Янош Хаи - Парень

• Название: Парень
• Автор: Янош Хаи
• Издательство: Центр книги Рудомино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-905626-95-1

Эта книга открывает серию изданий, представляющих российскому читателю лучшие произведения современной и классической венгерской литературы, которая по своему качеству и высокому напряжению духа занимает достойное место среди ведущих мировых литератур.

Роман Яноша Хаи «Парень» (в Венгрии вышел в 2007 г.), думается, хорошо иллюстрирует этот высокий уровень и в духовном, и в художественном плане. Едва ли можно найти в мировой литературе другую книгу, которая так сокрушительно развенчивала бы иллюзии, в плену которых человек жил последние несколько столетий.

---

Больше всего пострадали от этого дети: не только само событие и кутерьма, с ним связанная, стали для них испытанием, но и материальные последствия, которые оказались весьма тяжелыми. Произошло это следующим образом: после развода муж тут же вляпался в новую историю, потому что женщина, наличие которой наша девушка, то есть давно уже не девушка, а жена, почуяла, совершенно случайно забеременела. Любовнику, нашему бывшему другу, она сказала: само собой, я предохранялась, но, знаешь, бывают случайности, одна на тысячу, так что это очень даже кстати, что он разводится, потому что теперь они смогут жить вместе и узаконить свои отношения, а значит, и ребенка тоже, хотя, не случись этой беременности, может, ему бы и в голову не пришло разводиться. Вот так у бывшего друга — теперь уже бывшего мужа — появилась новая семья, и хотя зарабатывал он хорошо, служа юрисконсультом в одной солидной фирме, однако недостаточно, чтобы должным образом поддерживать еще и прежнюю семью, особенно когда к кредиту на квартиру добавился еще один ребенок. Бедняга — бывший муж нашей девушки, ныне разведенки — чувствовал себя так, будто судьба подложила ему большую свинью; хотя, если говорить честно, это он со всеми обошелся по-свински. И в первую очередь — с двумя своими детьми от первой жены, особенно со старшим, который — это был мальчик — сильно был привязан к отцу, и привязанность эта позже, когда он стал подростком, переросла в ненависть, но даже ненависть не могла отменить того факта, что образец поведения мужчины он, подсознательно, взял у своего отца, то есть свои проблемы решал так, как решал их отец. Он тоже разрушил одну семью, бросив не двоих, а, кажется, уже троих детей, потому что тогда в определенных кругах нормой, которой приличествовало следовать, были уже три ребенка.

Короче говоря, подруга рассказала все то, что знала давным-давно, в тот день, когда наша девушка (теперь жена) что-то заподозрила; причем наша девушка была еще и благодарна подруге — за то, что та так долго держала эту информацию про себя и не омрачила ей счастливые годы. И тут ей вспомнился наш парень, от которого она избавилась на третий день после того, как они познакомились. Не сердись, сказала она ему, ты очень умный, ты столько всего знаешь, я тоже согласна, что все плохое связано с узурпацией власти, и понимаю, что ты поэтому и занимаешься анархизмом, и снова вытаскиваешь на поверхность имена людей, которые были против этого и именно потому канули в безвестность, — ты говоришь о них, чтобы видно было, что может быть и иначе. Словом, она во всем с ним была согласна, но что делать, вернулась ее прежняя любовь — будучи девушкой честной, она все ему сказала как есть, — и как только он появился, она поняла, что никогда не сумеет окончательно оторваться от него душой, потому что, видимо, это настолько глубокое чувство, что, не будь вчерашней встречи у «Астории»[19], оно, это чувство, все равно бы никуда не делось.

Парень наш в тот момент еще думал, что не отступит так просто, что он померяется силой с этим бывшим — и снова настоящим — другом девушки, и однажды в какой-то пивной ему представился-таки случай для этого. Девушка была там с другом, и наш парень сказал себе: ну, сейчас я ему покажу, и постарался вести разговор так, чтобы речь зашла о вещах, где он как дома. Друг девушки молча следил за стараниями нашего парня — и заговорил только тогда, когда парень, чувствуя себя триумфатором, что вот он наговорил столько интересного, так что девушка наверняка покорена напрочь и сейчас думает о том, зачем же она отказалась от него, такого талантливого, такого, что он после шести кружек пива — а наш парень к этому моменту сильно уже закосел, — даже после шести кружек наизусть помнит, например, годы правления китайских императоров, помнит целую кучу имен, которые и выговорить-то непросто, представителей всяких там династий, Хань, Цзинь, Вэй, Суй, By и еще бог знает каких, от Чи, первого императора династии Ся, до последнего императора династии Мин, Чжу Юцзяня, который в 1644 году, когда народ восстал против него, повесился где-то на заднем дворе своего замка и тем самым положил конец не только собственной жизни, но и почти трехсотлетнему господству дома Мин, сразу и бытию, и власти. Парень наш ясно чувствовал, что не просто завоевал сердце девушки, но находится в положении, когда ему предстоит решить, хочет он вернуть мечтающую о прощении девушку или не хочет. И тут он выложил главный козырь, который окончательно должен был решить исход поединка: он спросил, а знает ли соперник, кто такой Эрвин Баттяни. На что друг девушки ответил: ну да, это тот, которого в сорок девятом году расстреляли на площади Баттяни[20]. Нет, — захохотал наш парень, да так, что пиво выплеснулось у него изо рта и потекло по подбородку, он вытер его ладонью. Нет, это другой Баттяни, это совсем другой человек! Вот что, сказал друг девушки, насрать мне и на него, и на всех твоих китайских императоров, мне это все до лампочки, — и повернулся к девушке: нам пора. А парень наш стоял, с остатками пива в кружке и с именем Эрвина Баття-ни во рту, и смотрел, как девушка и ее друг выходят из пивной.

