная цивилизация предъявляет необыкновенно высокие требования к способности чувственной сдержанности. Она требует от людей воздерживаться от полового сношения до брака, а затем ограничивать сексуальную активность одним партнером. По убеждению Фрейда, большинство людей не в состоянии выполнять эти требования или за выполнение их платится чрезмерная эмоциональная цена. «Сублимировать его, отвлечь силы сексуального инстинкта от его цели в сторону высшей культурной цели возможно для ничтожного меньшинства, и то временно». Большинство же «делаются неврастениками или вообще расплачиваются здоровьем».

Но Фрейд не считал себя ни неврастеником, ни больным. Скорее, он не сомневался, что сублимировал свои инстинкты и теперь занимается «культурной» работой высшего порядка. Однако старого Адама не удалось полностью обуздать: в преклонном возрасте основатель психоанализа явно восхищался миловидными женщинами. Лу Андреас-Саломе, известная писательница, философ и психотерапевт, деятель культурной жизни Европы рубежа XIX–XX столетий, красивая и опасная для мужчин, была тому ярким, но не единственным примером. В 1907 году в письме из Италии Фрейд – в то время он, по всей видимости, занялся сублимацией своих эротических порывов – рассказывал Юнгу, что случайно повстречался с его молодым коллегой, который, «похоже, снова обзавелся какой-то женщиной. Так практика мешает теории». Этот случай заставил его задуматься о собственном опыте: «Когда я полностью преодолею свое либидо (в обычном смысле), то примусь за «Любовную жизнь человечества». Очевидно, в 1907 году он еще не преодолел свое либидо – в обычном смысле.

Таким образом, Фрейд долгое время не отказывался от чувственных удовольствий. Он был согласен с высказыванием Горация, carpe diem – «живи настоящим», – философским оправданием желания ловить момент, ссылаясь на ненадежность жизненных реалий и на бесплодность добродетельного самоотречения. В конце концов, признавался основатель психоанализа, «у каждого из нас были минуты и периоды, когда мы признавали правоту этой философии жизни». В такие моменты люди склонны упрекать безжалостную строгость учения о морали: «Оно умеет только требовать, ничем не вознаграждая»[87]. Будучи строгим моралистом, Зигмунд Фрейд в то же время не отрицал необходимость удовольствий.

Вещи, накопившиеся за многие годы в доме Фрейда, свидетельствуют об определенном чувственном удовольствии, которое он, врач и семейный человек, находил не только приятным, но и приемлемым. Квартира на Берггассе, 19, была маленьким миром, сфокусировавшим в себе сознательный выбор; она всецело отражала Фрейда вместе с присущей ему культурой – как тем, что в нем было, так и тем, как это ни странно, чего в нем не было. Зигмунд Фрейд являлся образованным бюргером, представителем среднего класса той эпохи, однако его отношение к тому, что было принято ценить в этой среде и что нередко действительно ценили, – живопись, музыку, литературу, архитектуру – не всегда можно предсказать. Фрейда никак нельзя было назвать невосприимчивым к рукотворной красоте. В 1913 году основатель психоанализа радовался, узнав, что Карлу Абрахаму понравился голландский курорт Нордвейк-ан-Зее, где он отдыхал раньше. «Прежде всего, – вспоминал Фрейд, – там великолепные закаты». Но еще больше он ценил созданное руками людей. «Крошечные голландские города очаровательны. Дефт – маленький бриллиант». Художники и скульпторы, а также архитекторы радовали его глаз даже больше, чем пейзажи.

Фрейд был очень восприимчив к красоте, но вкусы имел традиционные. Вещи, которыми он себя окружал, бескомпромиссны в своем консерватизме и следовании устоявшимся правилам. Основатель психоанализа любил мелочи, которые большинство буржуа XIX века считали неотъемлемой частью своей жизни: фотографии членов семьи и близких друзей, сувениры из мест, где он побывал и которые с удовольствием вспоминал, гравюры и статуэтки, которые были, если можно так выразиться, наследием старого режима в искусстве – неизменно академические, без искры фантазии или самобытности. Революции, бушевавшие в живописи, поэзии и музыке, Фрейда никак не затронули; когда же они привлекали к себе внимание, что случалось редко, он решительно их не одобрял. По картинам на стенах его квартиры нельзя было догадаться, что в то время, когда он переехал на Берггассе, 19, уже расцвел французский импрессионизм, или что в Вене творили Климт, Кокошка, а впоследствии и Шиле. С явной неприязнью комментируя «в высшей степени современный» портрет Карла Абрахама, он писал ученику, что пришел в ужас, увидев, «как жестоко может быть наказана ваша терпимость или симпатия к современному «искусству». Показательны саркастические кавычки, в которые взято слово «искусство». Столкнувшись с экспрессионизмом, Фрейд честно признался Оскару Пфистеру в своей ограниченности.