Анна Железникова - Самая страшная книга 2016 (сборник)

• Название: Самая страшная книга 2016 (сборник)
• Автор: Анна Железникова
• Издательство: ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095593-0

ССК. Создай Свой Кошмар.

Главная хоррор-антология России. Уникальный проект, в котором захватывающие дух истории отбирают не «всеведущие знатоки», а обычные читатели – разного пола, возраста, с разными вкусами и предпочтениями в жанре.

ССК. Страх в Сердце Каждого.

Смелый литературный эксперимент, которому рукоплещут видные зарубежные авторы, куда мечтают попасть сотни писателей, а ценители мистики и ужасов выдвигают эти книги на всевозможные жанровые премии («хоррор года» по версии журнала «Мир Фантастики», «лучшая антология» по версии портала Фантлаб, «выбор читателей» по версии портала Лайвлиб).

ССК. Серия Страшных Книг.

«Самая страшная книга 2016» открывает новый сезон: еще больше, еще лучше, еще страшнее!

---

(?) июнь

Научился «отключаться» от разговоров в голове. Представляешь тумблер – щелк! – и нет голосов. Только собственные мысли…

(?) июнь

Вчера Володя убил Алексеевича.

Мы все торчали в базовом блоке, впервые за последний месяц или два. Командир крутил педали, я читал «Мастера и Маргариту», Володя смотрел в иллюминатор, а потом выплыл и вернулся уже с молотком.

Он орудовал им долго, словно автомат, словно Луцкий с мачете в моей галлюцинации. Я даже не попробовал его остановить – просто смотрел, вздрагивая при каждом ударе, но не чувствуя ни страха, ни жалости. Молоток не отскакивал от черепа Алексеевича, я почти видел, как внутри полой ударной части движутся металлические шарики, рассеивая энергию отдачи.

А потом Володя покинул станцию. Вошел в скафандр и улетел.

Он улыбался через стекло шлема, когда пустота засасывала его.

Я запихал Алексеевича в «Квант». Едва удалось.

(?)

У меня прекрасные жена и сын… я их так люблю… мне так повезло…

Но сейчас я в аду. В аду, который не могу понять, но который очень хорошо понимает меня.

(?)

В иллюминаторе нечто черное, враждебное, бесконечное, мертвое. Космос.

Что мы знали о нем? Что хотели узнать? Мы собирали информацию по крупицам, словно снимали чешуйки отмершей кожи с тела необъятного монстра, всматривались в телескопы, посылали сигналы… но что, если тьма почувствовала нас, увидела нас, услышала нас?

Что, если на мгновение, бесконечно малое земное мгновение, угольная бездна приблизилась к станции и приникла лицом к иллюминатору? Что, если она заглянула в тех, кто был тогда на «Мире», и осталась в них едкой плесенью?

Что, если Безяев и Луцкий никуда не улетали? (Кто тогда сел в транспортник вместо них? Кто? Она? Пыльца ее взгляда?)

Что, если они улетели, но пустота запомнила их? Но как же тогда другие… все эти люди, которых я вижу на борту? Кто они? Как она увидела их? Или в одном человеке можно рассмотреть всех остальных?

Что, если теперь она смотрит на меня их глазами? Что, если я…

????

Утром я видел Настю. В бытовом отсеке. С молотком. С тем самым молотком, которым Володя убил командира. Прежде чем скрыться за углом и исчезнуть, она обернулась. Лицо моей жены – призрака, галлюцинации – покрывала пленка из волокнистых грибов…

Мне кажется, что я долго не выдержу. Что предел уже близко… за следующим люком, за круглым стеклом, что прячет Солнце, и Землю, и слепки времен года, которые меняются каждые полтора часа… Еще один шаг, одно слово, одно видение – и в голову хлынет тьма, хаос, безразличие смерти.

Или все это уже было? Уже пройдено?

Я боюсь телефонного сеанса связи с семьей, с Настей. ЦУП давно не организовывал «встреч», ЦУП молчит, но теперь это не кажется предательством… Нам всем надо немного тишины и одиночества, полного одиночества, чтобы отдохнуть, справиться… переждать.

Переждать что?..

Все.

Пускай она забудет о нас, пускай ее глаза (глаз?) закроются…

…

Слезла кожа с пяток… теперь как у младенца… правда, эта плесень, она примеривается и ко мне… салфетки справляются плохо…

Снова отказала система «Воздух».

…

нетнетнетэтогонетничегонет язадыхаюсьвоздухзадыхаюсьэтонеяпочтивсегданеянея спаситенасспаситенасспаситеменяменяменяспасите

…

Вернулся Володя. Скребется в люки, стучится в иллюминаторы.

Я не пущу его. Не хочу. Не могу.

Это не он.

Шлем его (уже не его) скафандра покрыт плесенью, но визор тщательно протерт, и я вижу черные глаза и синюю кожу за ним. Силовая и герметическая оболочка перчаток повреждена, одного пальца нет.

Володя облетает станцию снаружи, но всегда возвращается к иллюминатору бытового отсека. Иногда я прихожу туда, и мы смотрим друг на друга через сверхпрочное кварцевое стекло.

Станция движется по терминатору, от чего кажется, что вечер затянулся, и я барахтаюсь в нем, как насекомое в клею. День-ночь. Это раздражает, уж лучше бы что-то одно – свет или тень. Без разницы.

