Лев Златкин - Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]

• Название: Убийство в морге [Ликвидатор. Убить Ликвидатора. Изолятор временного содержания. Убийство в морге]
• Автор: Лев Златкин
• Издательство: Терра
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02017-6

В сборник современного российского писателя, автора детективов Льва Борисовича Златкина вошли четыре романа: «Ликвидатор», «Убить Ликвидатора» — о жестоком убийце-зомби и «Изолятор временного содержания» и «Убийство в морге» — о современном криминальном мире России.

---

— Ащи! — махнул рукой презрительно Айрапетян. — У нас нет политиков, одни практики.

Рудин спокойно заметил:

— Меня им не за что мочить! За один эпизод?

— Может, за тобой еще один эпизод тянется, о котором ты боишься признаться самому себе? — спросил его Григорьев.

Рудин, ворча себе что-то под нос, отошел к толчку, почувствовал, что обязательно надо отлить, если он не хочет при всех обмочиться.

За ним сразу выстроилась целая очередь: Маленький, Кузин, Айрапетян и Сойкин.

— Посмотри! — сказал Хрусталев Григорьеву. — Всем приспичило!

Поворов, державшийся особняком, отщепенец, тоже вдруг заголосил:

— Не имеют права нас мочить в камере! Мы под защитой государства! Они обязаны…

— Глохни, козел! — шуганул его Хрусталев. — Еще раз рот откроешь, загоню до желудка.

И Поворов встал сразу в очередь за Сойкиным.

В общей подавленности никто и не обратил внимания, когда в камеру вернулся Баранов.

Он незаметно дернул Григорьева за рукав, чтобы тот его заметил.

— Вернулся? — оторвался Григорьев от своих мыслей. — Куда тягали?

Но Баранов тянул Григорьева подальше от Хрусталева.

— Дело есть!

Заинтригованный донельзя Григорьев пошел за Барановым.

«Вечер тайн и интриг! — почему-то с горечью подумал он, вспомнив про Кобрика. — Рад я, что Кобрик отделался легким испугом».

— Статью поменяли, что ли? — спросил он Баранова, и сразу стало ему весело.

— Хочешь пойти со мной?

— Куда? — не понял Григорьев, с подозрением глядя на Баранова — не тронулся ли.

— Авторитеты гуляют! Жратвы навезли, питья… По горло нажремся! Я же до магазина официантом работал, меня и позвали: бутылки открывать, разливать. Договорились. Вечером позовут. Я говорил им про тебя, разрешили привести. Там даже омары есть…

— Ты что, тронулся? — переспросил Григорьев. — Туфту гонишь? В Бутырке авторитеты гуляют? А меня зовешь шестеркой шустрить? За кусок омара?

Григорьев схватил Баранова за грудки, но внезапно отпустил.

— Ладно, живи! — сказал он устало. — Верю, что ты из лучших побуждений… Но я не шестерю!

— Все мы шестерим! — обиделся Баранов и тоже стал в очередь к толчку.

А Григорьев залез на свою койку, размышляя над последними словами Баранова.

«Все мы шестерим! Может, и прав он? Одни шестерят перед сильными мира сего, за карьеру, за деньги. Другие шестерят перед властью, перед деньгами, перед славой, известностью. Может, действительно, мы — шестерки, возомнившие себя тузами, королями и дамами с валетами».

А Баранов, обиженный в лучших чувствах, — как же, он позаботился о человеке, а ему наплевали в душу, — присел у двери, ожидая, когда его позовут прислуживать на чужой пир, где и ему кое-что перепадет.

Он ждал не напрасно.

Скоро открылась дверь, и вертухай без единого слова, словно никого в камере и не было, выпустил и увел Баранова приобщиться к чужому разгулу.

«Может, напрасно не согласился? — подумал Григорьев. — Все какое-то развлечение. И опыт! Может, главное в жизни — научиться шестерить?.. И успех приходит только к таким людям? Гордыня — один из самых страшных грехов по Библии! Но подходит ли „усмирение гордыни“ под определение „шестерить“»…

Рудин забыл о своих страхах и втолковывал Маленькому свою теорию жизни:

— Как ты думаешь, что главное в профессии вора?

— Все знают! — засмеялся Маленький, молодость которого тоже не предполагала долгого уныния. — Главное в профессии вора — вовремя смыться!

— Вовремя смыться нужно было тебе, лоботрясу. А ты даже этого не сумел, — обиделся Рудин. — Я уж не буду говорить, что за тебя другой будет доделывать твою недоделанную девчонку.

— Ничего! — обнадежил Кузин. — Он еще молодой. Вернется, на другой женится.

— Я никогда не женюсь! — решительно заявил Маленький. — Все девчонки — предательницы. Как моя сразу же от меня открестилась и сдала легко и спокойно ментам.

— Ладно, ладно, философ! — примирительно сказал Кузин. — Тебя любовь пока за глотку не хватала. Придет и твой час, и ты перестанешь болтать глупости из серии: «Все мужчины — подлецы, все женщины — шлюхи!»