Он просто не понимал, чего еще этой девке надо, какого рожна, и думал, что, может, этот друг удерживает ее силой, что она боится его, потому и не посмела принять решение в его, нашего парня, пользу. Когда он проснулся на следующий день, все в его душе: венгерский анархизм, любовь, алкоголь — перемешалось в кучу каких-то обрывков и ошметок. И, словно некое новое направление анархизма, начинало проступать, прорезаться в этой странной куче некое радикальное направление, суть которого — окончательный расчет с бытием как формой власти.

13

Ну что, подал заявление? — спросил отец, когда они сели вечером ужинать. За столом в кухне они сидели втроем. Потому что тесть, который предложил отцу нашего парня, тогда еще не отцу, а молодому мужу, жить в его доме, и отец парня принял это предложение, а со временем еще и много сделал, чтобы усовершенствовать дом: провел водопровод, сделал дорожку между дверью из кухни и будкой сортира, чтобы, если уж надо по нужде ходить через весь двор, не был ты по уши в грязи. Потому что в деревне дождь, уж если идет, так идет, идет, конечно, когда он не нужен, когда как раз в поле работать надо, вот тогда он идет. Но его, конечно, нет, когда все, до последней травинки, на последнем издыхании ждет дождя, когда все сохнет, когда даже объявляют об опасности засухи, — причем никогда не объявляют о засухе, а всегда лишь об опасности засухи, потому что, если объявят засуху, то государство, никуда не денешься, должно платить, а так — нет, потому что опасность беды означает только, что надо к беде готовиться, а не саму беду. Если, скажем, появилась опасность холеры, потому что у восточных соседей или у южных холера уже таки есть, то это не значит, что скотина уже дохнет: она только может подохнуть. Правда, то, что может случиться, чаще всего и случается. И в самом деле подохли у родителей нашего парня куры, и что с того, что приходил ветеринар, что-то там мудрил с прививкой, — только денежки взял, а толку не было. Парень видел, как кур, скончавшихся от опасности холеры, закопали в дальнем углу сада: бабушка парня, которая редко открывала рот, чтобы что-нибудь сказать, хотя обязанностей у нее в хозяйстве было много, вот и сдохших кур она похоронила, — словом, она, бабушка, побросала в яму все двадцать восемь окоченевших куриных трупов, и появилась там, в углу сада, братская могила, потому что курам, хоть и не официально, пришел конец, они стали жертвами не эпидемии, а опасности эпидемии, так же как и в этом случае, в случае засухи, не происходит официально полной гибели урожая, официально этого, из соображений экономии, не может произойти. Короче говоря, отец нашего парня с помощью двух-трех приятелей с тридцать второго домостроительного построил дорожку до сортира, имея в виду как раз нежданные, даже более того, совершенно не нужные дожди.

В общем, в кухне, за столом, когда отец задал свой вопрос, они сидели втроем, потому что приемный отец, который предложил отцу нашего парня, тогда еще не отцу, а молодому мужу, жить у них, этот приемный отец, хотя это и случилось не так скоро, как хотелось бы, уже помер. Молодой муж, когда туда переселился, как раз думал, что надо просто потерпеть, пока тот будет жив, и в этом он не ошибался, только рассчитывал он на куда более короткое время, но это ведь такое дело — вроде как с автомашиной: бывают счастливые тачки, которые, несмотря ни на что, как-то перевыполняют отведенный им жизненный срок. Таким был и наш тесть: семьдесят шесть ему стукнуло, когда он умер, что в деревне — случай редкий, особенно среди мужиков. К тому же он бы и еще мог жить, почини он вовремя чердак над конюшней, замени там сгнившие доски; он еще год назад заметил, когда сено туда складывали, что да, тут бы надо подновить настил, хоть он, настил этот, свое отслужил, состарился вместе с хозяином. Надо бы, старый, заменить доски, сказала и жена, когда он ей рассказал, в каком состоянии нашел чердак. Но пока сено закончилось, он совсем об этом забыл. И то, пока сена много, к доскам и не подобраться, да и не надо этого было, потому как сено, оно свой вес так распределяет, что настил под ним не обрушится, даже если человек на него взберется, особенно в дождливые дни.