…

А что, если нет никакой бездны? Нет глубины, сотканной из пустоты и звезд, взгляд которой способен…

Что, если есть только человек?

…

Что, если в иллюминаторе только мы?

Мы и плесень.

Михаил Павлов Работа. Возможно совмещение

Солнце искрилось в октябрьской слякоти, суетливый Челябинск шуршал автомобилями по влажным дорогам, дышал и слепо тыкался своими многоэтажками в голубое, так внезапно очистившееся небо. Николай на ходу достал мобильник, глянул время. Всего-то два часа, но день, похоже, был потерян. Все эти глупые собеседования! Мы с вами свяжемся, мы вам перезвоним, а когда через неделю звонишь сам – нет, вакансия уже закрыта, нет, ваша кандидатура нам не подходит, нет, нет, нет. Николай всего этого терпеть не мог. С его опытом, почти шесть лет в оптовых продажах, работа сама должна его искать, а не он ее! Все катилось к черту. Сначала Гульнара от него ушла, да и фиг с ней, дура, просто недальновидная дура, но скоро уже за жилье платить, а это серьезнее. Можно, конечно, вернуться в Миасс, родня только рада будет, но что станет с его гордостью? В тридцать два снова жить с мамой и бабушкой? Насупившись, глубоко сунув руки в карманы короткого черного пальто, Николай стремительно впечатывал ботинки в грязный асфальт проспекта Победы. Около «Бургер Кинга» девчонка-промоутер что-то быстро пробормотала и протянула ему листовку. Он сделал вид, что не заметил, и прошел мимо. Парень в спортивной куртке, шедший впереди, выудил белую пачку из кармана, Николай сморщился еще до того, как до него долетел запах сигаретного дыма. Попытался обогнать прохожего, перебежать дорогу, пока мигает зеленый на светофоре. Загорелся красный, они оба остановились. Николай выругался про себя и отвернулся, табачную вонь он тоже терпеть не мог. Взгляд его скользнул по противоположной стороне проспекта, затем – по обклеенному афишами столбу в двух шагах слева. Тут он и увидел то самое объявление. Вообще-то их было даже несколько, одинаковых, наклеенных поверх других, оборванных и старых. Текст, напечатанный крупным жирным шрифтом на белой бумаге, сразу бросался в глаза:

РАБОТА

ВОЗМОЖНО СОВМЕЩЕНИЕ

600–1200 РУБ. В ДЕНЬ (4–5 ЧАСОВ)

Неплохо, даже слишком неплохо, чтобы быть правдой. А может, и правда, только работа наверняка тяжелая и унизительная. Но какая именно? Мелькнуло воспоминание о студентке-промоутере, потом почему-то о телефонных номерах с подписями ДОСУГ и SEX, которые оставляли лет пятнадцать назад повсюду, прямо на стенах домов, краской из баллончика. А может, это уловка какого-нибудь кадрового агентства, из тех, что требуют плату, чтобы найти тебе работу, а потом предлагают те же вакансии, которые ты и так видел в Интернете.

Светофор зажегся зеленым.

Николай сразу же оставил позади курильщика, перешел дорогу и двинулся дальше по направлению к дому. Но теперь взгляд вновь и вновь натыкался на одинаковые прямоугольники бумаги с броскими черными буквами, РАБОТА, на белом фоне, ВОЗМОЖНО СОВМЕЩЕНИЕ, они были везде, 600–1200 РУБ. В ДЕНЬ, на каждом столбе (4–5 ЧАСОВ), на каждом углу каждого здания. Возможности повсюду – так говорил лектор на одном вебинаре, который смотрел Николай пару лет назад. Возможности повсюду, их только нужно видеть. Под каждым объявлением была нарезана бородка с номерами телефонов, в основном они оставались нетронутыми. Сотни людей просто идут мимо и не замечают их, подумал Николай. Прежде чем свернуть с проспекта к себе на Каслинскую, он на секунду притормозил у столба на перекрестке и оторвал от объявления клочок с телефонным номером.

Придя домой, он столкнулся на кухне с хозяйкой, Светланой Георгиевной, молодящейся блондинкой лет шестидесяти, всегда в джинсах и топе. Она ему нравилась, в общем-то. А вот с Гульнарой они не поладили, что-то между ними произошло в отсутствие Николая, кто-то кого-то назвал проституткой, кто-то кого-то – крашеной стервой. Короче говоря, больше Гульнара сюда не приходила. Пожалуй, была какая-то нехорошая ирония в том, что спустя годы Николай вновь оказался под надзором пожилой женщины. Правда, она собиралась через месяц в Болгарию к родне, и тогда бы вся квартира перешла в его распоряжение, с увеличением арендной платы конечно. Идеальный вариант, думал Николай, как раз к тому времени с работой все устаканится. Ну а пока они жили в двух комнатах и время от времени сталкивались на кухне.

Светлана Георгиевна предложила ему своего чаю, что-то с ромашкой, он не любил такие вещи, но согласился, и они вместе посидели за круглым столом с дымящимися паром кружками. Хозяйка, как всегда, расспрашивала о его успехах, а он только и старался красиво, с уверенным оптимизмом уйти от ответа. Кажется, получалось. Светлана Георгиевна допила свой душистый настой, сполоснула посуду и ушла, пошуршав немного в прихожей. Николай дождался, пока щелкнет замок, затем встал и вылил в раковину ромашковую мочу из своей кружки. Заварил себе кофе.