— А вас хватала за глотку? — заинтересовался Маленький.

— До сих пор держит! Хоть сын уже свою семью имеет и двух внуков мне смастерил…

— Да вы — однолюб! — ернически засмеялся Рудин, но его никто не поддержал.

— А что здесь плохого: быть однолюбом? — не обиделся Кузин. — Если мне одна женщина доставляет полное наслаждение и устраивает как любовница, как друг… Зачем я должен лезть на другую? Чтобы быть как все?

Айрапетян заговорил с восточным темпераментом:

— Как можно жениться на ваших женщинах? Любит одного, живет с другим, выходит замуж за третьего…

— Сам придумал или кто подсказал? — улыбнулся Кузин его наивности.

— Читал где-то!

— Он, оказывается, и читать умеет! — засмеялся Рудин. — А я думал, что только ножичком махать умеешь.

— Могу и шею намылить! — засверкал глазами Айрапетян.

— Сперва подмойся! — с угрозой проговорил сразу переставший улыбаться Рудин. — До шеи все равно не достанешь!

— Да хватит вам, петухи! — попытался урезонить их Кузин.

— Сергей Сергеевич! — заорал на него Айрапетян. — Не рекомендую вам в заключении говорить это слово, «петухи»! Умыть могут!

— Да я и сам охотно умываюсь! — не понял Кузин.

— В тюрьме умывают кровью! — внушительно сказал Айрапетян и успокоился.

— Не отвлекайтесь, Сергей Сергеевич! — нетерпеливо сказал Маленький. — Неужели так ни разу и не поссорились?

— Ссоры, как таковой, не было…

— Еще бы! — саркастически протянул Рудин. — При ваших-то миллионах!

— Миллионы ни при чем!

— И она вам ни разу не изменила? — не поверил Маленький.

— Влюбилась в одного «француза» из Одессы! Я нанял оперативника из угрозыска, и он через день принес мне фотографии: где, с кем и когда она встречается. Я жене предложил на выбор: или он, или я! Она выбрала его. Я отпустил безо всякого скандала. Это было за неделю до ареста.

— У женщин нюх! — протянул Рудин назидательно.

— Я задушил бы ее! — посочувствовал Айрапетян.

— Если любишь себя — задушишь ее, если любишь ее — отпустишь от себя!

— Мне одна сказала, — заметил Маленький, — что нет ни одной женщины, у которой был бы лишь один мужчина.

— Эти байки шлюхи рассказывают, чтобы оправдать свое распутство…

Сойкин насмешливо наблюдал за всеми, и блудливая улыбочка играла на его губах. Вернее, змеилась.

— Рудин, ты лучше скажи, что главное у вора! — подначил он.

— Главное у вора — это квалификация, тебе, борцу с буржуазией, этого не понять!

— Это почему же? — с вызовом спросил Сойкин.

Григорьев прервал его:

— Сойкин!

— Чего?

— А ведь ты — не Сойкин!

— Это почему? — испугался Сойкин. — А кто же я?

— Ты — «дятел»! Стучишь помаленьку? Тук-тук, тук-тук?

Сойкин бросился на него с кулаками.

— Да я тебя!..

Григорьев, не вставая с койки, так ударил Сойкина ногой, что тот летел до самой двери и с шумом врезался в нее.

А Григорьев, не спеша поднявшись с койки, пошел к нему медленно и неотвратимо.

— Рудина ты сдал, по глазам вижу! Кого еще заложил, сука?

Сойкин, с обезумевшим от страха лицом, затарабанил кулаками в дверь.

— На помощь! Убивают!

Дверь тут же открылась, очевидно, вертухай подсматривал.

— Что стучишь, хулиган? По голове своей постучи!

— Он меня хочет убить! — сдал Григорьева Сойкин.

— На выход, Григорьев! — вяло, без всяких эмоций сказал надзиратель. — Мало тебе своей статьи, сшиб еще двести шестую?

— Так в какой камере живу? — спросил Григорьев с некоторой долей бравады и вышел в коридор. — В двести шестой. Сам Бог велел схлопотать и по этой статье. Все равно, валюта покроет. Большее меньшее всегда покрывает.

— Это уж точно! — подтвердил вертухай и запер крепко дверь.

Сойкин погрозил в дверь кулаком.

— Посидит в карцере, узнает! И в карточке отметят! Ни на кого я сам не стучу! А буржуев и их пособников выгораживать не намерен.

Но все сокамерники от него отвернулись. Даже Поворов.

9

Телок измотался на допросе.

Три часа следователь пытался узнать от него имена сообщников и кто навел на сберкассу.

— Ну, не верю! Там охранников трое. Чтобы ты пошел на дело один? Может, ты и любовью занимаешься один?

— Любовью в одиночку занимаются одни онанисты! — заметил Телок.

— Понимаешь! — одобрил следователь. — Так вот, не морочь мне голову.

— Скажете тоже! — вдруг сказал Телок. — Да у меня даже волосы на ладони не растут, как у вас!

Следователь машинально вгляделся в свою ладонь.